Александр МАТУСЕВИЧ, Санкт-Петербург

26.10.2021

Юрий Александров мудро уступает пальму первенства Винченцо Беллини, демонстрируя глубокое понимание эстетики стиля бельканто.

Самое известное произведение гения бельканто Винченцо Беллини опера «Норма» — не частый гость на наших театральных подмостках. Оперы бельканто в целом, а оперы Беллини в особенности плохо поддаются радикальным интерпретационным преобразованиям современной режиссуры — их музыкально-драматургический материал активно сопротивляется всякого рода вторжениям в ткань партитуры. Сама суть опер этого типа заключена в наслаждении прекрасной музыкой, возвышенной и мелодически щедрой, а вся динамика, все развитие сосредоточено не в драматическом действии, не в театральных положениях и эффектах, а собственно в музыке, не требующей дополнительного «толмачества» со стороны режиссеров.

Владевшие умами публики в XIX веке, в XX оперы бельканто здорово ушли в тень, их нечастый успех на мировых сценах в прошлом столетии всегда был связан с гениальными музыкантскими прозрениями — например, Марии Каллас, — а вовсе не с интересными режиссерскими интерпретациями. Великий советский оперный режиссер Борис Покровский напрямую называл оперы Беллини архаикой, неактуальной в практике современного музыкального театра. Ту же «Норму» в ХХ веке ставили изредка и лишь в периферийных театрах СССР — в Кишиневе в заглавной партии блистала Мария Биешу, а в Ереване — Гоар Гаспарян. В Москве же она звучала лишь в 1974-м на гастролях «Ла Скала», когда пение Монтсеррат Кабалье стало настоящим откровением, памятным меломанам до сих пор.

Обращение театра «Санктъ-Петербургъ Опера» к знаковому произведению стало настоящей интригой для меломанов. Во-первых, потому что театр этот изначально режиссерский, и было интересно посмотреть, что Юрий Александров сделает в этом неудобном для режиссера материале. Во-вторых, «Норма» —  опера для больших сцен, и ее явление в камерном театре Северной столицы — до известной степени вызов. К тому же при обращении к этой опере всегда дополнительной сложностью была ее музыкальная сложность.

Александрову всегда было тесно в формате камерного театра — в репертуаре его «мастерской» большие оперы превалируют. Каждый такой опыт — компромисс, однако в «Норме» это не оказывается столь критичным. За исключением некоторых массовых сцен «Норма» — опера достаточно интимная, где все внимание сконцентрировано на личных переживаниях персонажей и их диалогах. Кроме того, утонченное музицирование в этой опере хорошо воспринимается в небольших залах, когда оркестр не гремит, а певцы не надрываются — и тем и другим можно сосредоточиться на красоте звукоизвлечения, на его изяществе и эмоциональном наполнении.

И в этом плане в новой работе «Санктъ-Петербургъ Оперы» определенно есть достижения. Наверное, можно было бы добиться большей рафинированности и соответствия белькантовому стандарту, но и то, что уже сделано, дорогого стоит. Музрук постановки Александр Гойхман хорошо поработал с музыкантами: оркестр звучит пластично, певуче, не утрачивая всепроникающего посыла профетизма и при этом соизмеряя свою мощь с масштабами зала. Аккомпанемент певцам всегда корректен в плане баланса: голоса на первом плане, вокал доминирует, полностью владея вниманием публики. Качественно звучит хор (хормейстер Игорь Потоцкий), сосредоточившись не на децибелах и густоте саунда, а на его прозрачности и стройности партий.

Среди солистов пальму первенства держали мужские голоса. Великолепен роскошный бас Мирослава Молчанова, исполнявшего роль сначала грозного, а потом страдающего жреца Оровеза. Вероятно, певцу стоило порекомендовать более сдержанную манеру вокализации, чтобы его герой не был столь явственно похож на вердиевского Захарию, персонажа уже следующего этапа в развитии итальянской оперы. Тем не менее звучит он прекрасно. Очень хорош и тенор павароттиевского типа Сергей Алещенко (Поллион). В выходной арии он несколько перелихачил с верхними нотами, чуть было не переоценив собственные вокальные возможности, но далее, умерив пыл, весь вечер звучал ярко, но благородно.

С женскими ролями ситуация не такая блестящая. Красивое меццо Ларисы Поминовой, артистки и певицы универсальной, убедительной в партиях самой разной эстетики, для юной Адальжизы оказалось несколько тяжеловесным и крупным, хотя экстремальная тесситура (ее партия фактически сопрановая) дается певице достаточно хорошо.

Олеся Гордеева вложила в свою Норму много труда, добившись и блестящей колоратуры, и точности интонирования, и убедительной экспрессивности, и понимания актерских задач, напрямую вытекающих из музыкального материала. Однако, отдавая артистке должное, приходится добавить, что партия ей не особо подходит — голос Гордеевой слишком легкий, а тембр простоват. Все это, увы, мешает назвать ее исполнение настоящим музыкально-театральным событием.

Ну а что же пресловутая режиссура? Она ожидаемо отступила в тень, растворившись в вокале, в музыкальных красотах, в визуальном впечатлении от спектакля. За исключением трех несколько экстравагантных моментов (в двух дуэтах Нормы и Адальжизы на танцевальных сицилийских ритмах и мелодиях обе жрицы буквально пускаются в пляс, а брутальный хор «Война!» сопровождается излишне активной пластикой миманса от Васила Панайотова), в целом действо проникнуто уважением к музыке и строго следует сюжету. Режиссура не мешает музицировать, а сценография Вячеслава Окунева, напротив, помогает: темные абрисы античных развалин, опутанные лесными кущами друидов, подсвечены выразительным светом Азата Юлбарисова. Все это вкупе с эстетичными костюмами, не лишенными галло-римских реминисценций, но не претендующими на историзм, хорошо оттеняет атмосферу тайны и буйство беллиниевских страстей.

Фотографии предоставлены  театром «Санктъ-Петербургъ Опера».