Восемь, шесть, пять — я иду тебя искать

Григорий РЕЗАНОВ

01.09.2012

В первую субботу осени город, в котором я родился, отметит день рождения. Это — Москва.

Дата какая-то некруглая — 865. Можно сказать, что даже острая. Что в ней особенного? Восемь, шесть, пять. 8, 6, 5. Ну и что? Поначалу я оставил все попытки как-то притянуть «числительную» сторону даты к «написательной». Но, стоя в пробке на Тверском бульваре, аккурат рядом с Храмом Большого Вознесения, в котором венчался Пушкин, и домом, где жила моя бабушка, коренная москвичка, получившая медаль «За оборону Москвы», я вдруг понял, что набор цифр, крутившийся у меня в голове, как счетчик электроэнергии на лестничной площадке, не случаен.

Восьмерка. Если ее положить на бок, то получится знак бесконечности. Не вечности. «Вечный город» уже есть. А именно — бесконечности. Что очень символично. Москва бесконечна: в своей истории, воспоминаниях и размерах. Я не имею в виду смысл, который вкладывают, когда называют столицу «нерезиновой». Просто у каждого, кто родился здесь, своя история. Своя Москва. Своя эпоха.

Я чувствую этот город. Причем очень материально (не в меркантильном смысле), буквально могу пощупать. Особенно через 70-е. Мне даже удается не забыть запах того времени. Запах метро. Тогда он был другим. Например, на «Октябрьской» летом, когда мы с бабушкой проходили через турникеты, опуская пятачки, я всегда старался посильнее вдохнуть, чтобы как можно дольше сохранить в себе коктейль прохлады, чистоты и еще чего-то очень приятного.

Ленинский проспект — детство, школа, пятиэтажки в конце проспекта… С одного конца на другой можно было доехать на такси за один рубль. С дядькой в фуражке за рулем, у которого еще был и значок на ней с буквой «Т» и крылышками. Здорово! С ветерком.

Недавно встретились с одноклассниками, вспоминали нашу Москву. Один из них вздохнул: «Сломали все наши пятиэтажечки с садиками вокруг них, где мы обрывали зеленые яблоки и незрелые сливы. Понастроили многоэтажек, через «мерседесы» не протиснешься к подъезду. Короче, плюнули в детство». А я не согласен. Москва бесконечна в своем преображении. Она — модница. Меняет наряды, следуя времени. Вот и ушло время «хрущевок», которые выполнили свою роль на все сто, решив проблемы обитателей расселенных коммуналок. Мы тоже, кстати, в такой пятиэтажке жили. И ничего. Нормально. А сегодня их место заняли современные красивые дома. И я совсем не против того, что происходит.

Каждый сам открывал для себя свою Москву. И я тоже, когда вместе со школьным приятелем, прогуливая уроки, садился в метро и отправлялся в очень дальнее (как нам тогда казалось) и полное приключений путешествие. Как правило, это были поездки по нашей красной ветке. Первая экспедиция закончилась на «Ленинских горах». Мы вылезли из вагона, сели на лакированную лавочку и с восторгом смотрели на Москву через огромные пыльные стены из стекла. На реку, стадион имени Ленина, огромные липы вдоль набережной.

Следующая вылазка была до «Парка культуры». В этот раз мы с другом совершили, как нам казалось, абсолютно героический поступок. Мало того, что вышли на поверхность, так еще и решились зайти в церковь. Это был первый храм, в котором я побывал: Николая Чудотворца в Хамовниках. Мы — два прогульщика, горе-пионеры с красными, обгрызанными на концах галстуками. Бабки вокруг крайне недружелюбные. Треск свечей, запах приятный, но настораживающий, смешно бегущие мурашки по спине. Да, еще этот мой «подельник» Андрюха, с совсем не православной фамилией Герц, взял и купил оловянный крестик. Я не решился. Не потому, что дома или в школе могли отругать. А почему? Не знаю и не понимаю до сих пор. Бес, наверное, не дал этого сделать. А Андрюха потом его на веревочке все время носил под тем, который «с красным знаменем цвета одного».

Самое время, помянув беса, вернуться к тому, с чего начал: тайне чисел, зашифрованной в «865». Вторая цифра после восьмерки — шесть. Число нехорошее. Бесовское. Смутное. Смуты хватило Москве. И сегодня тоже. Но не надо «смущаться», когда вас сторонятся, узнав, что вы не вышли на марш так называемых «миллионов» на проспект имени того, кто придумал водородную бомбу. Не слились с ними в едином (слово «духовном» здесь звучало бы неприлично) порыве. А уж если, не бойкотировали, а ходили на выборы, да еще и голосовали за нынешнего президента, вообще руки не подадут. Не «смущайтесь»! Их — меньшинство, причем значительное. Тех, которые в середине августа двенадцатого года (по числу апостолов, опять магия чисел) устраивал у Хамовнического суда цирковое представление, когда по два года дали участницам панк-банды. Кому-то приятней, может, слово «банда» (band) трактовать как «оркестр». Я вкладываю сюда иной смысл.

Были и другие, которые тоже стояли в Хамовническом. Только не в суде. В храме Николая Чудотворца в Хамовниках, где я очень робко, по-детски, с опаской открывал для себя Бога. Они зажигали свечи. Молились. Некоторые, возможно, и за спасение душ тех самых «бандиток», которые когда-нибудь предстанут перед судом Божьим, и над которыми вершился совсем рядом сегодняшний земной суд.

День рождения Москвы — праздник. И хочется всю мою «арифметику» закончить на соответствующей ноте. Праздничной. Последняя цифра — пять. Пятерочка (не путать с одноименной сетью продмагов) — остренькая, угловатая, даже горбатенькая. А еще — это оценка, означающая «отлично». Несмотря на все неурядицы, «косяки» с переименованием улиц, с безголовыми принятиями решений о сносе стареньких домиков, которые и есть Москва, с «укладкой» под плитку центральных улиц. Все это мелочи по сравнению с многовековой историей этого — лучшего — города на земле. И по сравнению с маленькой историей, которая есть у меня. Почему бы не дать оценку городу, где я прожил всю жизнь? Имею право.