Театр «Современник» показал премьеру спектакля «Иллюзии». Популярную пьесу Ивана Вырыпаева поставил молодой режиссер Иван Комаров.

Говорим — Вырыпаев, подразумеваем — Рыжаков. Режиссер без малого два десятилетия назад представил драматурга в Москве спектаклем «Кислород». И не надо обладать провидением Кассандры, чтобы понять — «Современник» периода Виктора Рыжакова с радостью примет в работу пьесы Вырыпаева. Тем более, его «Нэнси», «stand-up про мюзикл», появился в репертуаре еще при Галине Волчек.

Сценическая судьба «Иллюзий» исключительно счастливая: к пьесе часто обращаются разные театры, и не только российские. Правда, «Иллюзии», как и многие опусы «новой драмы», называют текстом, и это правильно. Литературный материал для подмостков предполагает перевоплощения и лицедейства, провоцирует на создание образов вполне конкретных персонажей. От этих хлопот «Иллюзии» освобождают.

Четверо актеров произносят монологи о супружеской жизни двух пар почтенных лет. Им — за 80, в браке прожито более полувека. Столько же лет — их дружбе и соседству. Содержание сказанного — откровения людей на пороге ухода, когда сюжеты собственной жизни уже не отделить от иллюзий, а далекую реальность — от нахлынувших наваждений. Подводится итог земного бытия: Сандры и Денни, Маргарет и Альберта. Первым покидает этот мир Денни, и его предсмертная нежная благодарность супруге вспоминается в первом монологе. Зрители замерли в сентиментальном восторге, но идиллию верной любви нарушает рассказ заболевшей Сандры. Спустя год она почувствовала свою кончину и призвала Альберта, чтобы рассказать, как любила его всю жизнь, но молчала, боясь смутить счастье друзей.

И сразу — новый вираж. Альберт вдруг понимает, что на самом-то деле тоже любил Сандру долгие годы. Об этом он сообщает своей жене Маргарет. Она же заявляет в ответ, что сама всю жизнь была любовницей Денни — того, кто «исповедовался» первым. Неужели он пред ликом вечности врал? Или Маргарет, женщина «умная и с хорошим чувством юмора», умышленно ввела мужа в заблуждение? Пазл рассыпается, система отношений упрямо не складывается — получается бразильский сериал. Горькая правда или плутовская мистификация? Вообще, кто они – лучшие друзья или замаскированные противники? Может, старики заблудились в иллюзиях?

Впрочем, стариков на сцене нет. О них говорят молодые (по воле автора) актеры без гендерного соответствия: женщины могут пересказывать мужские признания, мужчины — женские. Во всех виденных спектаклях по «Иллюзиям» образы сценических воплощений были аскетичны: минимальные перемещения по сцене, никаких сложных мизансцен и декораций. Актеры произносили текст, внимательно вглядываясь в зрительный зал, — и в воображении каждого зрителя, невольно и решительно пытавшегося отделить правду от вымысла, рождалась своя театральная история. Воплощение дорогой Виктору Рыжакову мысли о том, что спектакль складывается «в головах зрителей, а может, и в их сердцах». Подобного эффекта добиваются лучшие читки, яркие радиопостановки или оперы в концертном исполнении, когда творческая фантазия меломанов «рисует» перемещение персонажей и хитросплетение их отношений по подсказке музыки и вокала.

Версия «Современника» программный минимализм текста отвергает, упаковывая монологи в блестящую обертку. Молодой режиссер Иван Комаров выбрал активную театральную форму, эстетику вычурных причуд. Герои парят в неустойчивом, потерявшемся в пространстве кубе, словно он попал в смерч, вызванный злой Гингемой, и улетел вместе с домиком-фургоном с Элли и Тотошкой. Стены короба — функциональны, они — экраны для видеопроекций: подмигивают звездные герои на плакатах, вспыхивают лампочки, светятся точки и тире, мелькают буквы (художник Василина Харламова). Вверху — иллюминатор окна с видом неведомых планет, внизу — люк, из которого появляются актеры. По основанию куба — «бегущая строка» с подчеркнуто банальными сентенциями. В стерильно-белоснежном павильоне — две подсказки: саркофаг, заменяющий трибуну, намек на итог земного пути, и радиоприемник, который одним щелчком можно переключить на другую волну — также стремительно, как тему монологов.

Спектакль — робкое и наивное признание в любви иллюзиям волшебного мира театра, его многообразию. Первая часть решена методом отстранения, когда художественные приемы разрушают привычные стандарты восприятия — семейные перипетии стариков пересказываются: «он произнес», «она добавила». Вторая часть — поклон комедии дель арте: на лицах артистов силиконовые маски, исполнители переходят на английскую речь — перевод звучит по трансляции и проецируется на панелях декораций. В финале маски и парики сброшены на саркофаг, усталые актеры «от себя» говорят о хронических проблемах мира — одиночестве, бездомности, зыбкости чувств и неотвратимости расставаний.

Четверка замечательных молодых «современниковцев» работает энергично, с полной отдачей. Для них «Иллюзии» — эксперимент, в пучину которого они отчаянно погружаются, балансируя на грани гротеска и мелодрамы, детектива и love story. Елена Плаксина открывает спектакль и первый монолог — пересказ речи Денни, покойного мужа Сандры, звучит гипнотически плавно и завораживающе сладко. Полина Рашкина читает за Маргарет — с отчаянным надрывом и обаятельными драматическими гримасами. Александр Хованский в лохматом парике словно сбежал с эстрадных подмостков полувековой давности, оглушая темпом и бешеным драйвом игры. Ироничный и язвительный Семен Шомин шаманит в духе хозяина популярного телешоу. Все вместе они дурачат зрителей и друг друга, хаотично пуская стрелы лукавого текста.

Забавные и нелепые воспоминания о летающих тарелках и самозаточении в шкафу, инцесте и онкологической операции (немедленно поясняется, что два последних — шутка) — подаются как номера-репризы. Из наиболее запомнившихся миниатюр — открытие «мягкости мира»: «Печально именно то, что в обычном состоянии мы этого не замечаем и живем в твердом мире».
На вопрос: «Какой может быть любовь?» — отвечают все. Эта тема «прописана» избитыми азбучными истинами: «Любовь — это ответственность, любовь — это благодарность, труд, великая сила, она побеждает смерть, etc.». Само слово «любовь» произносится сотни раз, и этому чувству дается множество определений: «Настоящая любовь бывает только взаимной» или прямо противоположное: «Она не требует взаимности».

Разочарованная трогательная Маргарет, потерявшая свою стойкость и чувство юмора, перед тем, как свести счеты с жизнью, исписала «целый лист бумаги» одной фразой: «Ведь должно же быть хоть какое-то постоянство в этом переменчивом космосе?» Эта словесная формула повторяется рефреном, к ней относятся как к теме симфонии, предлагая различные вариации. Муж Маргарет остается один на долгих десять лет — вполне достаточный срок для того, чтобы преодолеть отчаяние и понять непостоянство мира, относительность жизни и любви, как и всего сущего. Наверное, не случайно его имя — Альберт?

Спектакль уже нашел своего зрителя. На премьере ловким трюкам монологов аплодировали шумно, а над провокациями словесных загадок смеялись звонко. Среди театралов окажутся и те, для кого двери «новой драмы» заперты, а ключ потерян. Они по-прежнему будут открывать очарование театра психологической правды.