Предъюбилейный, 39-й Международный оперный фестиваль имени Ф. И. Шаляпина длился весь февраль, став, кажется, самым продолжительным за всю свою историю.

Почти сорок лет назад в столице Татарской АССР опера была малопопулярным жанром. Традиции времен самого Шаляпина, рубежа XIX–XX веков, когда в богатый купеческий город на Волге приезжали знаменитые гастролеры, включая итальянских артистов, были давно утеряны. Несмотря на это, в 1982 году новый директор Татарского театра оперы и балета имени Мусы Джалиля Рауфаль Мухаметзянов осмелился на небывалое в советской действительности дело — ежегодный оперный фестиваль.

С самого начала фестиваль взял весьма высокую планку: он был задуман как праздник голосов, на него съезжались лучшие вокалисты Страны Советов и стран социализма, а теперь — России, ближнего и дальнего зарубежья. Увы, время безжалостно, и уже нет с нами великих певцов первых фестивалей — Артура Эйзена, Ирины Архиповой, Марии Биешу, Владислава Пьявко, Ирины Богачевой, Булата Минжилкиева… А многие более молодые хотя и здравствуют, но давно уже не поют. Правда, есть и счастливое исключение: Любовь Казарновская, певшая свою Татьяну на первом фестивале в 1982 году в день рождения Шаляпина, 13 февраля (вопреки сложившимся стереотипам «Онегин» — более чем шаляпинская опера: великий певец исполнял в ней не только басовую партию Гремина, но и титульную баритоновую), продолжает выступать.

Нынешний предъюбилейный форум длился весь февраль — кажется, столь продолжительным за свою историю он еще не был. В его программе традиционно представлены шедевры русской («Борис Годунов», «Пиковая дама») и итальянской («Паяцы», «Турандот», «Травиата», «Трубадур», «Набукко», «Севильский цирюльник») классики, а также новинка татарской композиторской школы — «Сююмбике» Резеды Ахияровой. Итальянский акцент нынешнего фестиваля был очевиден уже из афиши, а открылся он концертным исполнением «Паяцев», чья полноценная сценическая премьера запланирована на сентябрь. Ставить шедевр веризма будет петербургский мастер Юрий Александров, а пока для фестиваля он сделал облегченную полусценическую версию.

Оркестр и хор на сцене, декораций нет, солисты — во фраках и концертных платьях. При этом строгого концертного формата решили все же не придерживаться: артисты поют наизусть, живут в музыкально-драматических образах, а дополнительным украшением служат проекции чарующих итальянских видов. Когда Александрову не хватает узкой полоски авансцены, он выплескивает действие в зал — герои Леонкавалло прохаживаются между рядами зрителей, а один из ударных хитов опуса — ария Беппо-Арлекина — звучит из боковой ложи.

Итальянский дирижер Марко Боэми, давний друг фестиваля, про веристскую итальянскую музыкальную драму знает абсолютно все. В его руках оркестр звучит ярко и сочно, насыщенный экспрессивный звук достоверно рисует замысел композитора. Прекрасен и хор Любови Дразниной — он умело сочетает в своем звуке почти фольклорное звучание простонародья с игриво-изящными интонациями комедии дель арте, отталкиваясь от которой и сюжетно, и эмоционально строил свою драму один из первых классиков итальянского веризма.

Певческий состав премьеры — сплошь петербургский. Идеальный вокал, красивейший голос и на этот раз очень продуманную и убедительную актерскую игру показал мариинский баритон Роман Бурденко в партии мерзавца Тонио. Многообещающ и его более молодой коллега того же амплуа Владислав Куприянов в партии романтического Сильвио, но пока вокального мастерства ему еще предстоит набираться. Тенор из Михайловского театра Дамир Закиров (Беппо) решает своего героя в острокомедийном, гротескном ключе, чему соответствует и природа его голоса.

Настоящей героиней оказалась сопрано Евгения Муравьева в партии обольстительницы Недды. Звезде Зальцбургского фестиваля (там она пела Лизу в «Пиковой даме») эта лирическая роль идет гораздо больше тех драматических партий, за которые она часто берется (в операх Чайковского, Шостаковича, Штрауса). В роли Недды красота голоса певицы раскрылась полностью, а ее природная грация и артистизм сделали образ гармоничным и завершенным. Многоопытный тенор Ахмед Агади оказался исключительным Канио: слегка возрастной вокал, по-прежнему крепкие и яркие, уверенные верхи, «цыганские» портаменто, словно говорящие о вечном провинциализме его героя-актера, экспрессия и реалистичное воплощение гаммы чувств, свойственных ревности, — идеальные характеристики для любимой партии всех зрелых теноров.

Еще одной бесспорной вершиной фестивальной программы стал вердиевский «Набукко». Режиссер Ефим Майзель отталкивался от музыки, презрев пустую концептуальность. Его спектакль отличает классическая чистота построения. Сохранены и место и время действия (нечасто сегодня можно увидеть «Набукко» в стилизованных древних одеждах и с локацией в Месопотамии), и мотивы героев, и характеры. Красиво выстроенные мизансцены, яркая, даже преувеличенная театральность в подаче характеров — все это слышится в музыке позднего, драматического бельканто, которую режиссура Майзеля иллюстрирует не строя к ней перпендикуляров и параллелей. Такое изложение, поданное выразительно, оказалось весьма действенным — публика сидела не шелохнувшись.

Простота пространственно-сценографического решения буквально восхищает: гигантский куб, ребром повернутый к публике, — это и иерусалимский храм в первом действии, это и геометрическая стройность месопотамской архитектуры последующих актов. Конструкция снабжена перегородками-ширмами, на которых изображены то звезды Давида, то ассиро-вавилонские символы. Для костюмов иудеев-жертв Герасименко ожидаемо выбирает светлые тона, а одежды противоборствующей стороны сочетают золото с интенсивной лазурью и напоминают об изразцах величественных ворот богини Иштар в Вавилоне.

Высокое музыкальное качество спектакля обеспечил московский дирижер Василий Валитов, а также местные и приглашенные солисты, среди которых были артисты из Петербурга, Красноярска, Екатеринбурга.

Заключительный гала-концерт, оформленный в стиле эстрадного шоу, с подзвучкой и слепящей подсветкой выглядел неожиданно в рамках академического оперного действа. Так, открыл гала, к примеру, фрагмент фортепианного концерта классика татарской музыки Рустема Яхина, динамично сыгранный китайским пианистом Ван Юйцанем. Следом скрипач Гайк Казазян исполнил внушительную концертную фантазию Сарасате, правда, на темы оперы «Кармен». Ну а самым демократичным по жанру оказалось выступление джазового пианиста Даниила Крамера с собственным сочинением «Странный блюз» и «Снежинками» Цфасмана.

Такой стилистический винегрет, видимо, объясняется задачами популяризации высокого искусства и привлечения более широкой аудитории.

И все же в протяженном гала была широко представлена и оперная тема. И, пожалуй, главной героиней концерта стала мариинская сопрано Ольга Пудова, блистательно спевшая труднейшую арию Кунигунды из «Кандида» Бернстайна.