Юлия ШАМПОРОВА

22.11.2021

Антон Левахин — в прошлом финансист, работавший в Европе и на Ближнем Востоке, — сейчас создает международные культурные проекты с участием звезд, такие как концерт Пласидо Доминго в Большом, гастроли артистов парижской Grand Opera в Астане и оперный Фестиваль Дмитрия Хворостовского.

Выставки и проекты продюсера проходят в Париже, Лондоне, Пекине, Риме, Венеции, Милане. Антон Левахин сотрудничает с ведущими мировыми учреждениями культуры, среди которых ЮНЕСКО, Большой театр, Королевский театр «Ковент-Гарден», Папский Григорианский Университет в Риме, Пушкинский музей, Эрмитаж, Фонд Мстислава Ростроповича и многие другие.

— Вы долгое время работали в финансовой сфере, почему вы решили оставить работу в банке и заняться организацией культурных мероприятий?

— У меня всегда была особая связь с музыкой. В какой-то момент я почувствовал, что, работая в банке, занимаюсь не своим делом. Я начал работать еще в тринадцать лет с мамой в частном бизнесе. Работал в инвестиционной компании, в нескольких банках, но даже не могу вспомнить, что я там делал, настолько мне это было чуждо. То, что я делаю сейчас, мне интересно, потому что я понимаю, что это имеет значение.

Моя творческая натура пытается усидеть на двух стульях, первое направление — это музыка, события классической музыки. И вторая сфера — художественные проекты, связанные с изобразительным и пластическим искусствами: живопись, скульптура, то есть, выставки и экспозиции.

— Расскажите о самых запоминающихся ваших проектах.

— Несколько лет я сотрудничаю с молодой художницей Нарине Аракелян из Армении. Проект, который мы с ней сделали в 2019 году, назывался «Цветок Фароса». Проект располагался в одной из достопримечательностей Венеции, дворце Палаццо Контарини дель Боволо, это очень красивое пространство.

Проекты для Венецианской биеннале я делаю с 2012 года ежегодно, причем это проекты, связанные как с архитектурными биеннале, так и с биеннале современного искусства. На протяжении многих лет в Италии это моя основная деятельность: персональные выставки художников, с которыми я работаю, национальные павильоны, которым я помогаю реализовывать те или иные творческие идеи. Здесь я выступаю как куратор и продюсер.

Если говорить о реализованных проектах в сфере музыки, я очень ценю фестиваль Gala de Paris, который я сделал с артистами балета Grand Opera. Это событие было специально приурочено к празднованию двадцатилетия Астаны и прошло на сцене прекрасной «Астана Опера» в 2018 году.

А в конце октября 2020 года состоялся удивительный гала-концерт, который назывался «Пласидо Доминго. Жизнь в опере». Благодаря этому проекту, я приехал в Россию после длительного отсутствия. Это был сложный год, с февраля я был в Италии и не мог никуда выехать, везде были карантинные ограничения, и благодаря Пласидо Доминго так получилось, что я приехал в Россию, и так этому рад, что даже больше и не хочу никуда уезжать.

Очень большое значение занимает в моем творческом мире фестиваль «Колокола», который проходит в Красноярске в удивительном месте — Успенском мужском монастыре, прямо на берегу реки Енисей. Это место так меня вдохновило, что возникла идея проводить там фестиваль. «Колокола» очень необычное событие, там есть синтез природы и этого необыкновенного красивого монастыря, и за счет этого там даже музыка воспринимается по-другому.

Еще один проект — оперный фестиваль Дмитрия Хворостовского, который впервые прошел в Красноярске в 2019 году, а затем – в октябре 2021 года.

Я также проводил гала-концерт, когда на сцену последний раз вышла Елена Образцова, и на этом же концерте состоялся большой дебют Анны Нетребко. Там же выступал Дмитрий Хворостовский. Это было в 2014 году. Но там было неожиданно: я был приглашен как гость, в итоге, я этот проект спасал.

— Долгое время в России организация фестивалей происходила по инициативе государства. Сегодня начинают появляться фестивали, организованные на частные деньги. Насколько такая практика может укорениться в нашей стране? Можете ли вы провести параллели с Западной Европой?

— Опера – это искусство очень богатых людей, королей и императоров, и руководителей компартий. Я не знаю, кому эта фраза принадлежит, но я ее услышал от режиссера Рустама Хамдамова. Музыка, опера, музыкальный театр — это стратегически важная сфера для государственной политики. Почему? Да потому, что звучит ли музыка, и как она звучит в государстве, можно понять, что это за государство. И, слава Богу, в нашей стране музыка имеет поддержку. Музыка — наследие и генетический код культуры нашей страны. Любой страны. Позволить себе поддерживать музыку, особенно музыкальный театр, это очень дорогостоящее дело.

На Западе, как правило, музыкальная институция — это частная структура, которая существует благодаря пожертвованиям и поддержке в первую очередь частных лиц, как правило, крупных бизнесменов, владеющих корпорациями, а также самих корпораций. Эти люди заинтересованы в том, чтобы обеспечить себе и своему кругу общения досуг высокого класса.

Подобные инициативы стали появляться и у нас, возникают такие музыкальные проекты, как Фестиваль Дмитрия Хворостовского, который фактически сформировал национальную политику в сфере культуры и музыки в Красноярском крае. Этот фестиваль — особый случай. Он проходит при поддержке губернатора, это высочайший уровень поддержки.

Государственная поддержка — это признание частной инициативы. Это восприятие людьми инициативы на другом уровне, вот в чем дело. Инициатива может быть частной, идея может идти от творческих людей, но поддержка государства важна. В нашей стране воспринимают так, что если это имеет государственный статус, то это очень серьезно. Таковы особенности нашей психологии, менталитет.

— Насколько сложно для вас было добиться такой поддержки?

— Я ничего для этого не сделал специально. Дмитрий Хворостовский – лицо Красноярского края. Он часто рассказывал о том, где родился, и благодаря этому люди узнавали о Красноярске.

Фестиваль Дмитрия Хворостовского происходит благодаря спонсорской поддержке, что позволяет в том числе обеспечивать доступные цены на билеты. У фестиваля нет коммерческой задачи. Нет задачи продать как можно дороже билеты, как, кстати, это заведено у многих музыкальных фестивалей на Западе.

— Получается, что финансирование культурных событий в России — индивидуальная история. Наверное, привлечь деньги на ваш другой проект — фестиваль «Колокола» — сложнее, потому что за ним не стоит фигура всемирно известного человека?

— Может быть, да, а может быть, и нет. Не нужно забывать, что в нашей стране велико значение духовной музыки. Не забывайте, мы страна христианская, православная, и мир православия тоже в музыке представлен, отсюда и взаимосвязь фестиваля «Колокола» с монастырем.

Главное, что должно быть в проекте, — это идея. Если есть идея, и она четко сформулирована, эта идея вызывает реакцию и ответ.

— Если говорить о других ваших проектах в России, в основе которых была частная инициатива, какова была их финансовая модель?

— Корпорации и частные лица часто хотят иметь отношение к какому-то престижному, статусному событию, которое может быть замечено и государством, и населением. Это им позволяет формировать репутацию.

Культурные проекты могут функционировать как бизнес, но нужно понимать, что поддержка таких событий — это все равно филантропия, благотворительность. Ставить высокому искусству задачи коммерческие концептуально неправильно, потому что это искусство убивает. Ценность этих событий может быть очень высокая, могут быть дорогие билеты, могут быть дорогие каталоги, книги, записи после фестиваля, но финансовая составляющая не должна подменять смысл. Если соблюсти эту гармонию, не коммерциализируя излишне, а дополняя, тогда все получится.

— У вас получается?

— Да, но это мое ноу-хау личное. Я не стану им делиться. Даже если я расскажу, меня, скорее всего, не поймут и сделают по-другому. Я всегда отстаиваю творческую независимость проекта, который я делаю, и никогда не допускаю вмешательства в творчество. Я сам себе этого не позволяю по отношению к творчеству людей, с которыми работаю. Это очень важно. Потому что спонсор может диктовать.

Самую высокую коммерческую успешность имеют проекты, которые не создаются как коммерческие. Это секрет. Когда ты делаешь что-то ради денег, успеха не будет. Когда есть другая сверхзадача — будут и деньги, и поддержка государства, и поддержка спонсоров, кого угодно.

В России я пока не знаю таких инициатив. На Западе — вижу. В России нужно развивать культуру высокого досуга. Ведь мы знаем, что в Большой театр ходят не только ради спектаклей, а и потому, что это очень красивое здание, у него есть история, это престижно. Это чувство престижа нужно развивать у людей. Нужно, чтобы престиж был не только у Большого театра, но и у других залов. Вот сейчас появляются специальные программы в музеях, вы можете купить сертификат о том, что вы друг музея и, таким образом, поддержать его. Может, вы не будете туда каждый день ходить. Но вы тем самым поддерживаете учреждение, потому что учреждения культуры не в состоянии окупаться, ведь хранение искусства, представление искусства обходится очень дорого, если делать качественно.

— Приходить к полностью коммерческой финансовой модели, как например, у Пасхального фестиваля в Вене, вы не хотите?

— Я хочу, чтобы всегда была гибридная модель. Чтобы у студентов, пожилых людей, социально незащищенных групп, преподавателей, библиотекарей, врачей была возможность посещения культурных мероприятий по льготной схеме. Те, кто может заплатить больше, должны иметь возможность это сделать. Это их миссия. Я считаю, что правильно, чтобы на фестивале, даже на фестивале Хворостовского, в будущем была группа людей, которая приобретает, так скажем, «золотые билеты». Они стоят очень дорого, но это вклад в то, чтобы фестиваль могли посещать другие люди — дети, в первую очередь, студенты, у которых нет финансовой возможности для этого.

— Как вы выбираете проекты, которыми будете заниматься?

Я исхожу из того, что предлагается. Общаюсь с людьми, делюсь идеями, если идея жизнеспособна, она начинает жить. Я все делаю только на уровне эмоционального чувствования, никогда не рисую каких-то схем. Делаю, как чувствую, вижу, воспринимаю. И мне совершенно неважно, будут ли меня считать приятным человеком в процессе достижения поставленной задачи или неприятным. Когда результат будет достигнут, люди скажут, что им это нравится, что они хотят продолжения.

— Насколько вам важен фактор успеха? Думаете ли вы о том, будет ли событие, которое вы готовите, успешным?

— Для меня фактор успеха один: если человек уйдет вдохновленным, с желанием сделать что-то доброе и хорошее, я считаю, что этот проект получился. Если людей будет больше, план перевыполнен. Это не бизнес-модель. Не надо к священному относиться через быт.

— Вы будете продолжать заниматься зарубежными проектами, или сейчас сосредоточитесь только на России?

— Я себя не ограничиваю. Главное, чтобы была потребность в этом. В России сегодня я ощущаю что-то похожее на ренессанс. Когда ты живешь за рубежом, начинаешь понимать богатство русской культуры, глубину нашего языка; для меня удовольствие на нем общаться. Я не понимал этого раньше.

Я жил в Париже, Лондоне, Риме, именно в Италии я понял, насколько велика русская культура. В России это большая проблема, что мы считаем, что за границей лучше. Нигде не лучше. Только в Италии я понял, что да, итальянская живопись хорошая, но русская не хуже. И мне, например, произведения Андрея Рублева ближе, чем произведения Леонардо да Винчи, потому что там другая мысль. Тоже значительная, но другая.

Фотографии предоставлены организаторами Фестиваля Хворостовского. Автор фото - Александр Купцов.