Наталья Ледовская: «Гамбургер доедала уже на сцене»

Елена ФЕДОРЕНКО

16.06.2014

анченко объявлен бенефис народной артистки России Натальи Ледовской.

Гордость театра выйдет в своей коронной партии — заглавной роли в балете «Эсмеральда», поставленном Владимиром Бурмейстером еще в 1950-м. Подготовку к бенефису Наталья начала по возвращении с гастролей по Латинской Америке, где в сборном гала представляла свой театр в дуэте с солистом Большого Александром Волчковым.

Наша беседа началась с тревожной ноты.

культура: Неужели бенефис — прощальный?
Ледовская: Нет-нет, со сценой я не расстаюсь. Следующий сезон еще потанцую, но, конечно, уходить надо вовремя. Так что этот момент не за горами.

культура: Вы к нему готовы? У некоторых балерин после расставания со сценой даже характер меняется, бывают и нервные срывы. А вот Екатерина Максимова покинула сцену легко и говорила: «Мне даже не снится, что я танцую»…
Ледовская: Завершается мой 27-й сезон. Мне повезло — я натанцевалась. Уже хочется выходить на сцену для души. Исчезло желание себя преодолевать, испытывать нервное напряжение, что сопутствует каждому виртуозному трюку. Поэтому в «Дон Кихот» я уже и не лезу. Многие уходят со сцены, потому что стало тяжело физически или ушел прыжок — с возрастом это случается. Мне не тяжело, и прыжок сохранился. Потому и обидно, что новых ролей нет. Но просить я не буду. Танцую те роли, которые у меня остались, и ничего не доказываю. У меня есть спектакли, гастрольная программа, на следующий год театр получил приглашение показать «Эсмеральду» в Японии. Японцы настаивают на моем приезде.

Конечно, хочется танцевать как можно дольше, но если бы мне сейчас предложили стать педагогом, то я бы без сожаления оставила сцену — накопила то, что можно передать юным.

культура: Первым Вашим учеником, хоть и необъявленным, был Семен Чудин, сегодня премьер Большого театра.
Ледовская: Конечно, он не ученик. Мы готовили с ним возобновление «Эсмеральды». К тому времени уже танцевали вместе «Жизель», ездили на гастроли. Но «Эсмеральда» была Семену совсем незнакома, и я «лепила» его под себя. Так и сказала: «Я тебя сделаю таким, каким сама вижу Феба». Сначала все шло сложно. Даже не представляла, что первый спектакль можно танцевать с мальчиком, который не видел наш легендарный балет. Семен — классик, его вводили в оторопь мои слова: «Как ты станцуешь вариацию, никто не вспомнит, но если ты не создашь образа, то, считай, что спектакль не получился».

культура: Все-таки балерины делятся по амплуа: одним — лирика, другим — драма и страсти. А Вас считают одной из лучших Жизелей, восторгаются искрометной Китри, по праву называют несравненной драматической актрисой в «Эсмеральде». Рамок амплуа для Вас не существует?
Ледовская: Я их не чувствую. Когда пришла в театр, на мне поставили жирный крест с определением: инженю. Наверное, потому что в училище я танцевала Лизу в «Тщетной предосторожности». Получив предложение станцевать эту роль уже в театре, в спектакле Олега Виноградова, я сопротивлялась, как могла, не хотела оставаться веселенькой пейзанкой. В то, что я смогу станцевать Жизель или Сильфиду, не верил никто. Самое большее, что допускали, — Китри. Все-таки это эмоциональная и лукавая простушка, без глубин драматизма. Когда же мне доверили Жизель, то вокруг зашуршали: «Провалит! Это не ее!» Со мной репетировала воспитанница петербургской школы Татьяна Николаевна Легат. После спектакля Легат подошла ко мне со словами: «Наташа, мы победили». Тогда произошел перелом, в театре поняли, что я могу танцевать не только порхающих, характерных и веселых героинь, но и тех, кому знакома трагедия. Потом появились Маргарита Готье в «Даме с камелиями», Эсмеральда, Джульетта, и пошло-поехало.

культура: Ваши одноклассники по московскому хореографическому училищу Владимир Малахов, Алексей Ратманский, Геннадий Янин, Айдар Ахметов — сплошь звезды…
Ледовская: … и все руководители. Наш класс — замечательный. С Айдаром я танцевала в дуэте на выпуске. Он был москвич, а мы — интернатские. Ратманский, Янин, Малахов — вообще жили в одной комнате, и так получилось, что именно с ними я дружила. Мы все время что-то придумывали — Леша Ратманский с детства ставил спектакли: драматические, балетные, музыкальные.

культура: Вас занимал?
Ледовская: Конечно. Ратманский во мне всегда видел символические образы, поэтому чаще я молчала, но иногда в финале мне доверяли сказать что-то глубокомысленное. А в «Мнимом больном» досталась большая роль — Луизон.

культура: Для кого же Вы ставили эти спектакли?
Ледовская: Показывали воспитателям, приятелям по интернату, но, конечно, прежде всего для себя. Иногда Леша приглашал посмотреть «новый этюдик». Я приходила как зритель, причем — любимый зритель. Они показывали мне все по сто раз, и я каждый раз хлопала, хохотала — мне безумно нравилось. Театрализованное действие в нашей четверке не прекращалось никогда, играли, например, «в королевства», придумывая, какой властелин, что завоевал и как живет.

Помню, Леше Ратманскому, который всегда по всем предметам хорошо учился, поручили позаниматься со мной французским языком. Я же была вся в творчестве, какой французский! Прихожу к мальчикам в комнату, разваливаюсь на кровати, и Леша — всегда такой интеллигентный и мягкий — уговаривает: «Наташечка, надо выучить диалог. Пожалуйста». Экзамен проходил так: Леша долго-долго говорил по-французски, потом следовала моя реплика из одного слова, типа «Oui» или «Non». Итог — пятерки. Ратманскому — за знания, мне — за то, что диалог все-таки состоялся.

культура: Вы по приглашению своего одноклассника танцевали в гала-концертах под названием «Малахов и друзья», которые проходили в Берлине. Сейчас он завершает свою работу в Государственном балете Берлина. Переживает?
Ледовская: Конечно, хотя не говорит об этом. Он столько души вложил в Берлинский балет, столько лет строил театр и отношения с труппой. И вдруг где-то наверху решили, что классики в афише многовато и нужно что-то современное. Услышать «Спасибо, мы в Вас больше не нуждаемся» — всегда больно…

культура: Что же было после школы?
Ледовская: Я хотела только танцевать, и неважно — где. В те годы для иногородних непреодолимой оказывалась проблема с московской пропиской. Меня пригласили в Одесский театр на несколько главных партий, в том числе в «Жизели» и «Дон Кихоте». Дмитрий Брянцев (главный балетмейстер Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко с 1985 по 2004-й. — «Культура») хотел видеть меня в своей труппе, даже пришел на распределение, чего обычно никогда не делал, и развернулась борьба. Большинство считало, что нужно ехать в Одессу, добавляя, что если мне сделают московскую прописку, то я смогу вернуться. Тут встала директор училища Софья Николаевна Головкина и безапелляционно заявила: «Пусть подписывает Москву, и если театр не сделает прописку, тогда она уедет в Одессу». Спасибо ей большое.

культура: Вы понимали, что Музтеатр имеет свои традиции и их там чтут?
Ледовская: Даже не знала, где этот театр находится. Воспитанники училища помимо Большого танцевали детские партии и в спектаклях театра Станиславского. Но я как лучшая ученица класса была занята только в спектаклях Большого. Однажды нас отпустили из интерната в театр Станиславского на балет «Оптимистическая трагедия», но мы, получив свободу, отправились в кафе. Кто же знал, что этот театр станет для меня любимым и единственным, и из него как из родного дома я никуда не смогу уйти?

культура: Приглашения поступали?
Ледовская: Однажды в Лос-Анджелесе я танцевала открытие гастролей — «Дон Кихот» прошел замечательно. В момент полного счастья ко мне подошла какая-то женщина с переводчиком: «Вы не хотите работать в АБТ (Американский балетный театр. — «Культура»)? Мы ищем партнершу Анхелу Корейа, и Вы подходите по росту, энергетике, темпераменту». Я в полной эйфории сказала: «Да». Вернулась в Москву, где семья, ребенок, муж, поняла, что корни уже пущены глубоко и… отказалась.

Владимир Викторович Васильев в пору своего руководства приглашал в Большой театр. Соблазн оказался велик. Отговорил муж: «Там ты будешь одна из, а здесь на тебя ставят спектакли». Тогда-то и пришла уверенность, что из своего дома не уйду.

культура: Но в Вашем доме многое изменилось…
Ледовская: Я бы сказала, все. Здание — другое, роскошное. Отношения — иные, и в них мне многое непонятно. Молодым не с чем сравнивать, они все воспринимают как должное. Им говорят — будет так, и точка. Они же не знают, что бывает диалог, особое участие и уважение к артистам. Или просто я оказалась избалована вниманием?

культура: Наверное, правильно сказать, что Вы балерина Дмитрия Брянцева?
Ледовская: Благодаря ему я в этом театре, и он на меня немало поставил. Но танцевала я разную хореографию, и многое мне нравилось. Просто так получилось, что наше активное творчество совпало по времени.

культура: В репертуаре нет спектаклей Брянцева. Его время прошло?
Ледовская: Нет, не прошло — «Призрачный бал» я считаю шедевром.

культура: Убийство Брянцева в Праге открыло страшную полосу скандалов в сфере балета. Сегодня кого-то интересует, что произошло?
Ледовская: Версий много. В этой темной истории истину, мне кажется, никто не узнает. Сейчас в театре эту трагедию не вспоминают. Самое страшное, что человека нет. Если бы не Дмитрий Александрович, нашего нового театра не было бы или бы он появился гораздо позже. Они с Владимиром Георгиевичем Уриным соединялись в деятельный тандем: спокойный и мудрый директор — мыслительный центр и темпераментный балетмейстер, способный открывать двери чиновничьих кабинетов и тут же решать все вопросы.

культура: Вас обожают в Якутске, считают землячкой и называют «наш алмаз»…
Ледовская: Родилась-то я на Кавказе. В Якутск родители приехали, когда мне было три года, а в неполных десять я уже уехала в училище. В детстве мечтала о фигурном катании, умоляла маму отправить меня к Родниной. Помню радость, когда по радио объявляют мороз градусов под 50 и отмену занятий в школе. Хватала коньки — и на каток. Маме звонили знакомые: «Ваша уже круги накручивает». Балет перевесил, потому что мама вела кружок танца в самодеятельности, и я там была звездой. Однажды мама спросила, куда поедем поступать, в какое училище — в Новосибирск, Пермь, Ленинград, Москву? Я не задумывалась: конечно, в Москву. Звездная болезнь прошла после первого же полугодия, когда мне поставили двойку по классике. Занималась я без усердия — привыкла, что лучшая. Угроза отчисления переключила сознание, и я решила, что докажу: балет — моя профессия и мое дело.

культура: Как Вы решились на двойное материнство? Такие примеры встречаются, хоть и редко, и все-таки остаются исключениями. Тяжело ли входили в форму?
Ледовская: На первого ребенка решилась легко. Со вторым случился психологический барьер — все-таки время уходит, год терять не хочется, понимала, что, возможно, не войду в форму и придется расстаться со сценой. Но все оказалось еще легче. Сын появился на свет в апреле, а в ноябре я танцевала «Эсмеральду» с Семеном Чудиным. Сейчас смотрю на пятилетнего сына и думаю: как мне могла прийти мысль его не рожать?

культура: Когда среди балетных людей заходит беседа о форме и лишних килограммах, разговор всегда выруливает на Вас: «Вот, Наташа счастливая, может есть, сколько хочет, хоть перед спектаклем»…
Ледовская: Можно и во время. В Италии долго репетировали, и только перед спектаклем мне принесли гамбургер. Откусила, и грянула увертюра, доедала уже на сцене. Проблем с формой у меня действительно нет.