15.03.2021

Эта картина, получившая уже несколько призов на международных фестивалях, демонстрирует новый тренд американского кинематографа — истинный гражданин США свободен даже в нищете.

Фильм «Земля кочевников» стал уже достаточно знаменитым, чтобы выйти в российский прокат во всем блеске славы. В самом деле, «Золотой лев» на кинофестивале в Венеции и приз зрительских симпатий в Сан-Себастьяне в прошлом году, премия «Золотой глобус» в номинациях «Лучший драматический фильм» и «Лучший режиссер в этом году» – это отличные рекомендации, чтобы пойти в кино. Однако то, что нравится фестивальным жюри, говорит не только о том, что фильм хорош, но и определяет общие тренды кинематографической политики. Выбор «Земли кочевников» как раз об этом.

Похоже, американское кино делает вид, что возвращается к своим истокам, то есть к счастливым временам 30–40-х годов, когда можно было призывать американцев к солидарности и декларировать антикапиталистические лозунги. Чуть позже золотой век Голливуда сменится «красной паникой», приведшей к маккартизму и тотальному разгрому коммунистической и левой «фабрики грез». Но после того, как Голливуд был объявлен «национальным штабом коммунистического заговора» (цитата из книги Михаила Трофименкова «Красный нуар Голливуда»), и до сих пор темы братства трудящихся с такой силой в официальном американском кино не возникали никогда. И вдруг — «Земля кочевников».

Фильм начался с того, что продюсеры Фрэнсис Макдорманд и Питер Спирс приобрели права на документальную книгу журналистки Джессики Брудер «Земля кочевников: выживая в Америке в двадцать первом веке». Режиссером стала Хлоя Чжао. История, которая у них получилась, напоминает результат брака слона и моськи: уж слишком разные по масштабу послания вложены в это кино.

После кризиса 2007–2008 годов закрывается шахта небольшого городка Эмпайр в штате Невада на краю пустыни Блэк-Рок. Ферн (Фрэнсис Макдорманд), которой к тому моменту был уже 61 год, потеряла умершего от рака мужа, а заодно и работу и дом. Она вынуждена сесть в старенький микроавтобус и отправиться на поиски работы. Вместе с ней в том же неведомом направлении движутся тысячи людей. Все они ищут работу, которой нет. Упаковка посылок в Amazon, уборка свеклы, кафешки в туристических кемпингах — все это временно и оплачивается копейками. Постепенно новичок Ферн открывает для себя мир кочевой Америки, состоящий из таких же, как она, безработных и немолодых маргиналов, изгнанных из всех социальных страт страны. Они никем не учтены и невидимы для благополучной Америки, трудолюбиво воплощающей мечту о домике, бассейне и вечерних барбекю с семьей. Новые друзья Ферн, которых играют не профессиональные актеры, а сами кочевники, оказываются не только умны и любознательны, но еще и добры. Это те самые бэби-бумеры, которым послевоенная Америка пообещала полное благополучие при условии честной работы и следованию социальным правилам. Они со своей стороны сделали все, что обещали. Но договор так и остался невыполненным. Как говорит продюсер Питер Спирс, страховочная сеть порвалась, и сотни тысяч людей провалились в эту брешь.

Один из таких провалившихся — Боб Уэллс, известный на всю Америку своими лекциями на YouTube и книгой «Как жить в машине, микроавтобусе или доме на колесах». Он создал фестиваль «Рандеву резиновых бродяг» и некоммерческое общество «Дом на колесах», которое поддерживает кочевников. Боб играет в фильме Хлои Чжао самого себя. Именно он говорит те ключевые слова, которые делают фильм не только красивой картинкой, но и серьезной политической заявкой. Мир доллара жесток и бесчеловечен, он отказывается от нас, как только понимает, что мы отдали ему все, что могли. Этот «Титаник» идет ко дну, и я хочу выбросить за борт спасательные шлюпки для всех потерпевших крушение — так объясняет Боб свое желание объединить кочевую Америку в сообщество отверженных, но не бессильных. Эта сцена на «Рандеву резиновых бродяг», пожалуй, самая острая в фильме. Именно она отсылает к той счастливой эпохе Голливуда, когда его сценаристы и режиссеры считали себя ответственными за судьбы своего народа. Кажется, что за этими словами должно последовать глубокое социальное исследование американского кризиса. Но не тут-то было.

«Я не хотела… сотворить социальный манифест о том, как плох американский капитализм, это мне неинтересно, — говорит режиссер Хлоя Чжао, — я хотела проникнуть в тот мир и исследовать уникальную американскую идентичность, истинных кочевников». Острота социальной проблемы, едва успев прозвучать, начинает старательно размываться при помощи колоссальных возможностей красивого и дорогого кино.

Постепенно оказывается, что героиня Ферн выбрала кочевую жизнь не столько потому, что она потеряла все, а потому что она честная и прямолинейная и не может ночевать в обычном доме. Кочевники, встречающиеся ей по дороге, говорят не о жизненной катастрофе, выведшей их на дороги Америки, но о свободе, которую они обретают на этих дорогах. Изысканный визуальный ряд фильма поражает зрителя изумительными пейзажами Невады и Южной Дакоты. Зима в пустыне сменяется задумчивыми осенними туманами и роскошным океанским прибоем. Что говорить, Америка — красивая страна, и снимать там умеют.

Беда только в том, что этот пейзажный микс уж слишком напоминает иронию Хемингуэя, который говорил об экранизациях своих произведений: «Ну вот, опять птички полетели!» Эти птички, которыми находчивые режиссеры с неотвратимой неизбежностью заканчивали и до сих пор заканчивают фильмы, проходящие по разряду «глубоких», так часто вызывают тошноту у перекормленного зрителя, что, право, иногда хочется сменить меню.

Красота по-американски становится отличной заменой реальной человеческой скорби. Показывая социальную катастрофу, авторы ухитряются свести свое повествование к теме патентованной американской мечты и сомнительному, но весьма агрессивному тезису об индивидуальной свободе. «И все же эта ситуация тесно увязывается с традицией неубиваемого американского индивидуализма, — говорит Питер Спирс. — Многие из этих людей, вынужденных вести такую жизнь, открывают для себя независимость и новый смысл бытия. Впервые в жизни они принадлежат лишь самим себе. Мне кажется, что это вдохновляет». Именно эту мысль о вдохновении красотой бытия, а вовсе не об острейших социальных проблемах Америки и демонстрируют авторы фильма. «Быть кочевником — это выбор, а не обстоятельство», — торжественно заявляет еще одна профессиональная кочевница Суонки. И вот уже никакой социальной драмы нет. Она просто утонула в пейзажах и проверенном пафосе роуд-муви. На выходе мы получаем все ту же неубиваемую американскую мечту о свободе, удачно приспособленную под условия социального кризиса, бедности и катастрофически растущей безработицы. «Не расстраивайтесь! — как будто говорят авторы фильма, — ведь мы американцы. Свобода дороже всего. А значит, оказавшись без работы и средств к существованию, вы ничего не теряете». Право, сомнительное утверждение.