Алексей ФИЛИППОВ

20.10.2021

Материал опубликован в №7 печатной версии газеты «Культура» от 29 июля 2021 года.

Как становятся артистами цирка? Опасно ли это? Каково главное отличие цирковых артистов от тех, кто служит другим музам? Почему цирковые люди далеко не всегда любят друг друга? Обо всем этом и о многом другом мы разговаривали с генеральным директором Большого Московского цирка на проспекте Вернадского, народным артистом РФ, дрессировщиком Эдгардом Запашным.

— Говорят, что цирк — это судьба. В этом убеждает история семьи Запашных: ваш дед не хотел, чтобы его дети стали цирковыми артистами, но, тем не менее, возникла цирковая династия. Вы всегда хотели стать артистом цирка или все же были колебания?

— Колебаний не было. Цирк очень сильно изменился по сравнению с тем временем, когда начинал мой дед. Он стал настоящим искусством, и мой отец, Вальтер Запашный, прошел в нем очень серьезную школу. Этот мир был знаком мне с детства, и я влюбился в него еще ребенком. Цирк был и остается моим родным домом, и я ни о чем не жалею.

— Ваш отец в первый раз вышел на арену в 11 лет. В 17 лет, вместе с младшим братом Мстиславом, он создал свой первый номер. Ваш двоюродный брат вышел на арену в 10 лет. Когда на нее вышли вы?

— Мы с братом Аскольдом официально начали работать в 1988 году. Мне тогда было 11 лет, брату 10. Это было в Риге, спектакль назывался «Машина времени». Мы играли главные роли, показывали фрагменты наших будущих номеров.

— У детей, которые растут в цирковом конвейере, особая судьба. Жизнь на колесах, постоянно приходится менять школы. Отсутствие устоявшегося быта, да и учиться им гораздо сложнее... Что такая жизнь отнимает у ребенка, что она ему дает?

— Вырастая и работая в цирке, дети проживают несколько иную жизнь по сравнению с обычной. Каждые месяц-полтора цирк переезжает: отсюда все сложности, но с этим связана и романтика. За 10 лет учебы мы с братом, по примерным подсчетам, поменяли 50 школ. Мне категорически не нравилось каждый месяц заходить в новый класс, быть новеньким и терять несколько дней на то, чтобы с кем-то познакомиться, понять внутренние законы школы, оценить профессионализм учителей.

Но я ловил себя на мысли, что долго находиться на одном месте мне тоже не нравится. Через месяц-полтора город становился изученным, почти родным, и мы с братом с нетерпением ждали, когда же мы, наконец, переедем и увидим что-то новое. Путешествия всегда интересны для детей. Новая гостиница, новый цирк. Новый двор, новые достопримечательности... Мы увидели нашу страну, видели и другие страны. Люди копят деньги, чтобы заняться внутренним туризмом, а у тебя все это бесплатно. Тебе даже платят за то, что ты приехал во Владивосток или в Иркутск. Так что здесь есть и свои плюсы.

— Я цирком начал заниматься довольно давно, и от цирковых артистов у меня два главных впечатления. Во-первых, ощущение большой человеческой силы: начиная с клоуна, который дрессирует вроде бы безобидных кошек и весь ими порван, и кончая знающими зубы тигров дрессировщиками и рискующими жизнью акробатами. С этим связана и исключительная профессиональная честность: в цирке нельзя притворяться, за карьеру люди платят кровью. А второе — внутрицеховое недружелюбие. Меня всегда поражало то, с какой радостью большие цирковые артисты публично сводят друг с другом счеты...

— Творческая среда всегда неоднородна, неоднозначна. Но цирковой мир от многих других художественных миров очень сильно отличает трудолюбие. Без него здесь ничего не достигнешь. Невозможно каждый день выходить к зрителям и показывать что-то качественное, если ты, во-первых, к этому качеству не пришел, а во-вторых, не поддерживаешь его на постоянном уровне. В цирке работают единомышленники.

При этом в творческой среде всегда есть люди, которых очень трудно понять. И поведение у них труднопредсказуемое. Поэтому пост министра культуры в нашей стране — один из самых сложных. Шойгу одним приказом увольняет 20 генералов, и никто против этого не выступает, ничего не пикетирует, коллективные письма не подписывает. Но стоит министру культуры тронуть заслуженного — даже не народного! — артиста, и крику в интернете будет на ближайшие два года. Это мы проходили не однажды.

И это абсолютно нормально. Интриги и склоки всегда будут в театре и цирке, опере и балете — в любой творческой среде. Надо это принять и научиться работать, не обращая на них внимания. Относиться к подобным человеческим проявлениям с пониманием, сдерживаться, если становится невмоготу. А я родился и вырос в цирке, и воспринимаю такие вещи как должное.

Гораздо важнее другое — в цирке должно сохраняться доверие. У нас многие доверяют свою жизнь другим, сами берут на себя ответственность за чужую жизнь. Это очень сильно отличает цирковой мир от других творческих искусств. И если кто-то пытается отомстить, особенно во время работы, на арене — а бывает всякое! — то это неприемлемо. С такими людьми надо прощаться. Их надо гнать из профессии поганой метлой.

— В 1961-м ваш отец Вальтер Михайлович гастролировал в Иваново. Вышел на арену в новом костюме, и его не узнала тигрица. Она бросилась на него и нанесла ему 34 раны, его оперировали 8 часов. Такие вещи не отвращали вас от профессии?

— Мой папа в 1961-м действительно имел неосторожность очень сильно пострадать на собственном премьерном шоу. Говорить, что тигрица не узнала его в новом костюме, неправильно. Это была премьера, там совокупность всего сработала. В любом случае, дрессировщики всегда берут на себя вину за такие вещи. Спасали моего папу три человека — его учитель Борис Эдер, его младший брат, Мстислав Запашный, который до этого никогда в клетку не заходил, и замдиректора Златопольский, который случайно оказался около входа на манеж, и они вдвоем занесли его на манеж. Три человека забежали в клетку, а спасали и отбивали папу у тигрицы двое: дядя Мстислав и Борис Эдер.

Папа очень сильно пострадал от тигрицы Багиры, но после этого случая проработал с ней еще 15 лет. Не усыпил, не застрелил, как это часто про цирк говорят. Не отдал ее, а пошел на принцип, чтобы доказать себе и окружающим, что он справится со сложной тигрицей. Багира выполняла неимоверное количество трюков, папа ее необыкновенно любил и даже посвятил ей свою книгу «Риск, борьба, любовь».

Я очень много видел в цирке травм, смерти видел. Знаком со многими людьми, которые пережили серьезные трагедии, либо те разворачивались у них на глазах. На глазах у заслуженной артистки Маргариты Бреды ее родной брат и племянник, отец и сын, упали с большой высоты и погибли. После этого она продолжила работать.

Елена Бараненко, которая до сих пор работает в нашем коллективе, в несовершеннолетнем возрасте увидела, как ее мама и папа упали вместе с воздушным аппаратом. Папа оказался в реанимации, мама насмерть разбилась... Лена продолжила путь родителей, сама стала воздушной гимнасткой.

Такие истории закаляют детей цирка. Ты начинаешь с самого раннего детства относиться к нему, как к серьезному делу, а не как к баловству. Понимаешь, что риск был, есть и будет, и на арене не все может пройти по плану. Что надо всегда держать себя в форме и быть готовым встретить опасность, уметь доверять и брать на себя ответственность.

— Стал ли сегодняшний цирк иным по сравнению с 1961 годом, когда произошла трагедия с вашим отцом?

— Недавно на манеже Большого Московского цирка поздравляли с 80-летием Леонида Леонидовича Костюка, который руководил им 28 лет и оставил пост 10 лет назад. Мне было интересно, что он скажет о том, как изменился наш цирк. И был приятно удивлен, услышав, что цирк теперь гораздо лучше, что он стал «более культурным».

И это только за 10 лет, а если взять те 60, о которых вы говорите, то прогресс очень большой. Дрессура очень сильно шагнула вперед, люди узнали про животных много нового. Теперь мы с применением гораздо более гуманных способов добиваемся куда лучшего эффекта. Передающиеся из поколения в поколение навыки имеют «кумулятивный эффект», и мы пользуемся этим багажом, а не торим собственную дорожку.

Не стоит на месте и акробатика. Еще недавно сенсацией было четыре сальто-мортале на подкидной доске, а сейчас акробаты под руководством Сергея Трушина делают четыре сальто-мортале на одной ходуле, а это кратно тяжелее и опаснее. Раньше про такие трюки и разговора не могло быть, а теперь это уже почти норма. По крайней мере, планка очень сильно завышена.

— Ваша последняя программа стоила огромных денег. Как вы вернете их в этой ситуации, на фоне непрекращающейся пандемии?

— После полугодового простоя цирк очень сильно финансово издержался. Мы не бюджетная организация, полгода не получали никакой дотации и выживали, как могли. После того, как московское руководство разрешило нам давать представления, и цирк открылся на 25%, мы работали в убыток. Цирк дю Солей в такой ситуации объявил себя банкротом и распустил труппу, но мы не смогли на это пойти. Сообщили руководству города, что наши средства заканчиваются, и дальше так существовать мы не можем — и нам оказали единовременную финансовую помощь.

Затем мы открылись на 50%. Это тоже работа в убыток, пусть и небольшой. У нас хорошие продажи, но этого все равно не хватает. Поэтому на селекторном совещании с заместителем мэра, госпожой Сергуниной, я задал вопрос: «Как нам жить дальше?»

Она ответила: «Продолжайте работать на 50%, мы вам окажем помощь, если попросите. Сейчас очень важно, чтобы цирк был открыт, у артистов была зарплата, а люди могли прийти на спектакли».

— Многие учреждения культуры находят другой выход: цены на билеты выросли в 2 раза и даже больше.

— Я считаю, что это не для нас, не для нашего зрителя. Людям сейчас и так тяжело, пандемия для многих создала трудную ситуацию. У всех кредиты, ипотека. Мы на такой шаг пойти не смогли.

— 11 лет назад ваш дядя Мстислав сказал мне следующее: «...У нас есть тигрица: стоит повернуться к ней спиной — сразу бросается. И все же хищники честные существа: тигр может убить, но у него есть свои правила игры, и он их соблюдает. Знали бы вы, как проходил конкурс на место главы «Росгосцирка»! Там были хищники половчее моих: счет цирковой компании оказался практически пустым...» Как вам кажется, тут что-то изменилось?

— Давайте будем объективными. У какого директора театра нет оппозиции? Есть люди, которые мечтают убрать Урина из кресла гендиректора Большого театра. До сих пор не утихают скандалы вокруг Машкова. У нас, в российском цирке, тоже есть группировка, мечтающая возглавить цирковую компанию. Сейчас любого нового генерального директора посади, и он сразу будет подвержен критике. Эти люди будут постоянно прессовать руководство цирковой компании. Несколько телеграм-каналов созданы специально для этого — чего там только не пишут! В том числе и про меня.

Но проблема «Росгосцирка» не в этом. Кого бы туда ни назначили, ситуация вряд ли кардинально изменится по одной причине: в цирковой компании очень серьезное недофинансирование. Имущественный комплекс «Росгосцирка» состоит из более чем 30 стационарных цирков и порядка 40 гостиниц и других учреждений по всей нашей стране. Дотация от государства у компании около миллиарда рублей, Пермский драматический театр получает примерно столько же. Разве это справедливо? При всем уважении к Пермскому театру, у них даже примерно нет такой затратной части, как у «Росгосцирка». Это и люди, и животные, и имущественный комплекс — у цирковой компании финансовая нагрузка выше в десятки раз.

Притом порядка 3–5 миллионов человек ежегодно посещает цирки «Росгосцирка». Только к нам, в Большой Московский цирк, приходит 700–800 тысяч зрителей в год. Мы вообще не пользуемся бюджетным финансированием, а расходная часть, траты на содержание здания, у нас в разы больше, чем, к примеру, в Большом театре. Я очень люблю и уважаю Большой, но в нем значительно меньше мест, чем у нас.

Поймите меня правильно — я очень рад, что коллегам оказывается достойная поддержка. И очень бы хотел, чтобы такая же поддержка была и у нас. Хотя бы потому, что мы обслуживаем гораздо больше зрителей.

— И последний вопрос. Ваши дети продолжат династию, вы для них такую судьбу хотите?

— Через 2 минуты начнется спектакль «И100РИЯ», в котором принимают участие и мои дети, и мои племянницы. Большую часть свободного времени они проводят в цирке: репетируют, жонглируют, занимаются воздушной гимнастикой, ездят на лошадях. Они очень искренне мечтают стать настоящими артистами и делают для этого все. Для них одно из самых серьезных наказаний, если я или мой брат не берем их с собой в цирк.

Фотографии: Кирилл Зыков и Сергей Киселев / АГН Москва.