«Браво, Иванов! Мы уходим»

Владимир ПЕРЕКРЕСТ

29.03.2013

Противостояние Северного Вьетнама и США — один из крупнейших конфликтов второй половины ХХ века. Симпатии всего мира оказались на стороне маленького Вьетнама, которому помогал Советский Союз. «Янки, гоу хоум!», скандировали демонстранты. И они ушли — сорок лет назад, 29 марта 1973 года последний американский солдат покинул Вьетнам. О событиях того времени рассказывает журналист-международник Михаил ИЛЬИНСКИЙ, в те годы — собкор «Известий» во Вьетнаме.

культура: С чего началась Вьетнамская война?

Ильинский: Формально — с инцидента в Тонкинском заливе, он омывает Вьетнам с востока. Но не было бы этого инцидента, нашелся бы другой. Ситуация в Индокитае была неспокойной с 1946 года. Главным образом это было связано с геополитическим соперничеством СССР и США, а также, правда, в меньшей степени — с усилением влияния КНР в регионе. В Тонкинский залив вошли два американских эсминца, а 4 августа произошло боевое столкновение одного из них с вьетнамскими пограничными катерами. Кто первым открыл огонь, сказать сложно. Но рано утром 5 августа 64 американских истребителя-бомбардировщика нанесли удары по территории ДРВ. В тот же день вьетнамские ПВО сбили летчика ВВС США Эверетта Альвареса. Когда после войны Вьетнам возвращал пленных, его отдали последним.

культура: Вы находились там с самого начала событий?

Ильинский: Проблемами Индокитая я занимался с 1956 года. А собственно во Вьетнам попал уже в 1966-м, когда там начались активные боевые действия. Нас было пятеро, российских журналистов. По одному — от «Известий», «Правды», радио, телевидения и Агентства печати «Новости», подававшего информацию на зарубежные страны.

культура: Сейчас, наверное, можно уже сказать, что Вы и Ваши коллеги были не только журналистами...

Ильинский: Не хотел бы затрагивать эту сторону своей деятельности. Я был там в качестве журналиста. Да, доверительные отношения с рядом зарубежных граждан, полезные для моей страны, я создал, это было. А подробности давайте опустим.

культура: Долгие годы в Советском Союзе говорили, что непосредственного участия в боевых операциях наши военные не принимали. Так ли это?

Ильинский: В отличие от американцев, официально участвовавших в конфликте, мы не имели права этого делать. Но зенитчики наши, надо признать, иногда стреляли по американским самолетам. Что касается летчиков, был один-единственный случай боевого соприкосновения с американцами, отчасти, курьезный. Это произошло 9 мая 1967 года. Существовало неофициальное соглашение о том, чтобы в этот день не вести активных боевых действий — дать возможность бывшим союзникам отметить День Победы и не омрачать его конфликтами. Но кто-то, позже выяснилось, что это был советский инструктор, выпустил ракету и сбил американский самолет-разведчик. Такой поступок даже после праздничного застолья непростителен. В ответ с авианосцев 7-го флота поднялись истребители и обрушили удар на аэродром Батьмай. Несколько самолетов было уничтожено. И тогда наш летчик поднял учебный истребитель-спарку без вооружения и открытым текстом объявил в эфире: «Внимание! В воздухе советский летчик майор Иванов (он назвал свое настоящее имя, но я не буду его приводить). Я принимаю бой».

культура: И что, сбили?..

Ильинский: Нет. Командир американского звена также открытым текстом ему ответил: «Браво, Иванов! Мы уходим». Но документально подтвержденный факт, что советский летчик поднялся в воздух против самолетов США, был большой удачей для американцев. Поскольку, повторю, по международным соглашениям мы не имели права участвовать в военных действиях.

культура: Как сложились судьбы зенитчика и летчика?

Ильинский: Для зенитчика все обошлось благополучно, ибо его имя было известно лишь узкому кругу. А вот с летчиком... Он был моим другом, я хорошо знал и его командира — генерал-полковника Абрамова Владимира Никитовича. Военные советники просили за «Иванова»: он же не знал, что первым начал наш ракетчик. Тем не менее ему пришлось возвращаться домой, правда, без «оргвыводов». А осенью того же года, когда началась Шестидневная война, его направили на Ближний Восток. К сожалению, та командировка оказалась для него последней: в небе над Нилом он погиб.

культура: А с американцами у Вас были контакты во время вьетнамских событий?

Ильинский: Севернее 17-й параллели, то есть на территории Северного Вьетнама, не было ни одного гражданина США, поскольку эти государства находились в состоянии войны. А вот на нейтральной территории встречи бывали. Они проходили в атмосфере, скажем так, взаимной настороженности. Но были и вполне человеческие моменты. Например, однажды ко мне обратилась в Лаосе одна американка с просьбой найти ее пропавшего без вести мужа, летчика. Мне удалось это сделать. Я сообщил ей, что он жив, а после войны он вернулся в США.

культура: Сбитый летчик... Со времен вьетнамской войны это выражение стало крылатым, приобрело особый смысл. Да и сам образ героя-аса, попавшего в плен, часто использовался в американском кинематографе. Какое они производили впечатление в реальной жизни?

Ильинский: Когда вьетнамцам удавалось сбить американский самолет и захватить летчика, они всегда устраивали пресс-конференции. Тема не называлась, но журналисты могли догадаться, поскольку ранее по радио объявляли, что сбит самолет. Я десятки раз участвовал в таких встречах, не пропускал ни одной. Летчики выглядели неважно. Это и понятно — попадание ракеты, катапультирование, плен... Они еле передвигались, видно было, что находятся в состоянии депрессии, хотя и понимают, что с ними происходит... Они молча стояли либо сидели — никто из них не произнес ни слова. Тем не менее такие пресс-конференции были важны для обеих сторон: вьетнамцы демонстрировали свой успех, а для американцев ценность состояла в том, что родственники летчика могли убедиться: он жив. Выезжал я и на места падения американских самолетов, однажды увидел кусок обшивки, напоминающий распятие. Взял его на память...

культура: Что больше всего запомнилось из той командировки, есть ли картины, которые до сих пор стоят перед глазами?

Ильинский: Это, конечно, первая бомбежка, под которую я попал. Мы ехали в редакционном джипе по дороге № 5 между Ханоем и Хайфоном и угодили под авианалет. Рядом мост был — на глазах разлетелся. Потом по нам выпустили ракету, она взорвалась. Это очень важный момент — видеть и слышать, как ракета взрывается. Потому что это означает, что она прошла мимо, а значит, ты жив. Вообще, мне везло. Посол Монголии во Вьетнаме уезжал домой и предложил мне переехать в его дом. А я тогда жил в гостинице. С радостью согласился: в посольском доме, конечно, я был бы гораздо более защищен. Собрал вещи, готовился уже переехать — и тут в этот дом попадает американская ракета. Ну, что же, война — дело такое. Потом я захотел снять дом, в котором до меня жил венгерский посол. И снова — за сутки до переезда туда угодила ракета. Мистика. Третья попытка оказалась удачной: я все же снял дом у чешского посла и прекрасно в нем жил два года.

Был еще интересный случай, правда, не со мной, а с моим другом — это генерал (тогда полковник) Лебедев Алексей Иванович, Герой Советского Союза. К нему 9 мая 1968 года приехала жена, чтобы побыть какое-то время с мужем — членов семьи брать с собой в командировку, как правило, не разрешалось. Утром он брился на втором этаже, и вдруг налет, ракета попала в правый угол дома. Лебедев даже не оцарапался. Жена была на первом этаже, готовила завтрак, услышала страшнейший грохот и, не прерывая своего занятия, кричит ему: «Что там у тебя упало?»

культура: Она не поняла, что это ракета?

Ильинский: Конечно: звук же незнакомый. Но это еще не все. Вторая ракета попала в соседний дом, там жил подполковник Иван Шпорт — сейчас он генерал-лейтенант, заместитель председателя международной комиссии Российского комитета ветеранов. Ракета попала прямо в его кровать. К счастью, за несколько минут до этого он уже вышел из дома. Кстати, со Шпортом связана и другая любопытная история. 27 октября 1967 года над Ханоем был сбит истребитель-бомбардировщик. Летчик катапультировался и «приводнился» в Западном озере. Вытащили его вьетнамские солдаты, с которыми находился в контакте Шпорт. А сейчас самое интересное: летчика звали Джон Маккейн. Тогда это имя ни о чем не говорило, но прошли годы, и он стал сенатором и даже кандидатом в президенты США.

Запомнилось и окончание войны. Хоть и считается, что последний американский солдат покинул Вьетнам 29 марта 1973 года, но, если говорить строго, это произошло двумя годами позже. В марте 1973-го, выполняя Парижское мирное соглашение по Вьетнаму, США прекратили участие в военных действиях. Войска ДРВ развернули наступление и 30 апреля 1975-го взяли Сайгон, столицу Южного Вьетнама, я был там в тот день. И в тот же день из Сайгона улетел посол США со своей охраной — вот тогда действительно последний американский военнослужащий покинул вьетнамскую землю.

культура: Вы говорили, что наши советники находились в командировке без семей. Случались ли романы с вьетнамками?

Ильинский: Конечно. Молодость, война, опасность — все это обостряло чувства... Бывали и кратковременные романы, и серьезная любовь. Правда, об этом не принято было говорить вслух. Когда приходило время возвращаться на Родину, видно было, каким мучительным порой оказывалось расставание. Но из-за сердечных привязанностей никто из наших, даже неженатых, не остался во Вьетнаме и в Союз своих подруг не пытался вывезти — для нас это было невозможно. А вот венгерский посол женился на вьетнамке и после окончания миссии увез ее с собой. Еще была одна феерическая, как сейчас бы сказали, история, тоже с венгром. Питер его звали, журналист. Он приехал во Вьетнам с женой — она русская, познакомились, когда Питер был в Москве. Настоящая красавица, в Бескудниково жила. Во Вьетнаме закрутила роман с французом, вышла за него замуж и уехала во Францию.

культура: В воспоминаниях о той войне чего сейчас больше — романтики или ощущения человеческого горя?

Ильинский: Романтические истории и различные курьезы — необходимая для любого человека разрядка. Но главный фон того времени — это жесточайшая война. США применили самые совершенные в ту пору средства массового уничтожения, в том числе и химическое оружие. На джунгли было сброшено более 72 млн литров соединения Agent Orange, вызывающего в организме человека рак и генетические мутации. Города были в руинах, некоторые селения — вообще стерты с лица земли. Выжгли напалмом и расстреляли за помощь вьетконговцам сотни деревень. Название одной из них — Сонгми — стало нарицательным. А Вьетнам в очередной раз доказал истину, которую некоторые политики постоянно забывают: народ, сражающийся за свою Родину, победить невозможно.