Александр МАТУСЕВИЧ

01.10.2016

По традиции последних лет премьерой, открывающей оперный сезон в Москве, стала работа «Новой оперы». Театр Евгения Колобова на сей раз угостил столичную публику названием более чем популярным — ​«Фаустом» Шарля Гуно. Но остался верен себе, попытавшись найти нетривиальный подход к запетому шлягеру.

С самого рождения французский шедевр пришелся ко двору в России: его поставили в Москве (аккурат полтора века назад, о чем «Новая опера» не преминула напомнить) всего через несколько лет после парижской премьеры, и он быстро вошел в число самых популярных произведений в репертуаре отечественных театров. Оброс традициями, исполнительскими штампами, возведенными в канон интерпретациями. Все великие русские певцы, начиная с Федора Шаляпина, вносили вклад в формирование легенды по имени «Фауст».

Правда, в последние десятилетия, интерес к опусу Гуно несколько поутих. Хотя отдельные постановки случаются (в Москве — ​в «Стасике» в 2001-м, в Центре Вишневской в 2006-м, а также в Петербурге и Челябинске), «Фауст» явно уступил пальму первенства. Тем не менее спрос на тему как таковую не спадает. Достаточно вспомнить, что в прошлом сезоне появилось целых два спектакля по другой интерпретации гётевского романа — ​«Осуждению Фауста» Берлиоза.

В «Новой опере» решили дать комплексный взгляд на фаустианство, переплетя самые неожиданные линии и проявления. Помимо Гёте, Гуно и Шаляпина это еще и Михаил Булгаков — ​страстный меломан, увлеченный темой персонифицированного зла (его колоритный Воланд имеет некоторые черты шаляпинского Мефистофеля) и ходивший на «Фауста» не менее сорока раз. К российскому юбилею оперы удачно срифмовалось 125-летие самого Михаила Афанасьевича, и в итоге у режиссера Екатерины Одеговой и драматурга Михаила Мугинштейна счастливо сложился замысловатый фаустианский пазл.

Получился спектакль многослойный, сложносочиненный, с намеками, подтекстами и аллюзиями, и одновременно очень доступный для простого зрителя, нарядный, выразительный и даже немного наивный. Мрачную темень булгаковской квартиры престарелого Фауста разверзают розоватые кущи и пряничные домики старинного городка, когда люцифер-искуситель дарит доктору молодость и возможность прожить еще одну, совершенно необыкновенную и увлекательную историю. Эти два плана, поначалу существующие раздельно, по мере развития действа пересекаются — ​и вот уже темница падшей грешницы напоминает коммунальный пенал нэпманской Москвы. Как в камере-обскуре, здесь все предстает в неожиданном виде, верх и низ, добро и зло поочередно меняются местами. Эти фантастические превращения театру удается сделать эстетически убедительными — ​за счет одновременно умной и красивой сценографии Этель Иошпы. Невозможно не отметить и элегантные костюмы Светланы Грищенковой, дающие реактивное усиление создаваемым режиссером и артистами образам.

Спектакль добротен и музыкально. Красавец Георгий Васильев — ​чувственный Фауст с победным верхом, робкая простушка Екатерина Миронычева — ​трогательная Маргарита с ясным звуком, вокально убедительный Илья Кузьмин — ​напористый и несколько самоуверенный Валентин, сочное и пряное меццо Валерии Пфистер — ​достоверный андрогин Зибель. Как и положено, возвышается над всеми устрашающий демон в интерпретации богатыря Алексея Тихомирова: его черт лукав, коварен, страшен и красив одновременно, одинаково владеет громоподобными форте и вкрадчивыми пиано.

Маэстро Ян Латам-Кёниг насыщает партитуру романтической приподнятостью — ​хор (руководитель Юлия Сенюкова) и оркестр театра ему в том верные союзники, ибо выдают практически безупречное качество исполнения. Замысловатая, но любопытная концепция. Оперный сезон в столице начался многообещающе.