Новосибирский театр оперы и балета (НОВАТ) в последние месяцы устроил настоящий марафон премьер. В феврале черед дошел до «Волшебной флейты» Моцарта, действие которой по задумке режиссера перенесено… в цирк.

За прошедшие полсезона оперная труппа театра представила плеяду премьер, выпуская их каждый месяц: «Иоланта», «Дидона и Эней», «Кащей бессмертный», «Снегурочка», детская фолк-опера новосибирского композитора Александра Абраменко «Сказка про козлика». На днях перед публикой предстал последний шедевр Моцарта — опера «Волшебная флейта». Такой спринтерский темп, наверное, объясняется желанием «отдавать долги» — и госзаданию, и родной сибирской публике, да и артистам, засидевшимся на карантине. И кроме того, это способ отдать дань оказавшейся смазанной из-за пандемии юбилейной дате: 12 мая прошлого года Новосибирской опере исполнилось 75 лет.

Театр — ровесник Великой Победы сразу родился героем: строился все бурные индустриальные тридцатые, в войну сберег для страны бесценные сокровища музеев Москвы и Ленинграда, открылся через три дня после капитуляции Германии героическим народным эпосом — глинкинским «Иваном Сусаниным». Любого, кто бывал в здании театра, тотчас поражают циклопические масштабы и совершенство форм зрелого советского конструктивизма. Большой театр Сибири, Сибирский Колизей, как его называют, создавался, с одной стороны, на волне невиданного энтузиазма — как грандиозная стройка победившего социализма. С другой — как форпост русской европейской классической культуры в Азии и Сибири. Новый сибирский мегаполис — Новосибирск, новая советская столица Сибири, вырвавшая этот статус и у сибирской столицы царской России Омска, и у старых купеческих центров края — Тюмени, Томска, Красноярска и Иркутска, — отчаянно нуждался в архитектурной доминанте, которая бы делала образ города всегда узнаваемым. Оперный театр и стал для Новосибирска таким символом.

Вся история театра длиною в три четверти века удивительна. Он сразу начал очень круто: гениальный Исидор Зак за дирижерским пультом, семь оперных премьер только в первый (послевоенный!) сезон. Менее чем за два сезона была создана оперная труппа, одна из ведущих в СССР. Не пройдет и двух десятилетий со дня открытия, а театр получит звание академического (1963), что тогда было прерогативой самых именитых оперных домов страны. Постановки классики сочетались с обращениями к современному репертуару — оперы Хренникова, Щедрина, Мурадели, Коваля, Жуковского, Красева, Дзержинского, Мейтуса и других ставились практически каждый сезон. Эта традиция сохраняется и сегодня.

Словом, штурмовать высоты — привычное дело для сибиряков. Одна из высочайших планок – творчество Моцарта, и в частности его опера — лебединая песня, изобилующая виртуозным вокалом и славная загадочным, неоднозначным сюжетом. В 1993 году театр уже обращался к этому названию. Он перенес на свою сцену постановку Баденского государственного театра из города Карлсруэ (режиссер Гюнтер Кёнеман), и она прожила здесь целое десятилетие. На этот раз решили создать полностью оригинальный продукт, правда, поместив его на малой сцене (зал имени И. А. Зака).

За более чем двухсотлетнюю историю моцартовской оперы куда ее только не помещали — сказочно-философский, метафорический и иносказательный сюжет, полифоническая и синтетическая суть этого зингшпиля позволяют это делать легко, и за редким исключением почти любая «телепортация» не выглядит надуманной. Режиссер Вячеслав Стародубцев выбирает пространство цирка: возможно, здесь есть перекличка с последней постановкой этой оперы в родном для него «Геликоне», где «Флейта» разыгрывалась на территории луна-парка (2018 год). Но, скорее всего, Стародубцев хорошо улавливает мотив уличного, балаганного театра, который так силен в этом произведении. А где же лучшая реализация игрового начала, как не в цирке с его эксцентрикой, преувеличенными эмоциями и яркой визуальностью?

Зарастро у него оборачивается хозяином шапито, Царица ночи — экстравагантным медиумом, Моностатос —экзотическим йогом, Папагено — дрессировщиком голубей, а Папагена — изящной балериной. Три дамы, товарки Царицы ночи — забавные клоунессы, они не страшны, а скорее потешны. Есть здесь и силачи, и акробаты, и эквилибристы, и гуттаперчевая женщина-змея, соблазняющая заблудившегося в закулисье принца Тамино, — полный набор цирковых чудес! Круглая арена, цилиндрические афишные тумбы, сверкающие огоньки гирлянд — сценограф Тимур Гуляев на сцене малого зала создает убедительную иллюзию циркового локуса. Кстати, идея прекрасна еще и тем, что в малом зале, не являющемся стандартным театральным пространством с полноценными кулисами и колосниками, легче обыграть его несовершенства, проведя параллель с цирковой ареной. На цирковую же эксцентрику работают и парадоксальные костюмы Жанны Усачевой.

Стародубцев, не мудрствуя лукаво, не городит концепции, сознательно бежит перегруженности и добивается легкости, ажурности действа. К этой же легкости, кружевной тонкости стремится и дирижер Дмитрий Юровский, не жертвуя при этом драматическими кульминациями (которые хоть и не совсем настоящие, но все же в опусе есть) и чувственной лирикой. Оркестр откликается на этот посыл всецело: там, где нужно, порхает, где уместен чуть более насыщенный звук — он его выдает, не нарушая баланса с солистами.

Баланса достичь не просто: зал акустически очень звонкий, деревянный лестничный подиум, на котором располагаются зрительские ряды, изрядно резонирует. Есть объективные сложности и с координацией: маэстро со своим оркестром расположены на боковом балконе, и солистам его не всегда хорошо видно. Тем ценнее результат: преодолев сложности, коллектив в целом остается на территории моцартовского изящества и рафинированного музицирования.

Из двух составов солистов в премьерных показах особенно запомнились красавица Дарья Шувалова (Памина) с сочным и ярким голосом, маститый Николай Лоскуткин (Зарастро) с глубоким, фундаментальным басом, оба Папагено —молодой и звонкоголосый Гурий Гурьев и более опытный, ярко комедийный Андрей Триллер. Единственной исполнительнице партии Царицы ночи Дарье Фроловой стоит отдать должное за ее феноменальный верхний регистр и точную интонацию на острых стаккато, но над ритмичностью стоит еще поработать, а самое главное — тембрально насытить и облагородить средний регистр. Из двух принцев Тамино более моцартовским получился менее опытный Алексей Курсанов, в то время как Владимир Кучин, при всех плюсах, все же тенор на более плотный репертуар. Искрометным артистизмом порадовал Моностатос — тенор Юрий Комов.