Елена ФЕДОРЕНКО

30.06.2017

Чеховский фестиваль продолжает удивлять контрастами. Столице показали спектакль «Комеди Франсез» по драме Виктора Гюго «Лукреция Борджиа» и корейское шоу «Даркнесс Пумба» театра танца «Модерн Тэйбл». Художественная позиция смотра ясна, если не сказать закономерна: пересечение добрых консервативных традиций и самых смелых инноваций, что сходятся в картину современной театральной действительности. Пролетевшая неделя как нельзя лучше подтвердила, что так оно и есть, и панорама получается весьма объемной. 

Всемирная история отравителей 

Классику представил «Дом Мольера», как называют знаменитый «Комеди Франсез». Один из старейших театров планеты сохраняет верность репертуарной политике, что для сегодняшней Европы — чрезвычайная редкость. 

Французы представили «Лукрецию Борджиа» Виктора Гюго. В сюжете есть все оттенки романтизма: огнедышащие страсти, сильная личность — в центре, конфликт чувства и долга, кровавая развязка. Внебрачная дочь папы римского Лукреция — коварная отравительница из рода Борджиа (по преданиям, она владела секретом ядов без вкуса и запаха, каждый был рассчитан снайперски: одни убивали сразу и наповал, другие вызывали болезни с мучительным летальным исходом) — безмерно любит незаконнорожденного сына Дженнаро. Он, воспитанный в семье рыбаков, о своем происхождении ничего не знает. Во время карнавала Лукреция инкогнито прибывает в Венецию, чтобы увидеть повзрослевшего отпрыска — отважного капитана. Молодого человека тянет к странной женщине, он рассказывает ей о мечте найти родную мать, чьи письма хранит на груди, у сердца. Его друзья-офицеры узнают в незнакомке душегубку и распутницу, и Дженнаро содрогается от ненависти и презрения. Герцог, ревнивый муж Лукреции, следует за ней, не сомневаясь, что юноша — очередной любовник супруги, и угощает его отравленным вином. Лукреция почти насильно заставляет Дженнаро принять противоядие. Месть разъяренной женщины страшна: своим обидчикам она готовит отраву, но ее выпивает и родной сын. Погибая, отказавшись от спасения, он убивает Лукрецию, успевающую произнести: «Я — твоя мать».

Пьесу Гюго написал без малого два столетия назад и небывало быстро — за две недели. Сюжет придуман великим писателем, во всяком случае подобного факта в богатой событиями жизни Лукреции Борджиа историками не запечатлено. Романтическая драма по-старинному многословна, как и спектакль, напоминающий роскошный музей, где законсервированы традиции классицизма, с волшебством дикции и магией слова, произносимого трепетно, четко, ритуально. Со сцены «мольеровцы» преподали блестящие «уроки французского». 

В заглавной роли — Эльза Лепуавр. Актриса воплощает личность глубокую, неординарную — известно, что Лукреция была умна и образованна, — и с необычайным обаянием передает всю многогранность героини. Перед нами и женщина, пораженная слепой материнской любовью, и исчадие ада, попирающее человеческую жизнь, и обольстительница с золотыми волосами. В Лукреции от Лепуавр борются свет и тьма, благородство и порок. Хладнокровная убийца вызывает одновременно сострадание и ужас. Ревнивого Дона Альфонсо д’Эсте играет Эрик Рюф. Он же выступил и сценографом спектакля, придумавшим декорации основательные и массивные. Тут и огромная мрачная гондола как символ зловещего карнавала, и резные арки, и кружевные решетки роскошных дворцов, вызывающих страх, и танцевальный зал с вбитыми в подмостки столбиками-пиками. Мир отчаяния и ужаса. 

Как актер Рюф проводит две виртуозные сцены, заставляя отвлечься от мелькающих титров перевода. В поединке с Лукрецией, пытающейся спасти сына от кары, ему приходится выбираться из обольстительных чар супруги, выдерживать спор — острый, как поединок, где потеря бдительности грозит превратить его в жертву искусной интриганки. Блеск актерского мастерства — в дуэте Герцога со слугой Рустигелло (Серж Багдасарян), когда хозяин инструктирует, по какому условному знаку внести роковое вино, а слуга боится, но вида не подает. Хороши оба: обостренные чувства кипят внутри каждого.

Дженнаро в исполнении темнокожего актера Гаэля Камилинди — скорее резонер, хрупкий, благородный, инфантильный романтик. Немного нелепый в спектакле со старомодными нарядами, тяжелым бархатом, плотными басками, пышными юбками и развевающимися плащами (художник по костюмам — кутюрье Кристиан Лакруа). 

Поставил «Лукрецию» сценарист, писатель и актер Дени Подалидес. Он — сосьетер «Комеди Франсез» (исторически этот коллектив основан на паях, пайщики именуются сосьетерами, старейшего почитают особо, его мнению подчиняются). Любопытно, что режиссуру он освоил по совету Петра Фоменко, работавшего в Париже над «Лесом» Островского и разглядевшего в исполнителе роли Счастливцева дар театрального сочинителя. Подалидес скрестил мелодраму Гюго с традициями комедии дель арте в ее сумрачном аспекте, где актер ведет диалог не только со своим персонажем, но и с маской, приправил пафосом античной трагедии и не забыл о репутации «Комеди Франсез» как стража норматива классицизма и высокой литературы. Получился спектакль, наполненный архаикой и подчиненный преувеличенно театральному стилю игры. Возвышенно и понятно.

Театр Док

Корейское шоу «Даркнесс Пумба» современной компании «Модерн Тэйбл», показанное Чеховским фестивалем в те же дни, к понятным никак не отнести. Неясно даже название. Хорошо, «даркнесс» — мгла, потемки, это мы знаем. А вот «пумба» имеет несколько значений: «музыкальный стиль», «подавленное настроение», «уличный музыкант». 

Все смыслы, как говорит хореограф и руководитель коллектива Ким Чже Док, важны. Далее он поясняет, что постановка соединяет прошлое и настоящее, осмысляет панораму жизни — художественную, политическую, социальную и даже нравственную. Для российской публики все это остается областью закрытой, терра инкогнита. Хотя дерзкая и талантливая композиция западает в душу. Понимаешь, что речь идет о высокой доблести и мужской чести. Два вокалиста с фантастической самоотдачей блестяще поют прямо в зрительном зале, в проходе между рядами, куда время от времени выбегают и танцовщики, и действие тем самым охватывает все пространство. Звучат и патриотический корейский гимн, и задушевные народные песни о родной земле, и возвышенные баллады в честь поминовения усопших. Ни слова не понятно, но эмоции переполняют. На сцене же танцовщики-мужчины в черных костюмах передают через движения тоску и отчаяние, радость и веру. Запредельная энергетика, нереальный темп и отчаянная самостоятельность пластики рождают гипнотический эффект. Металлическими палочками для суши актеры отбивают звонкие ритмы, на пределе человеческих возможностей дерзко заходятся в невероятных па. Гордый и прекрасный танец «рассказывает» о неведомой и далекой культуре гораздо больше, чем вербальные трактовки и унылые манифесты. 

В глубине сцены тремя лучами высвечены музыканты, находящиеся поодаль друг от друга. Ансамбль из гитары, бас-гитары и ударных играет заразительно, в надрывной и чувственной блюзовой манере. Ему вторит томная пластика артистов. Вдруг исполнители набирают обороты, «зажигают» музыкантов, и те незаметно «переводят» корейские мелодии в рок-транскрипции. Артисты показывают, сколь безграничны просторы танца, какими глубокими могут быть его смыслы. Через возвышенные эмоции загадочная страна открывается пониманию. 

Молодой театр «Модерн Тэйбл» уже исколесил мир, везде встречая восторженный прием. Его организатора и вдохновителя Ким Чже Дока, много работавшего в Азиатско-Тихоокеанском регионе и удостоенного престижных наград, называют вундеркиндом. В тридцать лет счастливчик изобрел уникальный жанр, увязавший древние традиции с новейшим искусством. На глубинном уровне понимаешь, что пресловутая аутентичность — не единственный способ сохранения фольклорных образцов. Напротив, они живы, когда интересны потомкам. Сегодня благодаря Чеховскому фестивалю с корейскими миражами познакомился российский зритель. Оценил высоко: зал все дни был заполнен до отказа.

Фото на анонсе: С. Raynaud de Lage