Герой теплой «ламповой» эпохи

Евгений ХАКНАЗАРОВ, искусствовед

18.02.2021

Про него больше, чем про многих, справедливы слова — «вместе с ним ушла часть нас самих». Герои Мягкова — это такие настоящие и, на первый взгляд, совсем негероические мы.

Актерская жизнь Андрея Мягкова, безусловно, удалась в наивысшей степени. Тихая, без фанатичных поклонников, любовь зрителей и официальное признание. Чрезвычайно русский, такой понятный, но одновременно и странный характер, который иногда был смешон, почти всегда привычен, а то вдруг холодно отстранен. Но всегда не придуман, из нашей, взаправдашней, не киношной жизни.

Образы, которые создал артист, не то что понятны — они архетипичны. Перебрать с национальным напитком и наделать глупостей, увы, веселых только по форме и печальных по содержанию. Или, привычно плюнув на здоровье и личные удобства, полезть помогать очередному «заболевшему бегемоту» — потому что надо и кто, если не ты. Трусливо мямлить что-то невнятное вместо того, чтобы проявить решительность. Но если уж припечет, то вернуть долг чести — пусть даже и последними копейками. Впрочем, так лучше — наотмашь и чтобы больше звона. В прямом смысле — дать сдачи. Чтобы видели и запомнили, что с нами так не надо. Что мы твари бессловесные до поры, а так — люди и чего-то да стоим.

Среди ролей Мягкова одна выделяется особенно. Это Алексей Васильевич из фильма Владимира Басова «Дни Турбиных». Находясь под прекрасным гнетом рязановских картин, многим трудно принять Мягкова в роли полковника, офицера, берущего на себя ответственность за близких и за страну в тяжелое время, когда все летит к черту. Пусть в итоге ничего не получится, пусть суждено стать жертвой вселенской бури — это не отменяет ни потаенного тепла к близким, ни твердости характера, которой нет нужды заявлять о себе непременным взведением курка, ни стальной верности тому, что дорого, на обманчивом фоне философических отвлеченных размышлений. И это драма вселенского масштаба. Как у Шекспира — когда в руки вдруг попадает холодный череп. Как у Чехова — когда пьешь чай, а вокруг гибнет мир. А то и выше всех этих сравнений. У Мягкова в «Днях Турбиных» получился один из выдающихся образов советского кинематографа. Хоть, повторюсь, к героям актера эпитет «выдающийся» применим мало.

Но мы и любим Мягкова-артиста не за пафосность персонажей. Как странно и говоряще — в них всех есть та самая «мягкая сила», в полном соответствии с фамилией актера. Она и в Алеше Карамазове, едва ли не единственном светлом пятне в пырьевской экранизации Достоевского. И в Сергее Чеснокове из дебютного для артиста фильма «Похождения зубного врача» — а еще там впервые состоялся дуэт Мягков — Фрейндлих. И уж тем более в товарище Новосельцеве — задире, хулигане, крепком орешке с жидкими волосами, неудобными очками и в заурядном пиджаке. Внимательно вглядевшись в такого, любая женщина скажет: «Придется мне вами заняться!»

В послужном списке Андрея Мягкова есть одна «неудача» — никак не получается увидеть в его Карандышеве из «Жестокого романса» просто ограниченного, завистливого, недалекого чиновника, «человека в футляре». В этом образе есть и прорывающаяся из глубины сердца боль, и оскорбленная любовь — и все это не широкими мазками, а с помощью тончайших нюансов. И его роковой выстрел отчасти становится проявлением той же мягкой силы, но с фатальными последствиями — как приговор судьбы и Ларисе Огудаловой, так и самому Юлию Капитоновичу.

Но, вероятно, главный образ Мягкова, прочно и не напрасно приклеившийся к нему, это Женя Лукашин. Прекрасный инфантильный раздолбай, вызывающий то ли сочувствие, то ли раздражение, то ли зависть. Всем с ним тепло и хорошо — и доброй маме, и таким же безответственным друзьям, и интеллигентной ленинградке со сложной судьбой. Плохо разве что несчастной Гале в роскошном фиолетовом платье — ну так не всем в жизни счастье. Но в итоге все равно будет хорошо — ведь такие, как Лукашин, если что сломают, то сами и починят.

Видимо, таким в первую очередь и останется в нашем культурном поле артист Мягков, тихим героем нашего — или уже не нашего? — времени. Мы стали другими. Ушли не только принципы и приоритеты. Ушла теплая «ламповая» эпоха — вместе с вращающимися лопастями справочного аппарата на вокзале, недостающими двадцатью рублями для замены «убитых» детских ботинок, возможностью усесться в самолет по безымянному билету, междугородними звонками в кредит и по талону, даже с гадостной заливной рыбой — кто сейчас в здравом уме приготовит ее в домашних условиях? Может, из-за несовпадения с новой реальностью Мягков в последние годы все реже и реже появлялся на экране и резко ограничил свое присутствие в информационном поле вообще?

Но всегда будут те, кто, застегнув молнию на сапоге любимой женщины, с выражением неприкрытого блаженства поцелует ее лодыжку. И мы будем снова и снова, нарезая оливье, с легкой ностальгией отвлекаться на любимый фильм. И наш герой, как в самой доброй новогодней сказке, вернется вместе с ним.