Олег ТИХОНОВ, Казань

17.03.2015

В медицинской статистике самая горькая, самая несправедливая строка — показатель детской смертности. Значительную долю в этом мартирологе занимают летальные исходы от врожденных патологий сердца. Многие малыши с такими заболеваниями не доживают даже до года. А в Республике Татарстан высокую смертность удалось победить. Успех связывают с именем главного детского кардиохирурга минздрава республики — Леонида Миролюбова. 

Личность в медицинском мире известная — лауреат международной премии имени Бакулева, дважды награждался премией «Призвание», которая вручается лучшим врачам России, в Татарстане по итогам 2014 года был признан «Врачом года». Про таких говорят: «творит чудеса», «врач от Бога». Сам он отмахивается от громких эпитетов, снижает пафос и в разговоре о достижениях всегда уточняет: «вместе с коллегами». 

культура: Традиционный вопрос: как выбрали профессию?
Миролюбов: Да особо и не выбирал. Отец у меня профессор Казанской ветеринарной академии. Все тогда поступали в авиационный и химико-технологический институты или военное училище. Распределение в то время было одно — на военные заводы. Сиди с восьми до семнадцати — это пугало. А у врачей был более-менее свободный режим, не бедствовали они, и в обществе их уважали. 

культура: А призвание?
Миролюбов: Я его не чувствовал. Элемент прагматизма присутствовал. Чем хороша хирургия? Эффективностью. Поэтому я и выбрал ее — как самый эффективный способ лечения. 

культура: Вспоминается героиня Риммы Марковой из «Покровских ворот»: «Резать к чертовой матери!» И с таким подходом — в детскую кардиохирургию? 
Миролюбов: Дело случая. Проработал в неотложной хирургии почти двадцать лет. Аппендициты, холециститы, завороты кишок, прободные язвы, ранения. За дежурство — по 10–12 операций. Потом перешел в сердечно-сосудистую хирургию, защитил кандидатскую. Начал работать на кафедре, рассчитывал написать докторскую. Планировал заниматься ишемической болезнью сердца, коронарным шунтированием. Но, видимо, слишком резвый был, не всем это понравилось... А тут предложили с нуля создать отделение детской кардиохирургии в Детской республиканской клинической больнице. Согласился. Понимал, что будет тяжело, хотя не ожидал, что настолько. Но сейчас маховик уже раскручен, все идет хорошо. У нас в Татарстане ситуация в детской кардиохирургии намного лучше, чем в других регионах. 

культура: Как удалось наладить такую систему? 
Миролюбов: Мы учились — в Москве, Санкт-Петербурге. За рубеж нас посылать не было возможности, но это, пожалуй, к лучшему — заставило самих думать. Конечно, зарубежные труды мы читали и будем читать. Но надо искать собственные подходы с учетом местных особенностей. В результате долгой работы нам удалось по-своему классифицировать пороки сердца, что позволило вычленить несколько групп пациентов: экстренных, срочных и плановых. Причем формировали их не по названию порока, а по гемодинамике (циркуляции крови). Мы показали, что совершенно разные пороки укладываются в одну схему лечения. Убрали многочисленные сложные названия, сократив их до минимума. Как известно, усложнять просто, а упрощать сложно. Минздрав Татарстана и администрация клиники активно участвовали в этом проекте. Мы постоянно выступали в крупных городах республики, просвещали коллег, нам удалось избавить их от страха: «Порок сердца — значит, не жилец». Сейчас у нас за год оперируется 60–70 новорожденных — по одному-два в неделю. Надо понимать, что до организации нашей службы они все погибали. Конечно, не сразу мы такими умными стали, когда-то каждую успешную операцию как праздник воспринимали. А сейчас все идет своим чередом, на уровне мировых стандартов. 

культура: Вы называете своим учителем Лео Бокерию. Как познакомились? 
Миролюбов: В 1997 году, вскоре после создания отделения кардиохирургии, я набрался смелости и записался к Лео Антоновичу на прием, по телефону. Приехал в Москву, полдня прождал, захожу: «Мы открылись». Он: «А что вы можете?» Я стал перечислять, разговорились. Напоследок Лео Антонович сказал: «Молодой человек, учтите: нам не нужен завод по производству «запорожцев». Мы должны делать «мерседесы». Я заверил, что все понимаю, работа должна быть качественной, мы стараемся и надеемся на поддержку. На этом расстались. Я пришел без всяких подарков, реверансов. Просто за благословением. А потом удалось наладить работу с Научным центром сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Три раза к нам приезжали бригады, мы вместе оперировали. Тяжелых больных к ним стали отправлять. Вот таким образом подружились.

Почему наш регион оказался в этой области впереди? Люди перестали бояться пороков. У них появились лекарства, которых раньше не было. Например, гормон простагландин Е1 — он помогает наладить кровообращение в легких, открывает артериальный проток у новорожденных. Это хоть и временная мера, но она дает нам 2–3 суток, чтобы обследовать больного, понять, что с ним происходит, прежде чем сделать операцию. Сейчас простагландин есть в каждом родильном доме.

культура: Используют ли в вашем отделении какие-то инновационные методики?
Миролюбов: Мы одними из первых при оперировании детей стали применять перидуральную анестезию, или, как ее называют в народе, «пункцию». Это современная методика, которая позволяет быстро активизировать пациента после операции, убрать болевой синдром. В область позвоночника вводят анестетик, он омывает нервные корешки. Это снижает количество применяемых наркотических веществ. А чем меньше наркотиков, тем бодрее «заводится» сердце. Есть у нас и патенты на новые способы операции, и новые биоматериалы для кардиохирургии.

культура: Вы получили немало наград. Какая самая ценная?
Миролюбов: Международная премия имени Бакулева — «за создание современного кардиохирургического отделения новорожденных и детей раннего возраста в г. Казани и рост объемов лечебной помощи с высоким качеством». Ее мне удалось получить с легкой руки Лео Бокерии в 2008 году. Я даже никуда не выдвигался, он сам все сделал. А когда тебя ставят в один ряд с такими признанными хирургами, как Борис Петровский, Валерий Шумаков, Виктор Савельев, Михаил Перельман, Франсис Фонтен и другие, это окрыляет. В 2010-м получил премию «Призвание» вместе с коллегами из шести городов в номинации «За создание и открытие нового направления в медицине». Мы снизили противопоказания для беременности у женщин с сердечными пороками. Другой аспект: если раньше у плода находили порок сердца, то это было показанием к прерыванию беременности. Успехи в лечении сердечных заболеваний у детей снизили количество таких случаев. А в 2011-м мне снова вручили премию «Призвание» — за удаление крупной опухоли в сердце у малыша, которому было 2,5 месяца. Кстати, сегодня из нашего отделения выписывается ребенок с аналогичным случаем. Громадная опухоль в толще мышцы сердца! Сейчас с ним все в порядке. 

культура: Я слышал, что во время той операции Вы приняли нестандартное решение...
Миролюбов: После удаления опухоли осталась очень маленькая полость желудочка. По всем канонам я должен был наложить биологические или синтетические заплатки, чтобы «восстановить геометрию» полости. Желудочек в итоге таким бы маленьким и остался, сердце бы работало с напряжением. Но я рассудил по-другому — решил дать сердцу возможность самостоятельно восстановиться в ходе естественного роста организма. Мы не стали накладывать заплатки, использовали саморассасывающиеся нитки, тут же сделали дополнительную операцию, чтобы левый, здоровый, желудочек помог качать кровь правому. И в результате, как и предполагали, прооперированный желудочек в процессе работы вырос и принял стандартный для возраста размер — это произошло всего за восемь месяцев. У ребеночка сейчас все хорошо, ему уже пятый год пошел. 

А в прошлом году у нас в Татарстане был конкурс «Ак чэчэклэр» («Белые цветы»). Мы с коллегами победили в номинации «Уникальный случай» — сделали операцию ребенку, у которого было сочетание врожденной патологии трахеи и крупных бронхов с пороком сердца. Правая ветвь легочной артерии сдавливала трахею и бронхи. Он к нам попал не сразу. Родители долго собирались. Хотели отправить то в Израиль, то в Германию. Дождались, когда все откажутся. А мы взялись.

культура: Почему сразу к вам не пришли? Не доверяли? 
Миролюбов: Психология такая. Мол, наши ничего не умеют, а вот Израиль — это да! Чтобы доказать, что ты не верблюд, уходят годы, десятилетия... 

культура: У нас в стране очень высока смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. С чем это связано?
Миролюбов: Больше с организацией лечения. За последние десять лет кардиохирургия продвинулась далеко вперед, построены восемь федеральных центров, там проводится много сложных операций. Однако на уровне поликлиник недостаточно хорошо выявляют болезни и несвоевременно направляют на лечение, то есть к хирургическому методу остается настороженное отношение.

культура: А врачей хороших хватает?
Миролюбов: Хороших всегда не хватает. 

культура: Как отразилась нынешняя реформа здравоохранения на кардиохирургии?
Миролюбов: Есть две стороны — положительная и отрицательная. Ремонт и смена оборудования — это хорошо. На последнем конкурсе нам дали приз — поездку в Германию. Побывал в клиниках Дюссельдорфа, Кёльна. Так вот: у нас в реанимации аппаратура более дорогая и современная, чем у них. А минусы... Зарплата не выдерживает критики. Прибавилось много бумажной работы. Невероятное количество! Сестры должны считать в денежном выражении, сколько они ампул использовали. Даже в операционной! А ведь там надо сосредоточиться только на пациенте. Считать должны экономисты, а не врачи. Или — борьба с наркотиками. Раньше было как? Удалили аппендикс, пишу в истории болезни: «Промедол. Одна ампула подкожно при болях 3-4 раза день». Десять ампул промедола, как сейчас помню, стоили 11 копеек. Сестра сделала укол, расписалась. Все. Теперь в каждой больнице поставили бронированные сейфы в специальных комнатах за решетками с сигнализацией. Ключ у дежурного врача. Представьте ситуацию: у пациента боли. Врач должен найти ответственного, взять с собой историю болезни, вместе дойти до сейфа, заполнить журнал, завести дневник «До и после инъекции», привести с собой к больному медсестру, чтобы она при враче открыла ампулу и сделал укол. А утром эту ампулу врач должен сдать, опять же заполнив документы. Система слишком громоздкая. А вы посмотрите на страны, которые переняли опыт советской системы здравоохранения. Та же Куба — это фантастика! Недавно президент Татарстана Рустам Минниханов туда ездил. Потом нам по электронной почте пришло письмо: давайте предложения, как мы можем сотрудничать с Кубой по медицинской линии. А я давно про нее ничего не читал. Зашел в интернет и ахнул. По уровню детской смертности она проигрывает только Канаде! Медицина — лучшая в Карибском бассейне. Конкурирует со Штатами! А все врачи когда-то учились у нас. Система советская и реализована правильно.