Александр МАТУСЕВИЧ

08.11.2021

У режиссера Семена Спивака и дирижера Тугана Сохиева получился спектакль-компромисс — в меру занимательный, в меру скучный, но в целом традиционный. Поют и играют в нем качественно, но едва ли это можно назвать моцартовским стандартом.

«Дон Жуан» всегда был лидером моцартовского списка Большого. Впервые он был здесь поставлен в первый сезон бытования труппы в величественном восьмиколонном дворце Осипа Бове (1825 год) — на нынешней Исторической сцене театра, и потом к нему возвращались еще семь раз. Правда, с внушительными перерывами, наибольший из которых длился шесть десятилетий. Последнее обращение состоялось в 2010-м — тогда ограничились копродукцией с европейскими партнерами и опера прожила на Новой сцене всего два сезона, несмотря на громкие имена постановщиков и обильно импортированных зарубежных звезд.

В этот раз сделали спектакль с опорой на собственные силы: пригласили из Северной столицы знаменитого драматического режиссера Семена Спивака, а главный дирижер Туган Сохиев взялся за музыкальную часть. Солисты в постановке — в основном российские, в том числе и совсем зеленая молодежь, а оформление доверили работающим в Нью-Йорке художникам Семену Пастуху (сценография) и Галине Соловьевой (костюмы).

Получился спектакль-компромисс — в меру занимательный, в меру скучный, не лишенный шалостей, но, в общем-то, традиционный, где поют и играют качественно, но моцартовским стандартом не назвать. Ничто в нем не раздражает и не шокирует, но и не захватывает — второй раз на него пойдешь разве что за новыми вокальными впечатлениями.

Впрочем, на премьере вокальные впечатления не подвели. Ильдар Абдразаков — звезда международного масштаба — стал центром этого спектакля: его басу-кантанте моцартовская партия идет идеально, а по амплуа это настоящий Дон Жуан, тут и играть особо артисту, кажется, ничего не надо. Двадцать лет назад одно из первых явлений артиста в Москве было именно в этой опере — тогда Мариинка привозила на «Золотую маску» жестко режиссерский спектакль Йоханнеса Шаафа. Юный Абдразаков был в ней незадачливым Лепорелло. Теперь он буквально упивается партией главного героя, и она у него получается отлично — здесь и моцартовский стиль, и кураж кавалера-шалопая, который проживает свою жизнь весело.

Под стать Абдразакову в постановке — Динара Алиева в партии Донны Эльвиры. Ревнивая обманутая супруга поет мастерски, отлично справляется и с драматизмом роли, и с ее комедийностью — ведь ее страдающая героиня довольно смешна в своем пафосе, морализаторстве и почти наркотической зависимости от ветреного квазисупруга.

Другие солисты впечатления не портят, но и эмоционально не обжигают. Два иностранца качественны, но не более того — у польского баса Кшиштофа Бончика (Лепорелло) умелый, но не слишком интересный голос, понимание стиля на высоте, но харизмы маловато. Финский тенор Туомас Катаяла (Дон Оттавио) обладает голосом ярким, но не без недостатков — явственны носовой призвук и тенденция к тремоляции (частой вибрации) на верхах. Из молодежи наиболее убедительно звучит и подает образ меццо Екатерина Воронцова (Церлина).

Для остальных же участие в моцартовской премьере в главном театре страны — большой аванс, особенно это касается Светланы Лачиной, чья Донна Анна — пока лишь робкий эскиз и роли, и партии.

Коллективу Большого, пожалуй, не хватает легкости и грациозности в звуке, моцартовской воздушности. У Тугана Сохиева акцент получился несколько более брутальный, чем хотелось бы, оркестр звучит резковато. Чтобы поверить в венский дух этой истории, физически ощутить его — не хватает какой-то малости.

То же можно сказать и о постановке Спивака. Она сделана честно и тщательно, с уважением к авторам оперы и с добавлением нескольких уместных новаций. Но чтобы действо стало настоящим событием, чего-то не хватает. Фантазирует, отходя от канона либретто, режиссер лишь дважды: перенося действия в 60-е годы прошлого века и состаривая героев в финале. Остальное в постановке прямиком отсылает нас к Моцарту и Да Понте.

Сложные ансамбли, тщательно собранные Сохиевым, солисты исполняют выстроившись рядком на авансцене, то есть петь солистам не мешают. Вся динамика действия концентрируется на речитативах, что говорит о хорошем понимании режиссером-дебютантом сути жанра. А экшн присутствует — и на велосипеде хозяин и его слуга катаются, и к публике выбегают. Не обходится действие и без положенных драк и гуляний.

В финале на сцене вспыхнет бутафорский огонь из алых тряпочек, и Командор заберет главного хулигана и соблазнителя в глубины огнедышащего пространства, видимо, в преисподнюю, похожую на мартеновскую печь.

Чего ж тогда не хватает? Наверное, метаидеи. Это трагикомедия, это ирония, это не сама жизнь, а лишь ее отображение, нужны обобщения — говорят постановщики. С этим не поспоришь. Но идеи на сцене должны быть говорящими, яркими, считываться на раз. «Задача у театра лишь одна, — приводятся в буклете к спектаклю слова режиссера, — плотностью спектакля выбить зрителя из его привычной жизни, вытеснить привычное и раздвинуть границы». Но, кажется, в этом «Дон Жуане» зритель себя чувствует вполне уютно и комфортно, никто душу и мозги ему не выкручивает: посмотрели-послушали, галочку поставили и забыли.

Фотографии: Дамир Юсупов / Большой театр.