Евгений ХАКНАЗАРОВ, Санкт-Петербург

12.05.2023

Петербуржцы сыграли одну из самых известных московских историй. Взгляд на столицу и ее жителей оказался добродушным, но не без подначек. Уважительным, но с налетом некоторой отстраненности от Первопрестольной. Получилось даже лучше, чем в кино, с которым спектакль вообще-то сравнивать не стоит.

Но фоне тотальной любви зрителя к фильму Михаила Козакова по пьесе Леонида Зорина становится особенно понятным, что создание сценического воплощения «Покровских ворот» как работы оригинальной и, насколько это возможно, избегающей проведения параллелей с телеверсией, должно было стать для команды постановщиков вопросом чести. Это, конечно, если изначально не рассчитывать сделать кассу на чужой популярности.

Построили ли в «Балтийском доме» свои «Покровские»? Скорее да, чем нет. Хотя иногда диву даешься, чего только в этот спектакль не понапихано, и становишься в тупик. Постараюсь в этом тексте позабыть про фильм и далее о нем и его образах не вспоминать. Отмечу только, что прямое уважение и Козакову, и Зорину петербуржцы отдали, присвоив их фамилии второстепенным, но очень аппетитно пьющим водку персонажам — гениям места в некотором роде. И еще, что режиссер Александр Кладько ранее уже был отмечен влечением к адаптациям киношлягеров, пример тому его прошлогодние «Девчата» на этой же сцене. Ступил человек на скользкий путь. Катается.

Главное в «Воротах» — атмосфера. И от того, как все выглядит, дышит и звучит, зависит большая часть успеха. Задушевность начала с избытком литься еще до поднятия занавеса, когда на авансцене по сути сольный концерт давал баянист Арсений Кирюхин, которому предстояло в дальнейшем стать бессменным аккомпаниатором Аркадия Велюрова. Ретрошлягеры умиляли рассаживающуюся публику и обеспечили к началу спектакля необходимый градус ностальгии по прежним временам, которые уже помнит только самое старшее поколение. Эстрада-ракушка — знаковый артефакт той минувшей эпохи, именно она является основой сценографии. Художник-постановщик Алексей Уланов придумал создать велюровские подмостки в виде разборной конструкции, части которой позже составят и кабинет поликлиники, и каток, и коммунальный улей, в котором обитают герои. Комнаты каждого персонажа представлены своеобразной ширмой с характерными опознавательными знаками, будь то шлифовальное колесо, книжки с портретами классиков, раритетный телевизор или афиша Мосэстрады. Выразительно, просто, но одновременно экономия средств. Также Алексей Уланов подобрал костюмы, но здесь все без особых открытий, только у Костика запоминается довольно вызывающий по тем временам пиджак пыльно-оранжевого цвета.

Одна из первых картин спектакля — лирический выход Саввы Игнатьевича и Маргариты Павловны. Теплая песня под гитару, посиделки при луне на скамье в опустевшей эстраде, невинное (хотя нет, вполне себе продуманное) кокетство героини — все как у людей. Если не обращать внимания на осторожность и рассчитанность движений, присущую тем, кто уже видел жизнь и имеет опыт. Актер Сергей Ионкин строит своего персонажа именно «подлинным», и это очень привлекает. Но все же с той самой простотой, что хуже воровства. И вот уже другой коленкор, который позже в полной мере прочувствовала несчастная чета Орловичей (Кирилл Гусев и Ирина Муртазаева). Сцена с этими гостями в принципе выбивается из заявленного в афише (и самим Леонидом Зориным, кстати, тоже) жанра элегической комедии. Одежды с Орловичей Савва Игнатьевич срывает вовсе не элегически, папуасские юбки и танцы с маракасами под задорную La Bamba вообще крайне неожиданны на территории женщины сказочного ума. Ах, впрочем, нет — она же занимается Южной Америкой, а оттуда до мексиканского хита рукой подать. Маргарита Павловна Хоботова в исполнении одной из главных актрис «Балтийского дома» Марии Лысюк неожиданно изящна, гибка и тактильно податлива — большое счастье, что исполнительница знает границы для своих амплитуд и останавливается ровно у той черты, после которой началась бы пошлость. Монументальности тяжелой поступи «а-ля каменный гость», категоричности и решимости ей тоже не занимать. Мне не хватило в этом образе нормально сидящего и естественно выглядящего парика, да и теплоты можно было дать побольше. Но это ценное душевное качество оказалось в дефиците у развалившегося семейства Хоботовых в целом.

Льва Евгеньевича играет Владимир Бойков. Выводит он своего героя задиристым, готовым к нападению, несколько надменным, и даже мимика его порой презрительна. По логике действия Хоботов, конечно, большой мямля. Но это свойство персонажа не улавливается абсолютно. У Хоботова Владимира Бойкова, пожалуй, и ножик в кармане может лежать на случай, если интеллигента достанут окончательно. Очень нервно, но и тонко. В сценах с медсестрой Людочкой он нежен, одухотворен и тут же уперт – особенно когда, взвалив на себя абсолютно непосильную ношу, пытается на руках внести любимую к себе в комнату. Отчаяние и боль тоже отчетливо читаются на лице Хоботова в ключевых эпизодах. Пожалуй, это лучшая актерская работа в спектакле.

Что касается милочки Людочки, то создавшая ее актриса Виктория Зайцева открывает галерею не вполне внятно очерченных женских персонажей. Медсестра весь спектакль носит на лице одно и то же восторженно-напуганное выражение. Ее интонации пережаты, передержаны, эмоции преувеличены как вывернутые до предела цвета в фотофильтре популярной социальной сети. Анна Адамовна (Полина Гараненкова) вообще откровенно распутна, а ее манерность очень неуклюжа. Избранница главного героя регистратор ЗАГСа Алевтина в исполнении Елены Сохацкой в принципе не наделена человеческими качествами — так, фигура хорошая. Но у этого персонажа и в зоринской пьесе роль никакая, так что здесь претензия не к актрисе, а к режиссеру, который мог бы придумать для героини сколько-нибудь внятное содержание или какую-нибудь фишку. В этот ряд неудач спектакля, к счастью, не попала пловчиха Света в исполнении Анастасии Подосинниковой: образ спортсменки в полной мере соответствует духу пятидесятых — целеустремленная, оптимистичная, правильная. А то, что не вполне умная, — так вспомним начитанную Анну Адамовну и поймем, что все-таки лучше крепость мускулов и свежесть кожи. Даже если им сопутствует слабый мозг.

Но больше всего удивила Дарья Юргенс в роли тетушки Костика Алисы Витальевны. Актриса предстала жеманной особой, то нарочито хихикающей, то куртуазно поджимающей ножку посреди коммунальных пейзажей. По внешнему виду, несомненно, если не что-то из «бывших», то уж наверняка с образованием и из хорошей семьи. Но манеры… Здесь явственно ощутим некий петербургский привет московской интеллигенции. «Дорогие москвичи, сладки ваши калачи, а в прошлом были еще слаще — вы только поглядите на нее», — буквально читается в воздухе. Как не подивиться: легендарная актриса даже в образе лысой проститутки из «Брата 2» выглядела, что называется, «дорого». В «Покровских воротах» все иначе. Но на то, наверно, был расчет. Свое мастерство Юргенс, конечно, никогда не пропьет. Она подтвердила это новой работой. Но, повторюсь, изумление доставляет.

Актер Олег Куликович, не так давно вернувшийся в труппу «Балтийского дома», в первую очередь вспоминается как мастер озвучки, на счету которого уйма западных кинохитов и анимационных героев. На экране он стал практически заложником сериального мейнстрима про убойные отделы, тайны следствия, ментовские войны и пр. Но его Аркадий Велюров явился примером большой драматической работы — даже когда при случае артист с видимым удовольствием (и умением, замечу) пользуется актерскими клише. Это большой дар и творческое везение. При таком раскладе, сочетании в игре «высокого» и «площадного», зритель очень легко ощущает многоплановость образа и подозревает в нем нечто большее, чем показано на сцене, — даже если постановщик и исполнитель ничего подобного закладывать не предполагали.

Ну и пару слов о Костике, главном герое, рассказчике, балагуре и еще том типчике. Мне он достался в исполнении Арсения Воробьева, человека из старой-старой ленинградской актерской семьи. Артист находится на излете молодости, но начиночку совсем юного студента раскусил. В каждом появлении на сцене Арсений, как тот атом в учебнике, испускает квант света и переходит на новый уровень дружелюбия, искренности, открытости миру и людям. В жизни так не бывает, но на сцене все еще случается. Такой образ не может не понравиться, разве что среди зрителей случится неблагодарный эпилептик в депрессивной стадии. Здесь я единственный раз изменю своему обещанию и все же проведу аналогию с фильмом. По сравнению с нашим, питерским Костиком, персонаж Олега Меньшикова — обычный назойливый позер. В этом видится и заслуга Арсения Воробьева, и общий рисунок спектакля. Главные персонажи — все, кроме Алисы Витальевны, сработаны с изяществом, не жирно. Это, конечно, москвичи по синопсису. Но родом с невских берегов. Посмотрите, как было бы, если бы Покровские ворота стояли в Петербурге.

Заключительная мизансцена мне особенно понравилась, как и зрителям вокруг. Герои собираются в живописную кучку и исполняют хит про то, что «ярче светят кремлевских рубинов лучи». Высоколобые театралы со мной не согласятся: прощальный выход под задушевное пение песни «Дорогие мои москвичи» — избито, переделка старого. Разве это финал?

Это очень удачный, очень яркий финал. Мой поклон Ольге Яновне. 

Фотографии: Василий Акимов/ предоставлены пресс-службой Театра-фестиваля «Балтийский дом».