Аристократ духа. Памяти Николая Фадеечева

Елена ФЕДОРЕНКО

01.07.2020



Девять дней назад в возрасте 87 лет ушел из жизни легендарный танцовщик Большого театра, народный артист СССР Николай Борисович Фадеечев — лучший балетный принц XX столетия. В родном театре он служил без малого семь десятилетий. Четверть века был блистательным премьером, постоянным партнером Галины Улановой и Майи Плисецкой. С 1977-го начал преподавать и оказался выдающимся педагогом-репетитором, воспитав яркую плеяду мужественных и интеллигентных танцовщиков. «Культура» поговорила с балериной, заслуженной артисткой России Еленой Рябинкиной, которой посчастливилось танцевать в дуэте с Николаем Фадеечевым.

— Помните первое впечатление от танца Николая Фадеечева?

— Мне было 15 лет, когда я впервые увидела его в «Лебедином озере» Большого театра. Не из зрительного зала, а со сцены: мы, воспитанники училища, исполняли венецианский танец. В главных партиях — Майя Плисецкая и Николай Фадеечев. Высокий, красивый, элегантный, он танцевал прекрасно, широкие движения выглядели так естественно. В вариации третьего действия он легко делал тур в позе алезгон и затем сразу — перекидное жете. Не помню, чтобы эту сложную комбинацию исполнял кто-то еще. Зигфрид казался идеальным, равных ему не было.

— В том же 1956-м на триумфальных гастролях Большого театра в Лондоне строгая английская пресса назвала Фадеечева лучшим графом Альбертом. Тогда мир открыл не только Галину Уланову, но и высоко оценил ее молодого партнера.

— Английская публика захлебнулась в восторге, а выступления вошли в историю. В разгар холодной войны советские артисты, и Николай Фадеечев один из первых, поразили своим мастерством, и появилось понятие «Большой балет».

Моя мама (Александра Цабель, артистка Большого театра, несколько лет заведовала балетной труппой. — «Культура») рассказывала, как блестяще он станцевал Альберта в Лондоне — на своем первом выступлении в «Жизели». Пораженные англичане организовали съемку спектакля. Снимали шесть камер с разных точек, и советским артистам сам процесс показался удивительным — даже спустя несколько лет в распоряжении Александра Роу, работавшего над фильмом-балетом «Хрустальный башмачок», была всего одна камера. Оператор Александр Гинцбург ехал с ней на салазках за нами, артистами. А в Лондоне труппа ночью станцевала весь спектакль без остановок и всего один раз. Сейчас можно посмотреть эту уникальную запись.

— Что вас восхищало в Николае Фадеечеве на сцене?

— Образцовый мужской классический танец. Безукоризненную технику дополняли выразительная внешность и актерская естественность. Все его образы, такие различные, были глубоки, даже бездонны по содержанию. В них не было ни одного движения ради движения, в каждом — смысл и чувства, то, чем славился русский балет.

— Европейский критик назвал его «самым аристократичным коммунистом», и это определение сопровождало Николая Борисовича всю жизнь. В чем выражался его аристократизм?

— В поведении на сцене и в жизни отсутствовала суета, манерность, жеманство. Благородство казалось врожденным. Красота линий, гордые повороты головы, никаких лишних жестов. Он был из великих артистов, которые создавали недосягаемые образцы, из тех, кому самой судьбой назначено хранить традиции. Эталон балетного принца-аристократа, в котором «голубая кровь» сочеталась с нежностью и мужеством. У нас в театре были солисты, которые не танцевали Зигфрида именно потому, что понимали: принц — это Фадеечев и до него не дотянуться.

— И он стал вашим Принцем в «Лебедином озере», когда вы еще выпускницей дебютировали в партии Одетты-Одиллии в спектакле Большого театра.

— Я даже представить не могла, что когда-нибудь станцую в паре с ним. Что значит для ученицы работа с партнером, старшим по возрасту, уже опытным и знаменитым? Невероятная ответственность и робость. Я была исполнительной и послушной. Все его советы воспринимала как непререкаемые, старалась все выполнять так, как он скажет. У него был дар внушать уверенность. Леонид Михайлович (Л.М. Лавровский — главный балетмейстер ГАБТа. — «Культура») доверил мне открытие сезона 1959-1960, и мы танцевали «Лебединое» с Фадеечевым.

— В каких еще спектаклях вы встречались?

— В моей театральной жизни Николай Фадеечев сыграл важную роль, хотя мы танцевали вместе не много: он был постоянным партнером Галины Улановой и Майи Плисецкой, все знаменитые балерины мечтали с ним танцевать. Мне повезло с «Лебединым», где его основной партнершей была Плисецкая: Майя Михайловна не любила утренники, и они доставались мне. С Колей мне посчастливилось подготовить премьеру «Раймонды», он был необыкновенно элегантным Жаном де Бриеном. В хореографии было немало технических трудностей. Например, в первом акте он привставал на колено и поднимал меня за талию «в свечку». Эта очень сложная поддержка поддавалась далеко не всем.

— Не давили ли на него рамки амплуа совершенного принца?

— С тем, что он — лучший принц, не поспоришь. Но он вел многие спектакли. Прекрасно танцевал Юношу в «Шопениане». В балете «Асель» по повести Чингиза Айтматова «Тополек мой в красной косынке», который ставил в Большом театре Олег Виноградов, предстал в образе шофера Ильяса, нашего современника, неуравновешенного и вспыльчивого. В характере героя проявлялись черты «на опережение», более свойственные сегодняшней молодежи — с перепадами настроений, эгоизмом, нежеланием «выслушивать» собеседника. Все эти чувства он ярко передавал через танец. Я исполняла в «Асели» вторую женскую партию — Кадичи, — и на репетициях видела, с каким интересом и свободой он осваивал трудную хореографию, где классика соседствовала с акробатикой, непривычными трюками и фольклорными киргизскими движениями. Фадеечев прекрасно танцевал потерявшего голову от любви Хосе с Кармен-Плисецкой, а в «Анне Карениной» был страдающим мужем. 

— Каким был Николай Фадеечев вне сцены?

— Честным, скромным человеком, он словно не замечал ни своей мировой славы, ни всеобщей любви. Нас связывали дружеские отношения, сложившиеся на гастролях. Мы танцевали в дуэте в Копенгагене и Осло. Для меня это была первая поездка с Большим театром за рубеж. На долгих гастролях в Америке и Мексике — за 90 дней 87 спектаклей — мы всегда вместе ходили на обеды, которыми «подкармливал» труппу Сол Юрок (американский импресарио. — «Культура»). Садились рядышком за стол, и я отдавала Фадеечеву свой десерт. Он любил поесть и очень красиво, с аппетитом съедал два пая — один с вишней, другой с яблоками.

Мы часто вместе танцевали в «Жизели»: я — Мирту, а он — Альберта. Моя Повелительница виллис появлялась только во втором акте, и в антракте я разогревалась. Николай же, танцевавший весь спектакль, в перерыве не сидел в своей гримуборной, вместо отдыха он выполнял движения, которые помогали ему «поддержать» тело. Большой труженик! 

Жил он интересами театра, его творчеством, но никогда ничего не просил, не жаловался, не участвовал в интригах, протестах, этой изнанки «закулисья» не признавал. Ему был присущ мудрый юмор с легкой долей сарказма. Обычно немногословный, он иногда мог сказать что-то остренькое. Человек высокой культуры, он никогда не подчеркивал свою значительность. Интересовался живописью, я встречала его на художественных выставках. Он всегда интересовался выступлениями коллег и их учеников, его колоритная фигура в партере привлекала внимание зрителей. Он не поленился приехать в университет, где я преподавала, и провел замечательные мастер-классы.

— Все мировые знаменитости, танцевавшие с Фадеечевым, говорили, что он гениальный партнер. Что для этого необходимо?

— Главное в партнере — надежность, понимание, что он не подведет. Словами непросто объяснить. Он прекрасно владел дуэтом, знал все нюансы в отношениях партнеров. Он всегда был спокоен, почти невозмутим, стоял на должном расстоянии, его уверенные руки на пируэтах держали так, как следует. С ним, как ни с кем другим, удобно было выполнять большие трудные поддержки.

Его педагогический дар тоже оказался ярким и уникальным. Учеников Фадеечева сразу можно отличить. Пришла не так давно на спектакль, где танцевал Руслан Скворцов, и я не знала, кто его педагог. Почти сразу поняла, что он репетировал с Фадеечевым. Его почерк узнаваем, его качественную работу видно по легкому танцу, безукоризненной деликатности и сдержанности манер. Его ученики не демонстрируют набор бессмысленных виртуозностей, а предъявляют художественный результат.

Достойный человек. Семьянин. Отец, воспитавший прекрасных сыновей, которые продолжили балетное дело родителей. Горько сознавать, что уходят великие и незаменимые. Светлая память!