Максим СОКОЛОВ, публицист

09.10.2020

Установка в немецком городе Дессау золотой статуи Горбачева, почитающегося разрушителем коммунизма и диктатур как таковых, парадоксальным образом возвращает его в компанию тоталитарных вождей.

Всеобщее увлечение М. С. Горбачевым пришлось на угар перестройки, 1989–1990 гг. и получило название «горбимания». Причем она была рассинхронизирована. Когда в СССР генсек-перестройщик начал уже надоедать публике, на Западе — «как свет давно умерших звезд доходит» — горбимания была в самом апогее.

Но в те тридцатилетней давности дни у горбиманов был, конечно, резон. Процессы развернулись с какой-то неистовой силой, и те, кому эти процессы нравились, имели повод похвалять Михаила Сергеевича.

Явившаяся теперь горбимания-2 менее объяснима. Спектаклю «Горбачев» в Театре Наций, ради постановки которого латышский режиссер Алвис Херманис даже прервал свой отказ ездить в Россию, о котором он заявил в 2014 г. Установка золотой, т. е. позлащенной статуи Михаила Сергеевича работы немецкого ваятеля Бернда Гёбеля в г. Дессау (земля Саксен-Ангальт). А также инициатива фонда «Cinema for Peace» (это который за А. А. Навальным в Омск самолет люфтваффе присылал) воздвигнуть статую Горбачева также и в Берлине. Там ваять великого генсека будет великий концептуалист Ай Вэйвэй.

Так что если Гёбель по крайней мере изваял фигуративного (хотя и крайне тощего, краше в гроб кладут) М. С. Горбачева, то в Берлине Ай Вэйвэй, скорее всего, соорудит инсталляцию, отношение которой к генсеку будет весьма косвенным.

Такое сгущенное биение творческой мысли трудно объяснимо. Один отдельно взятый мастер может воспеть кого угодно — хоть Горбачева, хоть Лигачева, хоть Кузьминова. Сердцу девы нет закона. Но сразу три мастера — это уже тенденция, причем непонятная.

Михаил Сергеевич исполняет роль короля в изгнании уже двадцать девять лет, своеобразный рекорд. Но трудно представить себе воздвижение памятника Вильгельму II Гогенцоллерну (причем здравствующему) в 1947 г. Памятник здравствующему Николаю II, установленный на чужбине, в Париже в 1946 г., тоже был бы мало вероятен.

Причем безотносительно к мнению о былых монархах. Просто личности хоть Вильгельма, хоть Николая в конце 40-х гг. XX в. были неактуальны от слова «совсем». Другие времена, другие племена, все другое. Время угара перестройки — опять же как бы к нему ни относиться — уже древность не меньшая.

Легче все-таки понять спектакль Театра Наций, где артистка Хаматова и артист Миронов представляют историю любви Раисы Максимовны и Михаила Сергеевича. Жанр такого дуоспектакля вполне распространен и пользуется благосклонностью публики. Вспомним хоть «Варшавскую мелодию», неизменно популярную.

Хотя именно история правителя и его жены это не совсем то. Дуоспектаклей про Марию Антуанетту и Людовика XVI, а равно про Александру Федоровну и Николая II не было. При том, что и любовь там была не меньшей, и влияние жены на венценосного супруга — тоже. А в смысле хватающего за сердце трагизма так и посильнее было бы.

Возможно, потому, что любящий супруг, делящий с женой все государственные заботы, — это то, что плохо кончается. Правитель — как бы это жестоко ни звучало — иногда должен быть холодным чудовищем, чуждым сантиментам. Любовь и царство не всегда (иные даже скажут «никогда») не дружат между собой. Скорбный пример вышеназванных любящих монархов — и слабых правителей — тому порукой.

Но даже если (о, если!) бы это было не так, есть, конечно еще один вопрос. Еще в Европе XVIII в. прижизненный памятник монарху был в порядке вещей. На нынешней площади Согласия стоял памятник Людовику XV (а потом вместо него гильотина, но не будем о печальном). Это традиция, восходящая еще к временам божественных цезарей.

Затем, однако, прижизненные памятники стали считаться неправильным тоном. Монументально пропагандировать венценосцев стали наследники. Николай I стал пугалом в либеральной историографии, но увековечен был Клодтом лишь в 1859 г. — через четыре года после кончины.

Исключением стал век диктатур, т. е. двадцатый. Божественные вожди — Гитлер, Муссолини, Сталин — вполне при жизни в бронзе и граните устанавливались на площадях своей страны. Пластический образ М.С. Горбачева, почитающегося разрушителем коммунизма и вообще диктатур как таковых, теперь попадает не в либеральную традицию XIX в., а в сильно нелиберальную традицию века XX.

Впрочем, жизнь вообще полна химер, что нам и показывает горбимания-2.