Елена ФЕДОРЕНКО

23.11.2017

В репертуаре МХТ имени Чехова появился спектакль «Светлый путь. 19.17», поставленный к 100-летию Октябрьской революции.

Когда отправляешься на основную сцену легендарного Художественного театра, ожидаешь увидеть спектакль, а не смесь КВН и капустника, придуманную 25-летним Александром Молочниковым. Это совсем иной формат с компактным набором задорных скетчей, песнями и танцами, одурманенными драйвом. Для подобных экспериментов существуют иные площадки, в том числе и у самого МХТ.

Молочников един в двух лицах: режиссер и автор текста (при участии Андрея Золотарева). В первой ипостаси он с завидным задором справляется с постановками трюков, ярко и театрально распоряжается пространством, лихо резвится с темпами. Форма отчасти маскирует драматургическую скудность материала. Из диалогов, сотканных по преимуществу лозунгами и цитатами, из шуток (далеко не всегда остроумных) характеров не сложить и авторский мир пьесы не выстроить. Хотя фабула антиутопии придумана и легко поддается пересказу.

Умелец на все руки, простой рабочий парень по имени Макар полюбил изысканную барышню Веру. Покинул как-то гнездышко неги, чтобы набрать воды, и повстречал «демонов революции»: Ленина, Троцкого и Крупскую, заменивших его наивное и нежное сердце на стальной мотор, светофором блестящий на груди. Когда-то такое железное сердце требовалось Толстякам для наследника Тутти, чтобы тот рос жестоким и несгибаемым. Теперь — Макару. Он может «выпекать хлеба из живота», не сомневается в светлом будущем, предвкушает манну небесную — «сметану из облаков». А «отец Владимир», он же Ленин, посылает ему сигналы «прямо в голову». Парня бросают на сложные исторические задания, как то: взятие Зимнего, борьба с белыми, повальное раскулачивание, расправа с интеллигенцией, отправка заключенных в лагеря.

Действие мчится стремительно и формируется по принципам пародийной агитки. Переворот, Гражданская война, классовая борьба, развенчание троцкизма, коллективизация, террор, репрессии. Еще — свободная любовь, и множество художественных цитат. Запорошенное сознание режиссера умещает в свой опус отголоски отработанных в последнее десятилетие приемов продвинутого искусства: фрагменты советских кинофильмов 1920–1950-х годов (среди них «Октябрь», «Человек с ружьем», «Член правительства», «Светлый путь», «Старик Хоттабыч») и специально снятые в стиле ретро реминисценции по платоновскому «Чевенгуру». Мерещатся миражи физкультурных парадов а-ля Игорь Моисеев, ритмических опытов Жак-Далькроза и биомеханики Мейерхольда. Замечательные декорации архитекторы Сергей Чобан и Агния Стерлигова, очевидно, придумывали так, чтобы уместить на площадке всех героев неистовой феерии. Вглубь уходит огромная арка, напоминающая и тоннель метрополитена, и главные ворота Зимнего дворца, и купол храма. По краям сцены, от подмостков до колосников, нагромождены многоэтажные конструкции, и каждый ярус освоен безудержной режиссерской фантазией.

Шоу разыгрывается небывалым актерским составом: сцена заполнена до отказа молодыми артистами и студентами театральных школ. Рабочие и солдаты, революционеры и кухарки, балетные ученицы и физкультурники. Ликует и полощется зомбированная масса, в какой никто не имеет индивидуальных чувств и собственных мыслей. Они винтики гигантского механизма, которым управляют разрушители мира — банда террористов, напоминающая о четырех всадниках Апокалипсиса. Никакого исторического грима, все — в черном. Только на «отце Владимире» — кроваво-красные носки. Ленина, а потом и Сталина (персонаж обозначен как «Вождь») Игорь Верник играет с интонациями концертирующего конферансье и модератора современного телевизионного ток-шоу. Рядом — Крупская Инги Оболдиной с привычными и набившими оскомину ленинскими жестами. Этой бравой тетки без каких-либо женских примет опасается не только супруг. Героине Паулины Андреевой (Александра Коллонтай) досталось проводить в жизнь распоряжение о «свободном совокуплении». И вот уже солдаты и пролетарки готовы к дружному утолению инстинктов. Когда подручный Вождя Троцкий (Артем Соколов) ратует за отмену декрета о свободной любви, то Александра гневно восклицает: «Может, самодержавие, православие, народность вернем?» Вождь лукаво усмехается: «Самодержавие — нет, а остальное... ну лет через сто». Переброс диагнозов в современность, однако, режиссером не простроен и потому сопровождается недоуменными смешками публики. Молочникова более всего заботит вопрос о том, как удалось жалкой горстке лиходеев манипулировать многомиллионной страной. Ответа не ищет, превращая персонажей в карикатурных клоунов.

За границы масок макабрического карнавала удается вырваться немногим. Макар Артема Быстрова каким-то волшебным образом проводит своего «железного героя» путем персонажа русских сказок, которому знакомы не только оптимизм и вера в чудо, но сомнения и тревоги. В его любви с Верой (тонкая работа приглашенной из Театра имени Пушкина Виктории Исаковой) прорываются лирические ноты, с понятными чувствами и мечтами. Но больше других в борьбе со схематичностью преуспевает Алексей Вертков, ангажированный из Студии театрального искусства Сергея Женовача. Его герой — представитель инакомыслящей интеллигенции, бас-профундо, гордость императорской сцены. Вальяжного любимца муз, одетого в роскошный шаляпинский халат, актер заставляет жить по точно найденным акцентам, забирая во внимание не схему роли, а судьбу человека. Сцена, когда под воздействием снятия всех моральных табу пролетарки выстраиваются в очередь к загнанному в угол «Басу его Величества», а тот брезгливо твердит: «Ни с кем совокупляться не буду, не буду», вызывает гомерический хохот зрителей. От этого ада и хаоса Бас попытается убежать — уплыть на «философском пароходе», но галантно пропустит вперед и вместо себя княгиню Голицыну (Дарья Юрская). Чтобы выпутаться из завихрений бурлескных миниатюр, театр предлагает довольно традиционный и инфантильный финал. Макар и Вера просыпаются — все оказывается сновидением.

Мхатовский «Светлый путь» проложен для тех, кто не привык затуманивать голову умозаключениями и находит в театре лишь возможность развлечься и посмеяться. Худрук Олег Табаков называет молодежь «непоротым поколением», в чей состав попадает и режиссер Александр Молочников. На противоречивую и сложную эпоху он смотрит как на прикольный анекдот. Всякие рефлексии выброшены за борт вместе с жизнями людей. Да, с прошлым можно прощаться, смеясь, но уроки истории усваивать тоже необходимо. Сценический комикс МХТ уничтожает исторический миф. Под раздачу попадает и миф театра. Выстраданного,таинственного, профессионального.

Фото на анонсе: Вячеслав Прокофьев/ТАСС