Елена ФЕДОРЕНКО

13.01.2016

В Театре имени Ермоловой открыли «Безымянную звезду».

Премьера на новой сцене — режиссерский дебют актрисы Вильмы Кутавичюте. В 2008‑м она приехала из родного Вильнюса в Москву — без знания языка, но с мечтой о русском театре, и окончила ГИТИС. За три года после выпуска успела немало, в том числе сыграла Татьяну в «Евгении Онегине» Римаса Туминаса, поработала с Иваном Вырыпаевым в «Сахаре», снялась в главной роли в фильме Алексея Учителя «Восьмерка» и короткометражке «Про любовь» Анны Меликян.

«Безымянная звезда» начиналась как факультативная работа артистов. Несколько показанных сцен убедили худрука Олега Меньшикова разрешить команде продолжить. Теперь спектакль включен в репертуар. Известную пьесу румынского драматурга Михаила Себастьяна советские театры просто обожали, но не выдерживали конкуренции с популярным фильмом Михаила Козакова с Анастасией Вертинской и Игорем Костолевским в главных ролях. Текст в Ермоловском отчасти переделан, что в данном случае не так важно. Признаюсь, не отношусь к поклонникам этой пьесы — с моей точки зрения, вялой и монотонной, несмотря на неожиданную фабулу, но вижу ее достоинства как кокетливой и причудливой мелодрамы.

Провинциальный городок, а скорее, деревня, где всего 34 жителя. Единственная достопримечательность — вокзал. Правда, здесь никогда не останавливаются поезда, проносясь из столицы на курорт и обратно. Но однажды состав притормозил, чтобы высадить безбилетную пассажирку по имени Мона. Незнакомка, пробывшая в городке меньше суток, не на шутку встряхнула рутинный быт его обитателей, провела ночь в доме местного учителя, и их кометой промелькнувшая любовь — обреченная с самого начала, изменила и саму Мону.

Нежным и летучим столь незамысловатый сюжет мог бы сделать Таиров или ранний Феллини. Но что-то удалось и молодому режиссеру. Вильма Кутавичюте столкнула две планеты в безбрежной галактике. Он — школьный учитель Марин Мирою, мечтающий о звездах и их открывающий, — нелепый, не от мира сего, то ли гений, то ли безумец.

Она — с какого-то яркого и огромного небесного шара, где проигрывают миллионы, купаются в шампанском, завтракают устрицами. Не каждая красивая актриса может сыграть Мону, чувственности и шика тут недостаточно. Вильма Кутавичюте смогла. Она — не такая, как все — нездешняя райская птичка с изысканной чудинкой. Инопланетянка появляется из чемодана — рыжеволосая, в белом длинном платье. Легкий акцент добавляет шарма. При этом Вильма не злоупотребляет режиссерским правом превратить спектакль в собственный бенефис, но жаль, что сцены Моны чертятся пунктиром, не выстраиваясь в судьбу. Учителя играет Сергей Кемпо — и обаятельно, и вполне убедительно. Их мимолетная любовь — выброс свежей лихой энергии, то величие мига, что способно озарить всю жизнь ярче, чем долгая семейная сага. Две планеты попали в зону притяжения и, на мгновение отклонившись от курса, вернулись каждая на свою орбиту. Но — другими: учитель продолжит поиски неведомой звезды, и они превратятся для него в воспоминания о безмерном счастье. Мона узнает, что жизнь — не столько роскошь и соблазны, сколько боль утрат и череда сомнений.

Выстроив главные ориентиры, режиссерская рука поработала над узорами добротной психологической вышивки, в сущности, чуждыми мелодраме: зарисовки провинциальной жизни выделаны с дотошностью бытописателя. Дни сонного городка протекают на фоне забора, сколоченного из грубых досок. Вместо причудливых, острых, парадоксальных и неожиданных акцентов — этюды студентов первых курсов, старательно вышучивающих детскую щуплость одного героя или полновесную вальяжность другого. Ансамбль упрямо не складывается, и действие суетливо ковыляет по пригоркам и ручейкам сюжета, порою становится откровенно скучным. Добиться срастания поэтической истории и бытовых зарисовок так и не удается. Уходит в тень линия учителя музыки и руководителя местного оркестра Удри (Егор Харламов), которому для счастья не хватает только английского рожка. Симфонический оркестр в дыре из 34 жителей — это драматургический козырь, но он оказывается не разыгранным. Удря сочиняет опус вечности, как сочинял ораторию «Все люди — братья» вампиловский Сарафанов из «Старшего сына». Рожок в спектакле заменен гобоем, их голоса действительно похожи и звучат мелодией иных миров, не схожих с серой провинциальной повседневностью.

В нынешнем сезоне «Безымянную звезду» решили сыграть и в «Табакерке». Любопытно, какая история выйдет там.