Маленькая трагедия Большого театра

Александр МАТУСЕВИЧ

15.03.2016

Большой театр представил оперу Даргомыжского «Каменный гость».

В течение ста лет «Каменный гость» являлся пасынком русской оперы и был практически неизвестен на мировой сцене. Ни горячая пропаганда нового произведения «Могучей кучкой», ни участие в мировой премьере в 1872-м блистательных мариинских солистов (Осип Петров, Иван Мельников, Федор Комиссаржевский, Юлия Платонова), ни новая совершенная оркестровка Римского-Корсакова (дирижер — Вячеслав Сук, художник — Константин Коровин, солисты — Антон Боначич, Владимир Лосский), ни гениальная режиссура Мейерхольда не сделали это произведение популярным у публики и репертуарным в театре. Считанные постановки «Каменного гостя» обычно выдерживали всего по нескольку представлений, ибо зрители в основном были согласны с вердиктом Чайковского и Лароша, что опус Даргомыжского — изобретательный, но скучный эксперимент.

Спектакль Олега Моралева и Марка Эрмлера, поставленный в Большом в 1976 году, раскрыл секрет этой речитативной оперы: несмотря на господство декламации, ее нужно петь не менее красиво, чем богатые мелодическими хитами итальянки или француженки. Золотые голоса Большого той эпохи (Атлантов, Масленников, Милашкина, Касрашвили, Калинина, Сергиенко, Ведерников, Эйзен, Валайтис, Ворошило, Синявская, Борисова и др.) вдохнули в сочинение подлинную жизнь, и «Каменный гость» продержался на сцене 23 года, пройдя около трехсот раз. Опера словно приросла к Большому: менялись поколения вокалистов, но постановка продолжала жить. Исчезновение «Гостя» на рубеже тысячелетий воспринималось меломанами с досадой — когда еще театр обратится к этому не самому популярному произведению? 

Однако в нынешнем сезоне случилось неожиданное возвращение: в планах Большого опус Даргомыжского не значился, но внезапно возник в весенней афише. Вернуть «Каменного гостя» на сцену главного театра страны доверили Дмитрию Белянушкину, молодому режиссеру, до того зарекомендовавшему себя удачными semi-stage версией «Свадьбы Фигаро» и полноформатной постановкой «Истории Кая и Герды» Баневича (обе на Новой сцене Большого), а также рядом работ в «Стасике», в театрах Воронежа, Саранска и Екатеринбурга.

Белянушкин оставил историю Пушкина — Даргомыжского в средневековой Испании (судя по стильным костюмам Ирэны Белоусовой), но добавил в сюжет неожиданных мотивов. Вокруг любвеобильного Дон-Жуана с самого начала плетется заговор, куда вовлечены монахи Антоньевого монастыря, гости Лауры, сама актриса и слуга Жуана Лепорелло. Первоимпульс исходит от неведомого лица — его рука из зашторенных носилок протягивает некий свиток, который, кочуя из картины в картину, обозначает развитие интриги. Таинственный незнакомец, опять же инкогнито, присутствует и при убийстве Дон-Жуана группой дворян-заговорщиков. Лишь на поклонах становится понятно, что неизвестный пассажир — Командор. Явился ли он из преисподней мстить обидчику или смерть его была всего лишь мистификацией, остается загадкой. 

Иные режиссерские новшества — смерть Лауры от рук заговорщиков и грехопадение Донны Анны, оказавшейся чересчур страстной натурой, еще до ее финального диалога с Жуаном (начало картины рисует нам постельную сцену и уже состоявшийся адюльтер) — добавляют остроты и современного звучания в повествование, но сильно не противоречат пушкинскому замыслу.

Обилие органных труб и господство черного цвета (художник Виктор Шилькрот) создают одновременно готическую прорисовку эпохи и атмосферу тягостного рока в судьбе героев. К удачам постановки стоит отнести музыкальную часть — маэстро Антону Гришанину удалось выявить богатство ювелирной оркестровки Римского-Корсакова и выгодно подать уникальную в своей красоте и выразительности мелодекламацию вокальных партий. Солистов подобрали достойных: выносливый и звучный тенор Федора Атаскевича (Дон-Жуан), благородное и выразительное сопрано Анны Нечаевой (Донна Анна), томное, обволакивающее меццо Агунды Кулаевой (Лаура) и зычный, но гибкий в нюансах бас Петра Мигунова (Лепорелло) вместе с отличными компримарио (Николай Казанский — Дон-Карлос, Вячеслав Почапский — Монах, Павел Валужин — Гость и др.) составили выгодный ансамбль, быть может, не столь звездный, как сорок лет назад, но вполне заслуживающий внимания.