05.09.2022

Известный режиссер, президент ММКФ Никита Михалков в программном интервью ТАСС рассказал, почему он считает в трудное для страны время важным проводить кинофестиваль, поделился своим видением русского человека и ответил на вопрос, почему российским фильмам не имеет смысла выдвигаться на «Оскар». «Культура» публикует отрывок из этой беседы.

— Никита Сергеевич, вы на днях сказали: «Время взаимного восхищения прошло». И аргументированно объяснили, что ситуация сейчас в мире крайне непростая, страшная. И тут же возникает вопрос: а насколько уместно тогда проводить Московский кинофестиваль? Все-таки это, простите за штамп, праздник кино, предполагающий восхищение и всеобщую радость. Надо ли такое сейчас?

— Дело в том, что «фестиваль», «праздник» — это все фигуры речи. Да, само слово «фестиваль» обозначает «праздник», но время, в которое мы живем, к сожалению, не всегда бывает праздничным, однако ведь и настоящее предназначение кино — это как раз возможность и даже необходимость говорить о тех проблемах, которые волнуют человека.

Вот в 1980-е годы очереди стояли на иностранные картины, потому что их никто нигде не мог посмотреть. Поэтому километровые очереди стояли на любую иностранную картину. Потом это все спало. Какое-то время эйфория от Московского фестиваля заключалась в том, что приезжают звезды, они смотрят СССР, потом Россию, Москву, восхищаются, их возят по музеям, поят, кормят. И, в принципе, качество того, что показывалось на экранах, имело меньшее значение. Имел значение общий флер.

Потом несколько лет ММКФ не проводили. После этого он возобновился. И возобновился с еще большей силой под знаком: «приехал Микки Рурк — хороший фестиваль», «не приехал Микки Рурк — фестиваль не очень». Основой всего были тусовки. И возили этих звезд, как свадебных генералов, поили и под это сами общались и сами пили.

Постепенно смысл фестиваля стал перемещаться в сторону кино. С приходом Кирилла Разлогова, к сожалению, уже покойного, стала возникать серьезная сетка программ, самых разнообразных, самых противоречивых, интересных, большое количество картин. И люди стали ходить.

Мы отменили прошлогодний фестиваль в силу того, что действительно те, кто готовы были приехать, не смогли. Это и пандемия, и санкции. Сегодня я считаю, что тут вопрос не стоит так: «Вот там трагедия, а мы здесь будем веселиться».

Вопрос заключается в том, что фестиваль — это наше детище, это наше. Со своим лицом, со своей атмосферой. И мы не должны рассчитывать и думать о том, что про нас скажут или кто приедет или не приедет. Нас интересует качество фильмов.

После ухода из жизни Кирилла Разлогова пришел новый программный директор Ваня Кудрявцев, знающий кино, популярный, вменяемый человек, со вкусом, со своей точкой зрения. Пришла команда отборщиков. Программы не уменьшились. Фильмов больше 200, больше 100 гостей из 47 стран, залы расписаны, люди ходят, смотрят кино.

— Но все же повторю вопрос. Уместно ли это сейчас — смотреть, показывать кино?

— Послушайте, благодаря началу специальной военной операции 24 февраля этого года все, что происходит на Донбассе, не пришло к нам. У нас нет комендантского часа, нет военного положения, слава Богу, люди живут повседневной жизнью. Почему бы им не пойти в кино и не посетить фестивальную программу. Другой разговор, что это не должно выключать из их сознания того, что где-то там за это сегодняшнее их спокойствие и мирную жизнь льется кровь их соотечественников, что должно заставлять их так или иначе каждому на своем месте помогать приблизить победу.

Главное, чтобы кинозал не превращался в поле битвы, чтобы люди имели возможность выслушать друг друга, познакомиться, попытаться понять друг друга через те фильмы, которые они смотрят на фестивале.

— Кого вы бы лично точно не позвали на Московский фестиваль или какой фильм точно бы не включили в программу?

— В программе есть очень острые необычные работы, на то это и фестиваль. Но, допустим, звать людей, которые приезжают сюда заведомо для того, чтобы оскорбить мою страну, или ее политику, или ее народ, я бы не стал, потому что это не имеет никакого отношения к свободе слова или демократии, это политическая русофобская ангажированность, которую используют для того, чтобы попасть в тренд и на простейшей спекуляции заработать себе очки.

Люди могут иметь свою точку зрения, но правила приличия поведения гостя никто не отменял, по крайней мере в нашей стране.

— Как думаете, в этом году Российский оскаровский комитет должен в сентябре собираться и выдвигать фильм на «Оскар»?

— Я вышел из этого комитета. Мне кажется, выбирать фильм, который будет представлять РФ в стране, которая по сути отрицает сейчас существование России, просто бессмысленно. К тому же, согласитесь, сам «Оскар» уже превратился в абсолютно идеологическую обкомовскую премию, когда для того, чтобы ее получить, ты должен выполнить обязательные условия — там должен быть трансгендер, цветной, или любовь человека с обезьяной, или еще что-то, что на сегодняшний день определяет нравственное состояние «цивилизованного» общества.

Мое предложение, которое, кажется, получило какое-то движение, — это создание Евразийской академии с Евразийской премией (аналогом «Оскара»). Премией богатой, дорогой, которая проводится каждый год в каждой стране, которая входит в эту Евразийскую академию, и которая вручается фильмам, соответствующим тем внутренним критериям, по которым эти страны и их культура живут. Должны быть сформулированы правила, по которым будут отбираться картины для Евразийской премии, и в основе всего должны лежать два принципа: поиск смысла и художественная ценность. Кстати, дискредитация «Оскара» — это не только моя точка зрения, вы же знаете, как в последние годы упал рейтинг просмотров церемонии «Оскара» на телевидении во всем мире?

— Да, конечно.

— Фантастически! То есть мы видим: есть нормальные люди, которые не хотят существовать по тем законам, которые им предлагают. Например, вы знаете, что в новейшем китайском исследовании определено, что всего 15% государств мира поддержали санкции против России, а 85% их не поддержали. И этим людям уже неинтересно смотреть на одни и те же лица и слушать одни и те же благодарности маме, папе, призывы к «зеленой» повестке и проклятия в адрес русских. Это скучно.

— Евразийский «Оскар» реально ли вручать уже в 2023 году?

— Могу сказать только одно: он сможет существовать уже в 2023 году, если это решение об организации Евразийской киноакадемии будет вынесено на самом высоком политическом уровне президентов и премьер-министров стран-участниц, тогда это заработает.

— Канадская компания IMAX запретила России показывать фильмы в своем формате, что про это думаете?

— Что касается запрета на пользование IMAX — послушайте, через 16 лет после кровавейшей разрушительной Отечественной войны страна запустила в космос спутник, какой там IMAX.

При сегодняшних доходах от нефти и газа — это минимальные затраты для того, чтобы талантливым толковым ребятам придумать систему не хуже IMAX. И подтверждением этому являются те самые слова Кончаловского, что культура России без Европы проживет, а вот Европа без российской культуры — нет.

— Мы сейчас видим, как в Европе решают вопрос о запрете шенгенских виз для россиян…

— Слушайте, вы знаете, при всем коварстве, лживости и двуличии «цивилизованного» мира, я изумляюсь его детской наивности — какой-то кукольный премьер какой-то кукольной страны во всеуслышание объявляет, что для русских посещение Европы должно быть привилегией, а не правом, и предлагает отменить шенгенские визы, при том что международные эксперты признают, допустим, Москву одним из самых современных и продвинутых городов мира.

А те, кого лишат возможности получить шенгенскую визу, когда-нибудь были на Алтае, в Красноярске, в Саянах, на Байкале, в Долине гейзеров на Камчатке? То есть вы понимаете, при всей видимости «ужаса» этого лишения шенгенской визы совершается, на мой взгляд, невероятное благо — возможность развернуться лицом к своей стране, оценить свои богатства, изумиться тому, что мы имеем, и удивленно улыбнуться в сторону тех, кто наказывает нас невозможностью увидеть гей-парад в Антверпене.

«Цивилизованный» мир не может привыкнуть, что с нами можно разговаривать только на равных. Да, жива еще эта отрыжка обаяния «свободного мира» — джинсы-жвачка-рок-н-ролл. Но тот мир, который был так желанен и обаятелен для нас, — он исчез. Вы можете представить себе — что такое, когда исчезает обаяние целого континента? Именно обаяние. Уже нет и не будет той Великобритании с битлами, с шекспировским театром или гением Диккенса, который, к слову сказать, почти 200 лет назад написал «Миссия Америки — опошлить Вселенную».

И уже не будет той Америки с Фрэнком Синатрой, Нэт Кинг Коулом, гениальным молодым Джеком Николсоном из картины «Пять легких пьес» или «Последний наряд». И «Бумажной луны» Богдановича не будет, и «Крестного отца». Для меня непостижимо, каким образом Диккенс мог предсказать то, что произошло сейчас. 

А вообще, по большому счету сегодня мы, защищая Россию, защищаем источник живой воды человечества. Не понимать этого — очень опасно не только им, но и нам. Для того чтобы ни от кого и ни от чего не зависеть — у нас есть все. Но только для этого мы должны не вырубать Сибирь и торговать кругляком, а строить и строить фабрики, обрабатывающие свою древесину. И продолжая торговать газом, безостановочно обеспечивать им малые города и поселки своей страны. И это перечислять можно бесконечно. И в ответ на предложение лишить русских шенгенской визы я могу сказать только одно: это Россию, господа дорогие, надо заслужить, а не счастливую возможность съесть круассан на Шанзелизе.

— Но вы же не можете отрицать, что, скажем, даже в российской киноиндустрии уже существуют проблемы с оборудованием, как и в театрах. Оказалось, что у нас очень мало своих технологий.

— Я об этом и говорю. Как, по-моему, очень метко заметил господин [Евгений] Пригожин, отечественные толстосумы с Рублевки должны оторвать свои розовые жопы от мягких кресел и не покупать готовое, а вкладывать в создание своего. Мысль банальна до тошноты, но жизнь заставит это сделать, а то они, как сказал в свое время президент Путин, «замучаются пыль глотать» в поисках своих загашников по офшорам… Другой разговор, как избавиться русскому человеку от фольклорного мышления, которым он живет. Скатерть-самобранка, ковер-самолет, лягушка-квакушка, конек-горбунок — это неистребимая мечта — ничего не делая, получить все и причем сразу. Я же вам говорил, что придумал формулу русского человека?

— Нет.

— Я придумал формулу русского человека. Русским может быть только тот, у кого чего-нибудь нет. Но не так нет, чтобы обязательно было, а нет — и … с ним. Русскому человеку говоришь: «Хочешь машину?» Он: «Очень!» Ты: «Но для этого надо…» Он: «Ой, да ну, и без машины нормально». Разве не так?

— Судя по тому, как русский человек умеет выживать, — наверное, да.

— Да. Пока жареный петух не начнет вить гнездо около одного места, а как начнет — вот тебе и Левша, и Курчатов, и маршал Жуков.

Полностью интервью читайте на сайте ТАСС

Фотографии: Екатерина Чеснокова / РИА Новости; на анонсе - Андрей Никеричев /АГН Москва