Алексей КОЛЕНСКИЙ

28.03.2019

Накануне пятилетия Академия Никиты Михалкова представила в учебном театре ГИТИСа премьеру пластической драмы Сергея Землянского «Метаморфозы  IV». В первом отделении публике показали инсценировку чеховской «Барыни», а после антракта — ​бунинский «Суходол». Равнодушных в зале не наблюдалось.

Тематически эти вещи в самом деле созвучны — ​речь идет о распаде крестьянской семьи и угасании дворянского рода, знаменующих грядущие потрясения ХХ века. Разница — ​в деталях, обстоятельствах, атмосфере.

Барыня домогается кучера. Парень убегает домой к беременной жене. Следом является хозяйка. Соблазнившись посулами денег, отец уговаривает сына вернуться к «ее светлости». Кучер поддается, но просит барыню не давать родителю ни копейки. Переезжает в ее усадьбу, идет вразнос и избивает брошенную жену, умоляющую вернуться и зажить по-людски. Та теряет невыношенного ребенка.

Нет защиты от судьбы и в «Суходоле». Самый радостный день становится последней светлой страницей в жизни обитателей дворянской усадьбы. Память о мимолетном счастье хранят лишь две старые девы — ​чудаковатая хозяйка и крепостная служанка.

Режиссер-хореограф Сергей Землянский передал палитру эмоциональных оттенков классической прозы через пластический рисунок почти бессловесных ролей, не расплескав литературную основу. Актеры купаются в материале, больше всех зачаровывают исполнители возрастных ролей — ​Полина Шустарева, Мария Глебова и блеснувший в обоих отделениях Сергей Радченко. А главным, сквозным действующим лицом становится атмосфера, созданная художником Юрием Купером.

Речь о парящих в воздухе видеоинсталляциях, среди которых разворачиваются новые «Метаморфозы». Публика оказывается то в фактурной крестьянской избе, то в уютной гостиной старой усадьбы, дебрях дремучего леса, среди снежной бури, желтеющей нивы, на убегающей вдаль дороге. Живые картины то застывают, то дрожат на ветру осенней листвой, кружатся в вихре снежинок, проливаются дождем, создавая эффект присутствия и наполняя сценическое пространство игрой светотени.

Накануне премьеры «Культура» пообщалась с автором атмосферных изображений, живописцем Юрием Купером.

культура: Вы создаете «декорации» посредством видеопроекции на вынесенный перед артистами сетчатый экран. Что дает этот прием?
Купер: Ощущение легкого, трехмерного пространства. Интерьер не должен загромождать объем, гораздо выигрышнее смотрится проекция. Но создать дышащее изображение непросто. Я создаю коллажи. Использую старые фотографии, снимки питерских фактур — ​осыпающихся штукатурок, камней, старых обоев, и немного подрисовываю сам.

культура: Идея прозрачных проекций в театральном действе — ​Ваше ноу-хау?
Купер: Да. Порой я использую два экрана — ​«сквозной» и фоновый, так изображение обретает новый объем.

культура: Пластические постановки рождаются из актерских этюдов, на каком этапе Вы подключаетесь к работе?
Купер: До начала репетиций. Режиссер присылает сценарий, где указаны требующиеся эффекты, прежде всего связанные со светом. Я создаю пространства.

культура: В новых «Метаморфозах» они формируют собственную партитуру. В первом действии возникает ощущение присутствия при рождении цветного кино из черно-белой фильмы. Во втором — ​Ваш свет выкидывает ребячливые фокусы: играет в треснувшем зеркале, рассыпается солнечными зайчиками, сверкает молниями. А какая из работ Вам кажется наиболее удачной?
Купер: Бунинское «Легкое дыхание» из первых «Метаморфоз», его же «Осенью» — ​во вторых, чеховские «Враги» — ​в третьих.

культура: В реконструируемом ныне здании Театра Киноактера Вы предполагаете создавать новые пространства с помощью новых технологий?
Купер: Говорить об этом еще рано. Я сделал проект новых интерьеров — ​от фойе до зрительных залов.

культура: Что дало Вам сотрудничество с Никитой Михалковым?
Купер: Радость взаимопонимания. Вместе мы делали инсценировку «Неоконченной пьесы для механического пианино» в римском театре Арджентина с Марчелло Мастроянни. Это было грандиозно. На сцене был пятиэтажный дом генеральши, река, в которой Марчелло удил рыбу, голубятня с порхающими голубями и радиоуправляемая бабочка. В финале особняк разъезжался по боковым «карманам» и мы попадали в огромный парк, сделанный из кустов и деревьев, скупленных в окрестных магазинах. Прозрачная тюлевая драпировка создавала ощущение бесконечной глубины насаждений. Михалков требователен к атмосферным состояниям (в современном театре это редкость), именно поэтому мне легко работается с ним. Именно Никита предложил сделать распахивающийся дом, я бы не догадался.

культура: Есть надежда восстановить спектакль?
Купер: Да, если в архиве режиссера отыщется видеозапись.

культура: Кто из артистов максимально удачно вписывался в создаваемый Вами мир?
Купер: Не знаю. На нас, художников, давит мифология: якобы иллюстрируя книгу, нужно перечесть ее новыми глазами. Это не мой метод. Например, сейчас в Питере готовится к изданию подарочный фолиант «Екклесиаста» — ​в библейском тексте нет визуальных образов, это чистая философия, которую следует воспринимать максимально незашоренно. Я пытаюсь отразить его через авторский безлюдный пейзаж. А для «Мертвых душ» делал ситуативные иллюстрации, считая излишним множить гротескных — ​и без меня всем знакомых — ​Маниловых да Ноздревых. Сейчас, работая над книгой «Преступление и наказание» с партитурой Артемьева, использую питерские городские пейзажи.

культура: Как поймать вдохновение, не прикасаясь к оригинальному тексту?
Купер: Нужно зайти в мемориальный музей, познакомиться с документами и местами событий, включить воображение и эмоциональную память. А затем изобразить не Раскольникова, а дверь старухи-процентщицы, увиденную глазами убийцы.

У меня специфическая сфера, она не имеет отношения к режиссуре. Я создаю атмосферу через пейзаж, интерьер и свет, остальное — ​вопрос детализации и эффектов. Ими занимается мой помощник, художник-визуализатор Илья Рябов.

Фото на анонсе: Андрей Никеричев/mskagency.ru