В КЗ имени Чайковского состоялся выпускной концерт Школы-студии при Государственном академическом ансамбле народного танца имени Игоря Моисеева. Степень ее уникальности была отмечена в 2015 году, когда школа вошла в число особо ценных объектов культурного наследия народов РФ.

Школа родилась в грозовом военном 1943-м. В тот год в Москве прозвучали залпы первого военного салюта в честь освобождения Белгорода и Орла, который казался приветом из забытых мирных дней. Школа стала символом мечты о спокойной жизни. Игорь Моисеев говорил о необходимости ее организации еще в конце 30-х, практически сразу после создания своего первого в мире профессионального ансамбля народного танца. Он понимал, что только школа способна обеспечить будущее его делу, и не раз повторял: «Нет школы — нет традиций».

Гениальный Игорь Моисеев не только основал прославленный во всем мире ансамбль, но и сформировал творческие принципы новаторского театра — театра народного танца. А сценические произведения, даже самые великие, стареют и умирают, и, кажется, только моисеевские шедевры не тускнеют. Став классикой, танцы Мастера не утратили ни свежести, ни аромата, ни порывов — они по-прежнему объединяют народы, раздвигают границы, стирают национальные барьеры. Ушла в Лету «советская политика», рычагом которой были моисеевцы, но в новой России «старые танцы о главном» по-прежнему зажигают сердца зрителей всей планеты и растапливают непонимание между людьми. Концерт в КЗЧ это убедительно доказал.

В зале — зрители, и среди них моисеевцы разных поколений, которых уже давно называют «полком Игоревым», на сцене — выпускники школы, будущее ансамбля. Они старательно повторяют элементы класс-концерта «Дорога к танцу». И далее каждый танец — неповторимый спектакль с сюжетом, выстроенными отношениями, характерами. Стихия захлестнула зал испанским фламенко, заставила в восторге затаить дыхание сюита молдавских танцев «Жок», утонули в овациях греческая сюита «Сиртаки» и румынский танец «Бриул», ярко, юрко, радостно станцевали хореографическую картину «Футбол», заразительно и весело, с фирменным моисеевским драйвом прозвучало «Яблочко» из хрестоматийной флотской сюиты. Юные артисты сразили мастерством и обаянием, точностью техники и ансамблевой культурой. Казалось, Хозяин (так все звали Игоря Александровича) – где-то рядом, просто вышел на минутку и вот-вот вернется, чтобы еще раз убедиться, что танец – судьба, и она начинает складываться у нового поколения его детей.

После концерта на вопросы «Культуры» ответила директор и художественный руководитель Школы-студии при ГААНТ имени Игоря Моисеева, народная артистка России Гюзель Апанаева.

— Во всем мире Моисеевская школа известна как Moiseyev Dance Academy. Расскажите о статусе учебного заведения и о том, кто в него попадает.

— Школа — государственная, федеральная, бюджетная, выпускники получают диплом о среднем специальном образовании. Поступают дети 13–14 лет, после 7-го класса общеобразовательной школы. Экзамены проходят в три тура: на первом проверяют данные, второй тур — медицинский, на третьем ребята танцуют, а комиссия отмечает их эмоциональность, музыкальность, выразительность. Каждые пять лет выпускаем артистов.

— То есть в школе всего один класс?

— Да, после выпуска проводим очередной набор. Сейчас он объявлен и подано уже 250 заявлений. Бюджетных мест — 40, и 10 — внебюджет. Стараемся формировать класс из равного количества мальчиков и девочек, но девочек, как правило, чуть больше. Несколько человек в процессе обучения отсеивается — этот момент неизбежен. Причины разные: проблемы со здоровьем, кто-то не совсем профпригоден, расстаемся с нерадивыми учениками.

— Среди абитуриентов дети, уже занимавшиеся танцами?

— В основном приходят из самодеятельности, где с ними готовили номера для выступлений. Наша задача — иная, дать академическое образование. Учим с нуля, потому что ребята — разношерстные, такая целина невспаханная. Начинаем с азов классики: постановки рук, ног, корпуса, головы и даже направления взгляда. Параллельно осваиваем народный танец по методике Моисеева, прививаем его эстетику.

— В учебной программе еще восточные танцы, современная хореография, игра на фортепиано, гитаре, баяне. При таком объеме общеобразовательные предметы, наверное, не главное?

— Нагрузка у ребят большая — есть еще история театра, музыки, изобразительного искусства, акробатика, актерское мастерство. Ко всем дисциплинам относимся серьезно. Игорь Александрович справедливо считал, что сцена раскрывает человека как личность, и артист должен быть образованным. Наше условие — добросовестно заниматься всем и не демонстрировать равнодушие к каким-то предметам, — такого в школе нет и быть не может. Все наши выпускники поступают в ГИТИС, МГАХ, МГУ и получают высшее образование.

— Моисеев говорил, что не переносит «бессмысленное болтание ногами», а секретом своей методики называл плие, то есть низкое приседание. Действительно так?

— Это один из секретов. Плие — важный элемент и урока, и танцев, оно как пружина выталкивает артиста — прыжок становится высоким и полетным, движения — широкими и свободными. Плие вырабатывает силу и выразительность ног — делает их острыми, рабочими, говорящими. «Разговаривай ногами», — частое выражение Моисеева. Еще одна тайна его метода — ансамблевость, умение объединяться в едином пластическом дыхании.

— Вы имеете в виду принцип: «все учат всё»: сегодня ты солист, завтра — в рядах кордебалета?

— Не только. Зрителей всегда поражает слаженность и ровность исполнения. Добиться того, чтобы на сцене танцевали не просто милые ребята, а единый организм, непросто. Способность во время танца держать в поле зрения друг друга, одновременно видеть вправо и влево, вверх и вниз — результат огромного труда. Дети обучаются этому с первого года. Например, в «Жоке» артисты стремительно пролетают четырьмя безупречно ровными линиями, и необходима особая сноровка для того, чтобы не столкнуться, не травмировать себя или коллегу. Еще один закон: держать свое тело настолько подтянутым, чтобы не висеть на партнере — танцуешь один, но в связке. Этот профессиональный навык тоже формирует удивительное братство моисеевцев всех поколений, на сцене и в жизни.

— Моисеев сам передал вам школу?

— Преподавать я начала в 1996-м, когда еще танцевала, и мне сразу доверили класс. Через четыре года ушла из жизни наш директор Галина Николаевна Иванова, и на эту должность Моисеев рекомендовал меня, министерство его предложение утвердило. С 2000-го я совмещаю педагогику с административным руководством.

— Ставил ли Хозяин танцы специально для школы?

— Он ставил для ансамбля. Помню, как он говорил мне после премьер греческой сюиты и «Вечера в таверне»: «Начинай с детьми учить элементы». И мы репетировали отдельные фрагменты «Сиртаки», постепенно добавляли новые. К выпускному весь танец был готов, ребята успевали «пропустить» его через «свое тело». Для Моисеева это было важно.

Все педагоги работали еще с Игорем Александровичем, и они передают ученикам только те танцы, которые исполняли сами. Я не репетирую номера, которые танцевала, например, Лариса Аристова, а только те, что знаю в нюансах и деталях. Скрупулезно обновляют репертуар звезды прошлых лет — Сергей Аникин, Виктор Никитушкин, Дмитрий Орлов. Показы — единственный способ сохранения наследия, и никакие теоретические знания тут не помогут.

— Осталось более трехсот моисеевских танцев. Как выбираете из них репертуар для школы?

— У меня есть записи Игоря Александровича, где он отмечал те, которые рекомендовал для школы. Этих пожеланий мы придерживаемся. Танцы народов мира — багаж неисчерпаемый. В сольных номерах конкретный выбор связан с индивидуальностями детей, а в массовых многое зависит от роста. В прошлом выпуске у нас шла «Словацкая полька» — было много невысоких девочек, а в нынешнем они рослые, и полька «отдыхает».

— Как составлялась программа выпускного концерта?

— К традиционным номерам, которые исполняем часто, добавили новое. «Футбол» на выпуске станцевали впервые, и он прозвучал живо, задорно, выразительно. Восстановили аджарский «Хоруми», он давно в школе не шел. Педагог и хореограф Павел Глухов специально поставил современный номер. Показали танцы, которых нет в репертуаре ансамбля: корейский с веерами, который подарили нам две кореянки, и узбекский. Чередуем выступления массовые и сольные, чтобы ребята успевали менять костюмы.

— Концерт представил более сорока ярких юных артистов, но ведь ансамбль не может взять всех…

— Все мечтают об Ансамбле, но в штат попадают только лучшие. Елена Александровна (народная артистка России Е.А. Щербакова — художественный руководитель и директор ансамбля. — «Культура»), выбирая «новобранцев», спрашивает нашего педагогического совета. Профессионализм должен подкрепляться человеческими качествами — моисеевцы известны как дружный, сплоченный коллектив. Когда про него говорят — семья, это не просто красивое определение. Наших воспитанников, универсальных, трудолюбивых и дисциплинированных, охотно принимают другие ансамбли: «Гжель», «Березка», Краснознаменный, МВД. Одна девочка танцует в Балете «Москва». Без работы никто не остается.

— Помню, как к 70-летию школы правительство Москвы преподнесло щедрый дар — здание на Тверской. Вы там занимаетесь?

— Трехэтажный бывший доходный дом с маленькими квартирками оказался непригодным для хореографического училища. К тому же это памятник архитектуры, в котором нельзя расширять пространства и сносить перегородки.

— Продолжаете скитаться?

— Школе 78 лет, а своего дома нет. Арендуем помещение в общеобразовательной школе, где есть маленький хореографический зал. Там и ютимся, но не помещаемся, существуем вопреки обстоятельствам. По недавнему распоряжению Владимира Владимировича Путина, который внимательно относится и к школе, и к памяти Игоря Александровича, нам предоставлено роскошное здание бывшего Министерства экономики на площади Маяковского. Теперь его надо «подвести» под нужды хореографической академии, объединить два этажа, потому что высота репетиционных залов должна быть не менее шести метров. Впереди сложная реконструкция, и нам необходима финансовая поддержка Министерства культуры.

— Расскажите, как вы сами попали в мир танца?

— Наша семья жила в Москве. Папа — из старинного рода, в Казани его предки построили знаменитую Апанаевскую мечеть. Сегодня она почитается как редкий памятник архитектуры. Родители были педагогами в татарской школе. После войны школу закрыли, мама стала корректором, отец пошел на завод. В пять лет меня привели на спектакль Большого театра «Коппелия», и я «заболела» балетом. Начала танцевать в Ансамбле Локтева во Дворце пионеров. О хореографическом училище узнала от одноклассницы — туда поступал ее сосед. Папа гордился, что в последний день успел сдать мои документы. На первом туре проверяла данные, — а они у меня были средние, — Лидия Иосифовна Рафаилова. Когда попросили станцевать, то почувствовала интерес комиссии. Но на втором, медицинском туре меня отклонили из-за близорукости. Это было горе. Через несколько дней, когда мы, дети, гуляли во дворе, к дому подъехала машина — водитель громко по бумажке прочитал мою фамилию и попросил позвать родителей. Выяснилось, что в училище в это время проходил финальный тур, и Лидия Иосифовна поинтересовалась: «А где та девочка?» — и, услышав о вердикте врачей, попросила немедленно разыскать меня по адресу и привезти, телефонов в квартирах тогда еще не было. Успели мы к концу просмотра. Я радостно станцевала индийский танец — глазками стреляла, улыбалась. Зачисление казалось мне нереальным счастьем. До самого 1 сентября я думала, что это ошибка и меня выгонят как самозванку. Так замечательный педагог решил мою судьбу.

— Из училища вы выпускались классической балериной, а связали жизнь с народным танцем…

— На выпускном присутствовали руководители всех пяти московских коллективов: театров — Большого, Станиславского, Оперетты и ансамблей — Моисеевского и «Березки». После экзамена друзья сказали: «Тебя Хозяин берет, он все время за тобой следил». А я и не знала, кого так зовут. На следующий день пришла заявка от Моисеева, и я расстроилась — мечтала о классике. Ансамбль я быстро полюбила, вошла в репертуар, на гастроли съездила. Через полтора года Игорь Александрович возглавил «Молодой балет» и взял меня с собой: к тому времени я уже не хотела уходить. Моисеев обещал: «Если у тебя не получится, верну обратно». Он начал ставить на меня и моего первого партнера Александра Годунова классические дуэты. Мы побывали в роскошных поездках — в Австралии и Латинской Америке. Спустя четыре с половиной года Моисеев решил покинуть «Молодой балет»: трудно совмещать два коллектива, да и народники ревновали. Опять вызвал меня: «Считаю себя ответственным за твою судьбу и хочу, чтобы ты ушла со мной». Тогда я вернулась в ансамбль уже окончательно.