Евгения КРИВИЦКАЯ

25.05.2013

Впервые в Москве осуществлена постановка «Тристана и Изольды» Вагнера. Лавры достались театру «Новая опера».

В России к этой гениальной партитуре обращались трижды и, по любопытному стечению обстоятельств, — исключительно в Мариинском театре. Московская публика видела «Тристана и Изольду» только в гастрольном формате. Разгадка — в чрезвычайной сложности партий главных героев, особенно доблестного рыцаря Тристана. При жизни Вагнера первая постановка, готовившаяся в Венской опере, не состоялась — тенор потерял голос и сошел с ума. Людвиг Шнорр, осиливший партию Тристана на мировой премьере в 1865 году в Мюнхене, умер через три недели.

Немец Майкл Баба, приглашенный в «Новую оперу», памятуя, видимо, о печальной участи предшественников, голос откровенно берег. Клаудиа Итен – Изольда тщетно пыталась разжечь его чувства в знаменитом любовном дуэте — еле слышные реплики партнера тонули в бушующем страстями оркестре, да в сценическом отношении Баба выглядел как-то неловко: стеснительно усаживался рядом с Изольдой, не зная, куда девать руки-ноги.

Картина разительно изменилась в третьем действии, где умирающий Тристан, ожидая корабль с Изольдой, изливает душу своему оруженосцу Курвеналу. Куда девались смущение и зажатость: Баба зазвучал в полную силу, демонстрируя и насыщенность тона, и сильные верха.

Хотя тенора «Новой оперы» не рискнули пока выступить в титульной партии (руководство, правда, обещает, что к осени будет аж целых четыре местных Тристана), но остальные герои этого «великого мифа о любви» в исполнении российских певцов выглядели более чем достойно. Безупречный баритон Артем Гарнов – Курвенал, фактурный Виталий Ефанов – Король Марк, выразительная и пластичная Анастасия Бибичева — Брангена составили прекрасный ансамбль.

Режиссер Никола Рааб действовала в русле концепции главного дирижера театра Яна Латама-Кёнига: «Рассказать историю Тристана и Изольды в изначальном виде, так, как ее представлял сам Вагнер». В этой опере действительно заключена целая вселенная чувств, но если страсть, лихорадочное возбуждение, экстаз были переданы впечатляюще — и у оркестра, и в пении Клаудии Итен, продемонстрировавшей удивительную стабильность и вокальную мощь, то ласку, нежность, томление, тихий восторг выразить почти не удалось. Временами казалось, что эти эмоции сегодня просто чужды и непонятны. Тем не менее появление «Тристана и Изольды» в московской оперной афише более чем своевременно: 22 мая весь мир отметил 200-летие со дня рождения композитора.