У Меньшикова подкозьмили

Светлана НАБОРЩИКОВА

27.05.2015

«Ермоловцы» показали «Театр Козьмы Пруткова». Режиссер Алексей Левинский написал аннотацию к спектаклю, где назвал Пруткова отцом русской виртуальности.

Интернета еще не было и в помине, а троллинг от лица вымышленного персонажа уже процветал. И пьесы ставились, и книжки печатались, и резонанс имелся. Уж очень заметного героя придумало семейное предприятие в составе Алексея Константиновича Толстого и его кузенов Алексея, Владимира и Александра Жемчужниковых. 

Согласно биографии, писатель-любитель, директор Пробирной палатки, действительный статский советник Козьма Петрович Прутков родился в 1803 году, умер в 1863-м. Однако и поныне чтение его афоризмов можно характеризовать как приятное и поучительное. Приятность доставляет краткость речений, поучительность — безупречный здравый смысл. 

«Полезнее пройти путь жизни, чем всю вселенную». Даже в век космоса на это никто не возразит. «Копая другому яму, сам в нее попадешь». Опять все согласны, хотя копали, копают и будут копать. «Бывает, что усердие превозмогает и рассудок». Ну, это у кого как получается. Козьма Петрович с рассудком был в ладах. Анализ неизменно приводил его к синтезису. Например, к такому: «Дарования, рассыпанные между другими поэтами порознь, оказались совмещенными во мне едином!.. Придя к такому сознанию, я решился писать». 

И то сказать — кто-то поэт, кто-то прозаик, кто-то драматург, а Прутков хорош везде. Только его драматургия еще не в полной мере дошла до истинных ценителей. Театр имени Ермоловой этот пробел восполнил, за что худруку Олегу Меньшикову и всем создателям спектакля — благодарность от любителей русской словесности. 

Открывается вечер пьесой «Фантазия». Впервые ее дали 8 января 1851 года в Александринском театре. На премьере был император Николай I. До конца не досидел. Уехал посреди действия со словами: «Много я видел глупостей, но такой еще никогда!» Говорят, в кулуарах добавил к оценке что-то непечатное. 

Счастье, что государь не видел нынешнего телемыла. Страшно представить, что бы он тогда сказал. А «Фантазия», по современным меркам, — крепко сшитая комедия, где все прописано и все работает. Вполне реалистическая, без каких-либо туманностей. Если что непонятно, автор пишет ремарку. Режиссер Левинский отдает ее актеру (в списке персонажей значится «цензором»). О том, кто куда пошел, кто о чем подумал, какие слова вымарали вышестоящие инстанции, зритель узнает параллельно с действием. А что касается упомянутых императором глупостей, то в них вся сладость этой пьесы.

Аграфена Панкратьевна Чупурлина (Татьяна Рудина) выдает замуж свою воспитанницу Лизаньку. Претенденты как на подбор: и осанкой хороши, и звучными фамилиями. Одно плохо — не все имеют необходимые для женитьбы деньги, а отговорки — «обладаю, сударыня, нравственным капиталом» или «возьму в долг триста тысяч и открою мозольную фабрику» — у Чупурлиной не проходят. 

Более других нравится Аграфене Панкратьевне Адам Карлович Либенталь. Он в итоге и делает Лизаньке лирическое признание. «Фантазия, Фантазия!» — кричат выбегающие на авансцену персонажи. О торжестве романтических чувств речь не идет. Фантазией зовут любимую моську барыни, пропавшую то ли в саду, то ли в сельце. 

Казалось бы, велика потеря — побегает и найдется. Однако Аграфена Панкратьевна настроена решительно. Лизаньку с ее немалым приданым получит тот, кто вернет собаченцию. Женихи взволнованы. У каждого под плащом своя Фантазия. Не пропавшая — кому охота бегать по окрестностям, а взятая напрокат для такого случая. 

В итоге настоящую Фантазию — к радости Лизаньки — приносит хозяйке Адам Карлович, а прутковеды обогащают сборники еще одним афоризмом: «Между моськами бывают большие и маленькие, как между людьми... Вот, например: князь Батог-Батыев мал, а господин Миловидов и господин Разорваки велики; между тем они все трое люди; так точно и моськи!»

Вторая пьеса могла бы ввиду миниатюрности играться без перерыва, но режиссер делает антракт. Есть возможность осмотреть недавно вошедшую в эксплуатацию Новую сцену Театра имени Ермоловой (полторы тысячи квадратных метров, 130 мест, гардероб, буфет, фойе, центральная винтовая лестница, инсталляция в виде дерева). И с удовлетворением отметить: «Глядя на мир, нельзя не удивляться». 

В данном случае удивляет смесь модерна с конструктивизмом. Вроде бы вопреки Пруткову объято необъятное, но результат выглядит непринужденно. Под стать завершающей вечер «естественно-разговорной» композиции «Опрометчивый Турка, или Приятно ли быть внуком?» В качестве «известного писателя» Козьма Петрович вывел сам себя и оборвал повествование на полуслове, но и то, что осталось, может быть занесено в цитатник: «Сколько верст от Москвы до Рязани и обратно? — В один конец могу сказать, даже не справившись с календарем, но обратно — не знаю».

«Лучше скажи мало, но хорошо». Этому правилу следует Козьма Прутков. И Алексей Левинский. Спектакль скуп на выразительные средства, но они действительно выражают. Фонтан нежно журчит. Флажок «Что наша жизнь?» тихо колышется. У морд плюшевых собак необщее выражение. Отдельная тема — актеры и публика. По словам Козьмы Петровича, в Александринке «играли так, будто боялись за себя или за автора: без веселости, робко, вяло, недружно... А публика стала шуметь, кричать... Этого прежде не дозволялось! За это прежде наказывали!» 

Нынче наказывать не за что. Актеры играют весело и дружно. Публика смеется и во время спектакля, и после. Ведь как известно из Пруткова, «продолжать смеяться легче, чем окончить смех».