27.04.2021

27-я церемония вручения Национальной театральной премии подтверждает статус «Золотой маски» как самого устойчивого парадокса российского театрального процесса.

Представление о «Золотой маске» у широких театральных масс очень расплывчато. Собираются раз в году люди театра, что-то там решают и в присутствии нарядных випов вручают красивую штуку самым лучшим. Вещают об этом из каждой радиоточки, тема держится в повестке несколько дней, а потом в афишах театров можно выловить метку «Лауреат премии «Золотая маска» и полюбопытствовать. Но как там все устроено, вникать некогда. Да вроде бы и не нужно.

Между тем всякий впервые прибывший на вручение «Золотой маски», даже человек продвинутый и интересовавшийся искусством в широком смысле, мгновенно теряется. Почему «Масок» так много? А куклы тоже считаются? А зачем нужна номинация «Эксперимент»? Непонятности добавляет технический момент: несмотря на принятый формат одежды, в зал всегда проникают номинанты не в смокингах. Выбегает потом такой ошалевший от счастья артист на сцену, вцепляется в свою «Золотую маску» и вопреки артистическому опыту деревянно гундит: «Я правда не ожидал. Смутно надеялся. Спасибо коллегам, спасибо учителям, спасибо маме». Это вовсе не показатель великого раздолбайства людей искусства. Это метка главного закона «Золотой маски» — решения непредсказуемы.

К 27-му награждению эта система отбрасывала ненужное и сейчас сводится к главным моментам. В течение сезона эксперты двух советов — музыкального и драматического театров — мечутся по стране, отсматривая спектакли. Сразу отметаются откровенно слабые, получившие низкие баллы большим числом голосов еще на просмотрах в записи. Все остальные смотрят по нескольку раз разными глазами, ибо никто так не различен мнением, как два смотревших один и тот же спектакль эксперта. После экспертовских битв с аргументацией спектакли с географией от Хабаровска до Калининграда и от Новоуральска до вполне себе Большого театра попадают в афишу. И вот тогда дирекция «Золотой маски» объявляет фестиваль и собирает жюри, чтобы этот ареопаг выбрал лучших из лучших.

В жюри приглашают режиссеров, дирижеров, композиторов, художников и артистов, не принимающих участия в спектаклях афиши. И опять критиков, в отличие от коллег по жюри смотрящих эти спектакли не по первому разу. Тут обсуждают спектакли чуть вежливее, ибо меццо Большого театра Агунда Кулаева должна услышать хореографа современного танца Александра Андрияшкина, а тенор Московской оперетты Петр Борисенко — композитора Алексея Сысоева. Критики ведут себя скромно, а практики, глядя на них, умеряют пыл. И, конечно, объективность итогов очень зависит от способности этих людей слышать друг к друга. Как бы ни сетовали на кризис жанра (достается, как обычно, захиревшей при мюзиклах оперетте), как бы ни горевали о ковидном сезоне (премьер было намного меньше обычного), как бы ни порывались не давать никому (ибо по гамбургскому счету с танцем в этом году не очень), призов для лучших всегда не хватает. Но итоговым тайным голосованием торжествует справедливость.

Эффективность подхода, отметающего глупо-наивные домыслы «все куплено», подтверждают сенсации. Неказистоепо заявке «Серебряное копытце», ожидания от которого сводились к «хорошо, что недолго», заставило серьезных дядей и тетей жюри сиять, притопывать в такт дроби на ведре и единогласно вручить театру Новоуральска спецприз жюри. В фаворитках див оперетты и мюзикла числились заслуженные артистки заслуженных театров, но Капитанская дочка Маша из города Барнаула, не притворяясь никем, кроме себя, выдала комплектом к своей непосредственности отменный вокал и получила «Маску».

Возвращаясь к количеству «Масок». Есть легенда, что Национальную театральную премию затевали три хмельных деятеля культуры с целью отметить один-единственный лучший спектакль. Понятно, что это сразу пахло утопией. Ведь есть драма, и есть опера. А еще балет и упомянутые кукольные спектакли (для снисходительных: там бывают шедевры-эссе о философии Иуды Искариота). Кроме того, есть актрисы, им важно, кто из них лучшая. Художники по свету и костюмам. Драматурги. Сценографы. Композиторы. В результате закрепился парадокс: чем профессиональнее подход «Золотой маски» к поощрению лучших, чем более выверен критический счет, тем больше лауреатов «Золотой маски». И вторая сторона вопроса. Чем больше лауреатов, тем грандиознее событие, а чем оно грандиознее, тем больше шансов найти на него финансирование. Эпоха цифровая, инфоповодов много, тотальный федеральный фестиваль-конкурс театра один. Мы ведь не заблуждаемся, что культура может себя прокормить?

Так на наших глазах Национальная театральная стала расти как снежный ком, что никак не противоречит ее профессиональному уровню и престижности. Идет в унисон. Проблемы начинаются как раз тогда, когда «Маску» пытаются улучшить со стороны, навязывая ей формальные требования и нормативы. К тому же она давно уже не просто награда, а отслеживающая тренды культурная институция — с гастролями, образовательными проектами, исследованиями, продюсерским кейсом и прочим, прочим.

Собственная «Маска» по-прежнему помощник в делах и оберег от произвола санитаров культуры, особенно в провинции. Лауреатов «Маски» как будто много. Слегка обиженных, кто еще не превратился из номинанта в лауреата и думает о следующем сезоне, еще больше. Но камертоном всей этой дивной кутерьмы остаются те самые честно удивленные, что теряют дар речи, получая награду. Только так процесс остается живым.