Александр АНДРЮХИН

14.04.2014

Одесский майдан решил больше не проводить свои собрания у памятника Дюку. Сторонники новой власти опасаются ответных мер за избиение активистов антимайдана у отеля «Променад» в день празднования 70-летия освобождения города от фашистов.

Дети уборщиц

Если не считать той потасовки, в городе достаточно спокойно. Правда, туристов практически нет, бизнес встал, цены на недвижимость упали на треть. Даже в уже проданные элитные кварталы в Аркадии, у самого моря, хозяева не вселяются. Одесские риелторы сообщили мне, что это состоятельные россияне — ждут, пока успокоится ситуация.

— Мы тоже выжидаем, чем закончится борьба за федерализацию, и в зависимости от этого будем определяться, — откровенно сказал депутат Одесской областной Рады Вячеслав Маркин. — Параллельно наши юристы готовят документы на автономию Одесской области. Главное — не допускать в городе столкновений.

Две противоборствующие стороны разведены по разным углам ринга. На площади Куликово поле каждый вечер митингуют не признающие новую власть сторонники федерализации. Разбиты два лагеря на некотором расстоянии друг от друга. Выглядят они одинаково: в каждом несколько солдатских палаток, ограда и баррикады из мешков с песком. Один лагерь называется «Одесская дружина», другой — «Народная дружина».

— А в чем разница? — спросил я стоящего в карауле у позиций «Одесской…» бойца с самодельным щитом.

— А во, — ответил он и показал пальцем на соседей. Там над палатками реял российский триколор. — А мы — вне политики. Следим, чтобы в городе не было столкновений между майдановцами и антимайдановцами.

Столкновения не исключены.

— Есть информация, что в город прибыли полторы тысячи бойцов из «Правого сектора» и 500 головорезов из Прибалтики, — сообщил мне командир пророссийской «Народной дружины» по прозвищу Моряк. — Их задача — зачистить Одессу от оппозиции и разогнать площадь. Только с моими бойцами им не справиться.

Формально отряды одесского сопротивления входят в движение «Народная альтернатива». Им руководил Антон Давидченко. Примерно месяц назад Антона арестовали, а движение возглавил его 20-летний брат Артем.

— Парень он отважный, но очень молодой, — вводит меня в курс дела активистка одесского антимайдана Любовь Крайнова. — В руководство штаба проникли люди, которые начали уводить народ не в ту степь. Если раньше целью движения была полная нетерпимость к майдановцам и борьба за референдум, то сейчас проводится политика толерантности. Главной задачей стало недопущение стычек.

Это, по мнению Крайновой, привело к тому, что город-герой наводнили бандеровцы, которые задирают прохожих на Куликовом и заставляют их кричать «Слава Украине!».

Народа на площадь стало приходить гораздо меньше — кому охота терпеть унижения? Меньше — значит тысяч 5–7 каждый вечер. Одесситы, не признающие киевскую власть, начали собираться в других местах и создавать свои отряды. Этому также поспособствовали слухи, что в штаб протестного движения проникли агенты СБУ.

— Мы за руку никого не поймали, — признается Крайнова, — но почему-то всем, кто здесь, на Куликовом, поставил подпись за референдум, приходят повестки в СБ. Причем оперативно: сегодня подписался — назавтра повестка. Ищут «руку Москвы», пытаются выяснить, получал ли Антон Давидченко деньги из России. Подписавшегося за референдум нельзя привлечь к ответственности за сепаратизм, мы это людям объясняем, но психологическое воздействие все равно оказывается.

Крайнова пересказывает мне данные исследования, кто такие — необандеровские ребята с Западной Украины, терроризирующие Одессу. Это молодежь от 20 до 30 лет. Их матери работают в Западной Европе уборщицами или няньками. Работают нелегально, поэтому из дома практически не выходят и на Украину приезжают редко. Отцы также выезжают в Европу и Россию на строительные и подсобные работы. А у некоторых родители вообще сидят без работы. Среди таких отцов семейств самое большое количество самоубийств, говорит Крайнова. Вот костяк евромайдановцев и составляют дети уборщиц и гастарбайтеров, выросшие без родителей, предоставленные самим себе, наслушавшиеся рассказов о сладкой жизни в Европе. К тому же за стояние на майдане им в среднем платили по 300 долларов в день. Их-то и намеревается нынешняя власть заселить в несогласные районы (куда входит и Одесса) и раздать им руководящие посты.

— Сегодня Одесса активно заселяется западноукраинской молодежью, — говорит Крайнова. — А коренных одесситов, которые могли бы им противостоять, просто убирают.

— Это как? — удивился я.

— Забирают в армию.

Понты с мобилизацией

Мне удалось проникнуть на территорию Одесской военной академии, куда были отправлены (точнее, упрятаны) те самые «не сдавшиеся» украинские моряки из Севастополя, отказавшиеся перейти на службу России. На самом деле это курсанты Черноморского высшего военно-морского училища имени Нахимова, практически пацаны, человек двести. Их перевезли в Одессу и с тех пор ни разу не выпускали за ворота академии. Даже на праздник 70-летия освобождения города от фашистов не разрешили пойти. Ребята жалуются, что и на Пасху домой не отпустят, хотя положен отпуск три дня. Нельзя, говорят, военное положение.

Морячков с лычками второкурсников и нахимовскими эмблемами я увидел в буфете с тыльной стороны главного учебного корпуса. Там продаются пирожки и кофейный напиток. Флотская молодость помогла найти общие темы с молодежью. Львовянин Тарас, уплетая пирожок, признался, что разочаровался в украинской армии.

— Когда в Севастополе все это началось, нас сняли с занятий и отправили в часть, — вспоминает он крымские события. — Дали автоматы. А нас за всю учебу только два раза возили на стрельбища. Я за всю жизнь не отстрелял и полрожка. Как же, думаю, буду отстреливаться, если начнут штурмовать? Но потом, когда вышли русские корабли и поднялись в воздух их вертолеты, мы поняли: защищать часть бесполезно перед такой мощью. У нас отключили свет, и мы сидели в темноте несколько дней. А потом нам объявили, что Севастополь российский и мы, если хотим, можем продолжить учебу в «нахимке», но уже в качестве курсантов российского флота. Я позвонил родителям, чтобы посоветоваться, и они сказали: «Ни в коем случае! Это предательство». Так я и оказался здесь.

Для многих львовян-украинцев Россия — чужая страна. Жалко парня, попавшего в такой переплет.

— Ну, в принципе, это нормально, когда люди — патриоты своей страны, — сказал я.

— Да не то чтобы патриоты… Просто отец у меня военный. Если бы я остался в Севастополе, его бы выперли из армии и лишили пенсии. Хотя сейчас он сам собирается уходить. Стыдно, говорит, служить в такой армии. Все разворовано. Да и зарплата позорная. А тут еще начали вычитать у всех офицеров из зарплаты по 128 гривен на мобилизацию…

— Позор! — горячо вмешалась буфетчица. — Когда моего сына призвали в армию, нас заставили купить форму за свой счет. В какой стране такое возможно?

Мобилизация по-одесски — это отдельная тема. Повестки приходят буквально всем мужчинам и женщинам в возрасте от 18 до 45 лет. Всеми правдами и неправдами народ старается увильнуть. Одну из уклонисток я повстречал на Куликовом поле. Она была в газовом платке и даже в сумерках не снимала солнцезащитных очков — маскировалась. Представилась сотрудницей милиции Людмилой.

— Мне сначала пришла повестка на дом, — рассказывает полушепотом. — Затем на работу. Начальник вызвал и сказал: если не хочешь загреметь на сборы, бери отпуск за свой счет и тикай. А какие мне сборы? Сын с кем останется? Я мать-одиночка. Через два дня мне пришла на дом повестка из СБУ. В Одессе сейчас так: не приходишь по повестке из военкомата — через два дня присылают повестку из СБУ. Если и тогда не приходишь — начинается отлов. Такая игра: не пойман — не призывник. Сыну моей соседки, который уже отслужил в армии, тоже пришла повестка. Соседка позвонила в военкомат и сказала, что он уехал на заработки в Россию. А на самом деле он был здесь. Так представляете, его вычислили, приехали за ним на работу в строительную фирму, где он официально даже не числится, и отвезли без всякой медкомиссии в Чабанку.

Официально этот поселок именуется Черноморское, но все зовут его по старинке — Чабанка. Он расположен в 25 км от центра города, и здесь находится воинская часть, куда свозят на сборы мобилизованных одесситов. Я поехал туда. Прошелся по берегу, чтобы посмотреть на морских пограничников. Ни одного не встретил. На парапете сидел рыбак. На вопрос, не боится ли он быть сцапанным пограничниками в такое неспокойное время, рыбак рассмеялся и кивнул на громадный локатор, торчащий, как раскрытый зонт, из-за бетонного забора воинской части.

— Сколько здесь рыбачу, не видел ни одного пограничника. Если хотите посмотреть на военных, поднимитесь к магазину.

И правда. Причем среди посетителей продмага много женщин. Но все они — кадровые военные.

— А мобилизованные где? — деловито спросил я у девушки в камуфляжной форме.

— Да их за ворота не выпускают. Боятся, что разбегутся! — рассмеялась она.

Однако через некоторое время к дверям магазина подошел мужчина лет тридцати пяти в потасканных джинсах и просторной камуфляжной куртке, явно с чужого плеча. Оказалось, мобилизованный. Разговорились.

— Меня забрали на сборы 17 марта, — начал он свой невеселый рассказ. — Забрали с работы, я в банке работаю. Сказали, что на десять дней. Но я до сих пор здесь. Начальство говорит, что будет держать нас здесь до президентского указа о демобилизации. Во всяком случае, до конца мобилизации как минимум. А объявлена она 17 марта на 45 суток. Так что мне здесь еще куковать и куковать. Тоска… Нас ничему не обучают, не возят на стрельбища. Зарплаты не платят, хотя обещали 1500 гривен. Питаемся за свой счет. Жена привозит продукты, подкидывает деньжат. Работу я, считай, потерял. По закону как бы полагается средняя зарплата на время военных сборов, но это в государственных учреждениях, а я работал в частном банке. Теперь обратно туда меня после такого пропуска не возьмут. А у меня двое детей.

— Сбежать не пробовали? — неполиткорректно вырвалось у меня.

Мужчина сделал из пальцев решетку и тяжело вздохнул:

— И кому нужны эти понты с мобилизацией? Они думают, что после этого я буду за них кровь проливать?

Не успевают менять ценники

Однако нет на свете такой головной боли, которая одолела бы веселый одесский нрав. Вечерами город оживает: по Дерибасовской гуляют парочки, играют уличные оркестры, ездят красивые экипажи — цокают копыта, в кафешках сидит молодежь. Правда, заказы более чем скромные: коктейль с гнутой трубочкой да чашка кофе. Цены кусаются.

Я был свидетелем, как в торговом центре «Европа» покупатели устроили бунт из-за того, что на ценниках указаны одни суммы, а на кассе пробивают другие.

— Вы же видите, как растет доллар, — со слезами оправдывалась одна продавщица. — Наше начальство повышает цены каждый день! Мы не успеваем менять ценники.

— При чем здесь доллар! — кипели покупатели. — Мы получаем зарплаты в гривнах, и они у нас не повышаются.

На улицах практически не слышно украинской речи. Почти все говорят по-русски. На местном ТВ много русскоязычных каналов. По некоторым круглые сутки крутят забытые советские фильмы, музыкальное ретро, «голубые огоньки». Ностальгия…

У памятника Дюку, где традиционно собирается шумная майдановская молодежь с украинскими флагами, после столкновения у гостиницы «Променад», тихо. Никто не кричит про славу Украине, флаги разворачивают с оглядкой, а при виде дружинников скручиваются обратно. Майдановцы нарушили перемирие, которое было заключено с «городскими дружинами», и опасаются ответных мер.

12 апреля майдановцы сделали попытку пойти на мировую — устроили по городу автопробег. Около семидесяти машин промчались по улицам с украинскими флагами. Заехали на площадь Куликово поле и предложили в знак перемирия присоединиться к маршу. Но им сказали решительное «Нет!». Больше никаких компромиссов.

В тот же день в информационном центре «Юго-Восточный фронт» собралась пресс-конференция. Лидер протестного движения Артем Давидченко был категоричен.

— Все! — эмоционально рубанул он ладонью. — Больше никаких соглашений с хунтой. Никаких договоров, меморандумов и прочего. Одесса — миролюбивый город, но всему есть предел! У нас несколько основных требований. Во-первых, прекратить репрессии! Во-вторых, закрыть все дела, заведенные СБУ на так называемых «сепаратистов». В-третьих, пойти на уступки юго-востоку и провести референдум о федерализации! Мы желаем выборов президента, гарантом которых выступит Россия. Нельзя допустить, чтобы выборы стали орудием для узаконивания власти хунты и Запада!

Теперь сторонники майдана создают штаб обороны Одесской области и батальон территориальной самообороны. Ну и, как водится, открыт банковский счет — те, у кого есть лишние деньги, могут их перечислить для поддержки майдана. Но с лишними деньгами на Украине сейчас напряженка.