Александр МАТУСЕВИЧ

27.11.2018

Первой премьерой сезона в «Геликон-опере» стала моцартовская «Волшебная флейта». Последний шедевр гения в московском театре решили представить в двух вариантах — ​для взрослых и для детей.

Нельзя сказать, что моцартианством в «Геликоне» когда-нибудь всерьез болели, но кое-что тут за три десятилетия истории театра периодически ставилось. Из больших опер — ​«Свадьба Фигаро» и «Похищение из сераля», из малых — ​«Мнимая садовница» и «Аполлон и Гиацинт». А в 2004-м для фестиваля в Мериде Дмитрий Бертман поставил раритетное «Милосердие Тита» (постановка, к сожалению, в Москве игралась лишь однажды — ​в Концертном зале Чайковского по случаю 250-летия композитора в 2006-м).

С одной стороны, выбор «Волшебной флейты» для «Геликона» естествен: в опере очень силен мотив уличного, балаганного театра, что для коллектива, любящего капустники и виртуозно с ними справляющегося, просто находка. С другой — ​это очень обязывающая вещь. Она многослойна, и развлекательная комедийность — ​лишь одна из ее граней. Сложна музыкально, а некоторые вокальные номера сродни цирковым. Совмещает пение и разговорные диалоги, что для оперных певцов всегда немалая проблема по объективным причинам. Наконец, она невероятно популярна, знавала тысячи прочтений, и удивить здесь кого-то чем-то новым по-настоящему трудно. И тем не менее «Геликону» это удалось.

Первый сюрприз — ​театр сделал два варианта одного и того же спектакля. Утром облегченную версию (уложились в час с четвертью) полностью на русском языке играют для детей, вечером в тех же декорациях и костюмах — ​полноценную с ариями на немецком и разговорными диалогами по-русски для взрослых. Кажется, в нашей театральной практике ничего подобного еще не было, и за такой оригинальный ход «Геликон» стоит только похвалить.

Театр не стал лукавить и делать то, что ему не по нутру и не в его духе. В «Геликоне» не мудрствуют лукаво, не городят концепции и не вытаскивают из сложносочиненного моцартовского ребуса все его философские, этические, психологические и мистические подтексты. Ограничились тем, что умеют хорошо делать, — ​ярким шоу, полным эксцентрики и бодрых приколов. Получилось не глубоко, но выразительно и свежо, при этом сумели обойтись без пережима и глупости, без пошлости и дурновкусия.

Режиссер Илья Ильин, сценограф Сергей Кузнецов (главный архитектор Москвы впервые ступил на территорию оперного театра) в содружестве с художниками Агнией Стерлиговой и Сашей Фроловой (костюмы), световиком Денисом Енюковым и спецом по видеоарту Александром Андроновым помещают историю Эмануэля Шиканедера в пространство луна-парка. Все здесь ядовито цветное и несуразно надувное, роботизированное и механистичное — ​словом, без обиняков отсылающее публику в нереальные виртуально-телевизионные миры. За принцем Тамино гоняется по американским горкам дракон на колесиках, Царица ночи напоминает ведьму-осьминожицу из диснеевской «Русалочки», а империя Зарастро наводнена роботами-трансформерами, блюдущими порядок и справедливость в этом зазеркалье. Гигантские надувные прозрачные обитатели африканской саваны (жираф, слон и крокодил) изрядно смешат что детей, что взрослых. Не меньшие улыбки вызывают и Три волшебных мальчика, похожие на неуклюжих снеговичков.

При всех визуальных наворотах спектакль вовсе не пустой, в нем говорится о любви и романтике. Находят друг друга мужественные и решительные Тамино и Памина; обретают свои половинки нелепые забавные люди-птицы Папагено и Папагена. Самое интересное, что в геликоновской версии есть и третья пара — ​Зарастро и Царица ночи сговорились устроить весь этот веселый кипиш лишь для того, чтобы передать власть над роботами и надувными игрушками молодым принцу и принцессе, а самим в финале спешно ретироваться — ​с чемоданом они улепетывают, видимо, куда-то на заслуженный отдых, на острова или Ривьеру.

Но и это еще не все. Третий сюрприз — ​музыкальный: заковыристая опера исполнена очень достойно. Лишь Максим Перебейнос в погоне за достоверным образом своего Папагено, вечно спешащего и нервничающего, слишком увлекается и поет неровно, в нарочитой манере утрированного комикования. Да ансамбль Трех дам (Наталья Загоринская, Марина Карпеченко и Юлия Никанорова) лишен подлинной моцартовской гармонии. Все остальные же — ​абсолютно на своих местах. Гибкость и свежесть голосов демонстрирует центральная лирическая пара — ​молодые Давид Посулихин (Тамино) и Елена Епихина (Памина) поют выразительно и тонко. С виртуозными ариями Царицы ночи блистательно справляется приглашенная из Петрозаводска Эльвина Муллина. Фундаментальный бас Александра Киселева очень хорош в партии Зарастро. Точно интонируют обычно не убедительные Три мальчика — ​детям объективно трудно соперничать с профессиональным вокалом взрослых, но Александра Дубинина, Рафаэль Цзэн и Алина Пестова оказываются украшением спектакля.

Хор и оркестр под управлением главного дирижера Валерия Кирьянова создают необходимую раму для солистов. Над пресловутой моцартовской воздушностью и точностью еще можно поработать, зато верный звуковой баланс между сценой и ямой уже найден. А в оперном театре, это, пожалуй, одна из главных добродетелей.

Фото на анонсе: helikon.ru