Александр МАТУСЕВИЧ

23.07.2017

Национально-государственное строительство на Украине идет своим чередом, методы не меняются. Война с прошлым, переписывание истории, смена белого на черное и наоборот — инструменты плохие, но других не придумали. 

На культурных фронтах дела еще печальнее. Харьковский театр оперы и балета им. Николая Лысенко под занавес сезона предложил новое прочтение «Мазепы» Чайковского, приурочив показ к 330-летию провозглашения этого противоречивого персонажа гетманом Малороссии.

Задача перед артистами поставлена непростая — прославить трусливого командующего, представив его исключительно положительным героем. Премьера прошла в рамках городского проекта, посвященного Мазепе, а на спектаклях собирали деньги на установку памятника.

Правда, с выбором средства по обелению «предателя и лицемера» сильно просчитались. И у Пушкина, и у Чайковского гетман показан личностью крайне малоприятной: коварный, жестокий, властолюбивый клятвопреступник. За исключением вставной арии «О, Мария!», добавленной Петром Ильичом через два года после мировой премьеры по просьбе ведущего баритона императорской сцены Богомира Корсова (где чувствуется некий романтический флер и подобие благородства), музыкальные характеристики, данные композитором титульному герою, да и всем прочим персонажам, не позволяют ни на минуту усомниться, на чьей стороне его симпатии. Воистину надо быть глухим, чтобы услышать в этой опере хотя бы намек на оправдание Мазепы.

По-хорошему, для сегодняшних целей украинского агитпропа надо было создать принципиально новое произведение, потому как партитуру Чайковского с ее идеально выстроенной драматургией под нужный власти контекст не подверстаешь. Но ведь это целое дело, и будет ли от него прок — большой вопрос. Украинских опер вообще-то немного, перешагнувших границы республики и имеющих международный резонанс — нет совсем. А тут — Чайковский, имя, гарантирующее полный зал: не беда, что композитор русский и пригретый проклинаемым ныне домом Романовых. Про второе можно умолчать, а первое — исказить: ведь поменяли же национальную идентичность целому народу Малороссии, так что и Чайковский сойдет за этнического украинца Петро Чайку.

Партитуру переформатировали и кастрировали. Третий акт показался постановщикам лишним, как и великая симфоническая картина — музыкальная кульминация опуса — «Полтавский бой», суперхит «Колыбельная Марии», бравурная ария мести Андрея, драматическая развязка трагедии (позорное бегство Мазепы и Орлика). Все это, по меткому выражению Троцкого, отправлено «в сорную корзину истории». Опера завершается сценой казни Кочубея. Таким образом, и логически, и драматургически произведение оказывается перекошенным, не имеющим ни вершины, ни финала, обрывающимся буквально на полуслове. Зато «Мазепу» обрамляет «любимая песня Степана Бандеры» «Чорна рiлля iзорана» («Черная пашня изоранная»), а в последнем эпизоде на экране в глубине сцены показывают фотографии военных, участвовавших в так называемой АТО.

Если оставить за скобками все это, с позволения сказать, новаторство, то от постановки Армена Калояна веет глубоким провинциализмом. Позы артистов картинны, мизансцены тривиальны и предсказуемы. Этнографический лубок (художник Надежда Швец) с вышиванками, венками, шароварами и красными сапожками эстетически застрял в дремучем прошлом, когда режиссуре и сценографии приходилось дотошно иллюстрировать либретто. Более того, в то время как весь мир уже давно исполняет произведения на языке оригинала, в тотально русскоязычном Харькове русскую оперу дают в сомнительном украинском переводе, а иные фрагменты (например, знаменитую арию Кочубея «Три клада») и вовсе с заново написанным текстом. Интересно, почему до сих пор в Ирландии никому в голову не пришло петь Бриттена на фактически никем не используемом, но идеологически корректном ирландском? Да и «Аиду» давно пора «перепереть» на коптский, а «Мадам Баттерфляй» — на японский.

Разглядеть за всей этой самостийной развесистой клюквой музыкальные достоинства исполнителей весьма затруднительно, хотя стоит признать: Украина по-прежнему богата вокалистами. Убедителен хотя и не драматический, но весомый баритон Александра Лапина (Мазепа), звучно резковатое, но яркое сопрано Аллы Мишаковой (Мария). В целом приоритет отдан лирическим голосам, красивым самим по себе, но мало отвечающим задачам партитуры: легковесно, не озвучивая по-настоящему низов, поют Андрей Даценко (Кочубей) и Наталья Матвеева (Любовь), перебор с характерным звучанием наблюдается у долженствующего быть романтическим героем Романа Гордеева (Андрей).