Екатерина САЖНЕВА

30.01.2018

Пять лет назад, в январе 2013 года, вступил в силу «закон Димы Яковлева» — ​о полном запрете усыновления российских детей гражданами США. Тогда это решение вызвало много споров. Сегодня общественной полемики нет: приемное родительство в России развивается. 

Во многом благодаря таким людям, как Наталья Городиская, председатель Союза приемных родителей, руководитель направления развития региональной сети клубов «Азбука приемной семьи» при благотворительном фонде «Арифметика добра». С ней «Культура» поговорила о том, каково это — ​воспитывать более десяти детей, из которых двое кровных, один усыновленный, а остальные приемные, причем трое с ограниченными возможностями.

Официально Наталья Городиская и ее муж стали приемными родителями в 2010 году. Тогда они жили в Пензе, а недавно переехали в Подмосковье, где она возглавила Союз приемных родителей. Отстроили собственный дом, чтобы быть поближе к природе. «Я считаю, что мои дети должны расти на свежем воздухе. Пруд, монастырь рядом, отличная школа. Здесь все друг друга знают, мне кажется, это важно», — ​говорит Наталья.

культура: За пять лет государственная политика по отношению к детским домам и к приемным семьям изменилась?
Городиская: Конечно. Государство развернулось в сторону приемного родительства. Причем не всегда речь идет о финансовой выгоде, как иногда нас упрекают, цифры выплат достаточно скромные, особенно в регионах. Но всего за несколько лет изменилось отношение к людям, которые рискнули заняться этим, был наработан колоссальный опыт взаимодействия с приемными семьями, им можно только гордиться, появился настоящий родительский актив на местах, возникли специализированные клубы, ассоциации…

культура: Какая у Вас интересная жизнь, оказывается!
Городиская: У меня? Да, безумно интересная. Только времени совсем нет.

культура: Тринадцать детей — ​чертова дюжина. Не боитесь ли суеверий?
Городиская: Самое любимое число, считаю его счастливым. Я сама родилась 13 марта.

Родом из детства

культура: Я знаю, Вы с мужем давно решили, что третий ребенок в вашей семье будет приемным. Как пришли к такой мысли?
Городиская: Это старая история. Во дворе у меня были друзья, а потом их отдали в детский дом. И я это очень тяжело пережила, хотя видела их семью и социальное неблагополучие: голодных ребятишек подкармливали всем двором. Именно тогда, в возрасте десяти лет, я впервые поняла, что дети могут лишиться родителей, попасть в какой-то дом, где живут другие ребята без мам и пап. При этом от желания самих детей не зависит ничего. Их судьбу решают взрослые.

Много лет спустя я поняла, что, конечно, для моих друзей это был лучший вариант, иначе бы они просто погибли. Я потом специально узнавала, их жизнь сложилась вполне благополучно, мальчик стал милиционером, девочка вышла замуж и родила двоих детей. Времена изменились, но и сейчас многие подростки, имевшие травматический опыт в собственных семьях, считают себя преданными, брошенными самыми близкими людьми. Пережить и осмыслить такое очень сложно.

культура: Лучше не отдавать ребенка в приемную семью, а сохранить родную.
Городиская: Разумеется. Я сама пыталась наладить отношения с кровными родителями своих воспитанников. Да, стремление вернуть детей у некоторых мам и пап есть, но ничего для этого делать они не хотят — ​бросать пить или искать работу, накоплены огромные долги по алиментам. А одного желания явно мало. Нужна комплексная работа с семьями, выдергивать их из этого состояния, возможно, принудительно лечить от алкоголизма. Почему нет? А так получается, что ребенок в сложной жизненной ситуации сразу попадает в казенную систему, о его будущем начинает заботиться государство.

культура: Неужели так ведут себя абсолютно все?
Городиская: Нет, встречаются и положительные примеры. Мы с мужем как-то помогали восстановиться в правах одной такой семье. Папа очень хотел забрать детей. Мы встречали дикие препятствия на этом пути, опека не шла на сотрудничество, и я понимала их опасения — ​вернут детей, ничего не изменится, а им придется за это отвечать. Но все закончилось благополучно, слава Богу. Сейчас в семье все в порядке, отец женился второй раз, дети с ним.

культура: Это, скорее, единичный случай?
Городиская: Я считаю, что сейчас есть необходимость в формировании специальной службы, которая стала бы заниматься именно кровными семьями. Наработан небольшой положительный опыт, но, к сожалению, схема помощи пока не очень выстроена, хотя мы к этому идем.

Не просто мода

культура: Обычно из детского дома хотят взять маленьких, хорошеньких, беспроблемных. Вы, как мне известно, уникальный случай — ​занимаетесь именно трудными подростками.
Городиская: Информация устарела. Не я одна. Но начинали мы действительно тогда, когда 12–13-летних ребят забирали в семьи неохотно. Первая девочка у нас как раз такая. Причем она не была нашим официальным приемным ребенком. Год мы с ней находились на гостевом режиме. Не побоялись брать к себе 17-летнюю, пока она не получила жилье. Мы уже восемь лет вместе, по-настоящему родственные души, она даже похожа на меня больше, чем кровные дети. Она уже замужем, есть дети — ​так что у нас уже внуки, младшему, моему крестнику, недавно исполнилось три года.

культура: А потом Вы взяли трехлетнюю девочку?
Городиская: Да, у нее были определенные поведенческие отклонения. Вскоре ее вернул отец, который вышел из тюрьмы. Потом у нас появились сразу пять приемных подростков. Мы их забрали почти одновременно: закрывали детский дом, за двести километров от Пензы, где мы тогда жили, и нужно было пристроить его воспитанников. Это как раз 2013 год, после принятия «закона Димы Яковлева» поступило распоряжение, чтобы всех социальных сирот в срочном порядке пристроили в семьи. Иногда, признаюсь честно, перебарщивали — ​ликвидировали действительно хорошие детские дома, в том числе и семейного типа. Мы с одним таким учреждением дружили, так в нашу семью попали почти сразу пятеро.

культура: Сейчас пошла своеобразная мода — ​брать как можно больше детей.
Городиская: Считаю, что между взятыми в семью детьми должно пройти хотя бы полгода, в идеале — ​год. Поэтому иногда приходится людей даже притормаживать. Хотя они действуют во благо: «Ой, мы на этой неделе взяли троих, а на следующей еще возьмем пятерых». Нужно грамотно рассчитывать свои ресурсы, в том числе психологические. Да, приемные дети много дают, но и забирают тоже. На этом уже обжигались — ​и чиновники, и опека, и приемные родители. Многое зависит от подготовки и грамотного сопровождения. Работа начинается с того момента, когда ребенок устроен в приемную семью. По своему опыту скажу — ​было очень тяжело.

культура: Я знаю, что не со всеми взятыми под опекунство детьми Вы смогли сразу найти общий язык. Один мальчик даже нажаловался, дескать, Вы его обижаете. Это похоже на прошлогодний громкий скандал с многодетной приемной мамой Светланой Дель, которую обвинили в издевательстве над детьми. И многие родители теперь жалуются на то, что этот метод приемные дети взяли на вооружение: если что-то не так — ​шантажируют: «Напишу в опеку, что вы меня бьете».
Городиская: Да, я на своей шкуре испытала, что такое разбирательство с опекой. Всего неприятных случаев было два. Один наш мальчик едва не угодил за решетку, совершив кражу, избежать уголовного наказания удалось чудом. Сейчас все хорошо. Он учится, работает. А второй… Он вырос в пензенском детском доме, хотя его бабушка жила через дорогу. Шесть лет он к ней ходил и просил: «Когда ты меня заберешь?», и каждый раз она отвечала: «Ты мне не нужен, я и мать твою рожать не хотела». К 11–12 годам он чувствовал себя брошенным всеми. Знаете, я ведь общалась с детьми, которые, например, были свидетелями убийства, совершенного их родными, но даже с такими найти общий язык было легче. При этом мальчишка сам попросился в нашу семью. Но когда оказался в ней, ему все не нравилось –надо учиться, помогать дома, налаживать дружбу с другими детьми. Он же был настроен только на потребление, ему, мол, все должны. Несколько раз убегал. Затем написал заявление о якобы издевательствах. Разобрались. Но в итоге парень все-таки ушел. Я полагаю, что нужно заранее предупреждать будущих приемных родителей, что и такие неприятности могут быть: в подростковом возрасте в чужого ребенка можно что-то попытаться вложить, но изменить его характер кардинально, увы, невозможно.

культура: То есть кризисы неизбежны?
Городиская: Да. Когда я забирала детей подросткового возраста, у меня еще не сложился опыт общения с ними. Вот мои малыши — ​спокойные, милые, вменяемые. Мне казалось, что все дети такие. Тогда еще не существовало школ приемных родителей, и получить необходимую информацию о том, как оно происходит на самом деле, было сложно. Хотя мою картину мира впервые сломала та самая трехлетка. Она кричала, топала ногами, рвала книжки и игрушки, портила вещи. Очень тяжелая была девочка. Я искренне не понимала, что же мне с ней делать. Как-то я принесла со второго этажа детскую коляску. Дети начали сильно ссориться из-за нее. И вдруг моя родная дочь говорит со слезами на глазах: «Мама! Зачем ты ее взяла, без нее нам так было хорошо!» У меня сердце упало, я подумала, что это она о приемной Насте. А дочь продолжила: «Зачем ты принесла эту коляску, мы без нее так хорошо играли». Тут я поняла, что она имеет в виду не ребенка, а игрушку. У меня как камень с души упал. Это не Настя была виновата в том, что она такая, как есть, а мое негативное отношение к происходящему. И дети ее поведение воспринимали иначе, спокойно. И я благодарна Насте за все, через что мы с ней прошли. Она научила меня очень многому.

культура: Как Вы считаете, что является определяющим: генетика или воспитание?
Городиская: Все дети абсолютно разные. Например, у нас есть братья и сестры из одной семьи. И они друг на друга совсем не похожи. По характеру, по отношению к миру. Наверное, это зависит от окружения, от той действительности, в которой ребенок вырос, от образа значимого взрослого. Кстати, многие дети пьющих родителей сами к выпивке относятся крайне отрицательно, более того, я знаю приемные семьи, где у ребят, увидевших, что их опекуны на празднике пропустили рюмочку, начиналась настоящая истерика. Они боялись повторения прежнего кошмара.

культура: Как Вас называют приемные дети? Мамой?
Городиская: Для меня это непринципиально. Но принуждать к такому обращению ни в коем случае нельзя. Одна дочка не хотела звать меня так. Ее просто трясло от этого слова. И дело было не во мне, а в биологической родительнице. Но как-то им задали в школе эссе «Женщина, на которую я хочу быть похожей». Все писали про актрис, а она — ​про меня: «Я горжусь своей мамой». Конечно, это приятно. А самый старший сын сказал недавно, что хочет взять нашу фамилию.

культура: Один из Ваших приемных детей усыновлен, а не взят под опеку. Почему Вы решились на этот шаг?
Городиская: Мне очень хотелось забрать этого мальчика. Но на тот момент его статус был таков, что возможно было только усыновление. У него была инвалидность, боялись, что он не будет даже сидеть. Но этот малыш запал мне в душу. Я понимала, что тут поможет только семья. Уже на суде социальный педагог рассказала о том, что мальчик стал развиваться с тех пор, как я взяла его на руки. Представляете, а я об этом не знала… Как же я могла его бросить?

культура: Сейчас в Москве бум на детей с особенностями развития. У вас самой два малыша с синдромом Дауна. Как Вы решились взять их и посоветуете ли другим повторить Ваш опыт?
Городиская: В основном те дети, которые стоят в федеральной базе на усыновление, — ​они трудно устраиваемые. На то, чтобы взять их под опеку, обычно идут люди с определенным жизненным и медицинским опытом, понимающие, что их может ожидать. Я чувствую в себе внутреннюю готовность дать детям с синдромом Дауна любовь, понимать, принимать, социализировать. Но, например, взять ребенка в инвалидном кресле я бы не рискнула, просто потому что не потяну физически. Сейчас у нас «солнечные дети» — ​мальчик и девочка. Восемь лет и два с половиной года. Вся наша семья их обожает. Они брошены с рождения, родители — ​благополучные, чуть ли не кандидаты наук, но оставили их в роддоме.

культура: Довольно неприятный, но необходимый вопрос: что будет, когда детям исполнится 18 лет и официальная опека закончится? Их ждет психоневрологический интернат?
Городиская: Конечно, мы их не бросим. Мы постоянно думаем об их будущем. Разумеется, даже в кровных семьях растут инвалиды, которые не могут себя во взрослом возрасте обслуживать самостоятельно. И поэтому существуют проекты сопровождаемого проживания, ведь люди со многими диагнозами, в том числе и ментальными, психиатрическими, на самом деле могут быть полезными обществу, работать в гостиничном бизнесе, официантами в ресторане, в сельском хозяйстве. Они не настолько беспомощные, как мы привыкли о них думать. Некоторые дадут фору и обычным людям. Все эти моменты человек, который будет рядом, может усилить и помочь реализовать. Мне бы очень хотелось успеть что-то подобное сделать и для своих «солнечных» детей. Наш восьмилетний Ваня, к примеру, обожает храмы, религиозные обряды, хотя его этому никто не учил. Он как видит батюшку, так сразу кланяется, крестится, мы сами удивляемся. Рядом с нами есть очень хороший мужской монастырь, и, может быть, со временем Ваня найдет там свое место. Тем более традиционно люди с особенностями развития жили при православных обителях, помогали монахам в хозяйстве. Вот это было бы хорошо.

Первые буквы «Азбуки»

культура: Сейчас государство много делает для популяризации приемного родительства. Я знаю, что Вас даже пригласили участвовать в пилотном проекте помощи таким семьям, который стартовал в Москве.
Городиская: В принципе, любая многодетная семья может принять в нем участие. Этим занимается столичный департамент соцзащиты. Тем, кто взял из детдома детей, город предоставляет социальное жилье, а через десять лет участники проекта получают в собственность квартиру в Москве. Но, конечно, действует строгий отбор и работает служба сопровождения, чтобы сразу отсечь тех, кто охотится за недвижимостью. Мы сами в этом проекте не участвуем — ​просто потому, что выбрали жить за городом.

культура: Вы очень активная приемная мама — ​не только растите своих детей, но и помогаете другим. Мало того, возглавляете Союз приемных родителей. Как Вам это удается совмещать? Когда Вы все успеваете?
Городиская: Скажем так, активной я была и до того, как взяла детей. По образованию я педагог, окончила исторический факультет. Но однажды поняла, что приемных мам много, и мы бы могли объединиться. Я начала вести блог и делиться опытом. Штудировала статьи в интернете, перечитывала книги по педагогике, особенно моего любимого Макаренко, искала поддержку в среде единомышленников. Это все происходило, когда мы еще жили в Пензе. Со своими мыслями пошла в администрацию города. Меня пригласили в женский совет при главе. Через некоторое время я его возглавила. В итоге мои идеи воплотились в создании «кафе приемных семей», которые работают сейчас в нескольких регионах. У нас на контакте много родителей, есть телефон доверия. Позднее мы с мужем и детьми приняли участие в Ассамблее приемных семей. Ее организаторы и другие участники были просто поражены, что у нас столько разных по возрасту подопечных, в том числе и трудных подростков. Во мне увидели потенциал и пригласили уже на Форум приемных семей в Колонный зал Дома Союзов, где было больше тысячи человек, — ​я его и открывала. Ужасно боялась! Уже через год при Министерстве образования Российской Федерации было принято решение сформировать совет под моим руководством. Это был отличный опыт. Я познакомилась с огромным количеством людей из разных городов России, сформировался костяк нашего совета, его активисты, которые и создали Союз приемных родителей, усыновителей, опекунов и попечителей и их объединений. Работа, безусловно, сложная, времени и сил не хватает, к тому же во многом из-за этого мне с семьей пришлось перебраться ближе к Москве. Проект развития региональной сети клубов «Азбука приемной семьи» благотворительного фонда «Арифметика добра» работает уже в пяти регионах. Сейчас мы сотрудничаем с Московской областью, 28 января открылся клуб в Дмитрове. Делимся опытом, поддерживаем, рассказываем о трудностях, направляем к специалистам. Иногда приходят новички, они еще только ищут «своего» ребенка, помогаем им тоже. Это общение равных с равными.

культура: Но где же черпать приемным родителям внутренние силы, которых часто не хватает?
Городиская: Можно прийти в наш клуб в любую субботу на встречу или за консультацией по адресу: Москва, Большой Харитоньевский переулок, 24, стр. 1Б. Там мы устраиваем мастер-классы, совместные поездки, работаем также с трудными подростками, есть программа наставников. Это была моя мечта — ​создать такую структуру, и вот она воплотилась в жизнь. Идейный вдохновитель и организатор клуба — ​моя коллега Диана Машкова, автор книг на тему воспитания приемных детей. Три года шла организационная работа, но все получилось. Сейчас клубом занимается целая команда единомышленников. Иногда, бывает, звонят приемные родители со словами: «Все, больше не можем. Что делать?» Я не психолог, не специалист, но я тоже могла быть в похожей ситуации и поэтому говорю о личном опыте. Другие рассказывают о своем. Ведь подчас человеку важно просто выговориться — ​и станет легче. А для этого есть мы, и мы всегда на связи.

Анна КУЗНЕЦОВА, уполномоченный при президенте по правам ребенка:

— Прежде всего, стоит сказать, что доля российских детей, которые были усыновлены иностранцами за последние пять лет, упала Это связано с тем, что российские граждане стали активнее принимать детей в свои семьи. Из зарубежных стран, согласно статистике, чаще всего усыновляют в Италию — ​в 2016 году граждане этой страны приняли 307 детей из России. Далее идут Испания, Франция, Германия.

У нас нет сейчас никакой информации о том, что происходит с теми детьми, которые были ранее усыновлены в США. Министерство образования насчитало более 20 тыс. неответов с американской стороны о судьбе усыновленных российских детей. Нет взаимодействия, поэтому говорить о каких-то дальнейших шагах пока не имеет смысла.

Безусловно, мы следим за судьбами ребят, которые не были усыновлены в результате действия «закона Димы Яковлева». По данным Минобрнауки РФ, это 259 детей. На сегодняшний день трое возвращены биологическим родителям по их заявлению, родители еще двух детей восстановлены в родительских правах, в семью родственников передан один ребенок, 118 детей переданы в семьи граждан России, иностранцами усыновлены 123 ребенка (фактически половина детей из списка). В детских домах остались 11 детей, семь из них с инвалидностью.