Игра со спичками

Людмила БУТУЗОВА, обозреватель «Культуры»

19.09.2013

Самое страшное в нашей стране — потерять разум. Это как переступить черту, за которой человек становится бесправным и беспомощным, а значит, не просто отверженным — приговоренным. Палата на 10–15 коек, голые обшарпанные стены, решетки на окнах, скудное питание, тяжелый лекарственный сон… «В минуты просветления люди просят здесь не выздоровления — смерти», — с горечью сказал как-то президент независимой психиатрической ассоциации Юрий Савенко.

В психиатрические больницы смерть приходит с огнем и ужасающе часто. Вовсе не потому, что ослабевшие духом и разумом этого просят. Так сложилось в России: идеальное место для пожаров   дома для инвалидов, стариков и детей. 

Еще в 2000 году власти признали, что треть всех психиатрических больниц в России непригодны для эксплуатации по санитарным нормам и не отвечают требованиям безопасности. По большому счету, их надо было закрывать и строить новые. У нас пошли по пути экономии: ремонтировали ветхие деревянные стационары и расширяли их за счет таких же аварийных общежитий и брошенных детсадов. Строения отвечают «взаимностью» — вспыхивают как свечки и выгорают дотла. Редкий случай, если обходится без жертв. Неполная статистика за последние 15 лет (я посчитала лишь громкие случаи, о которых писала пресса): полтора десятка пожаров, около 400 человек сгорели заживо, в их числе — постояльцы домов престарелых (105 человек) и 42 ребенка из специнтернатов. Самая страшная трагедия произошла в марте 2007-го в городе Ейске Краснодарского края — 62 жертвы огня. В ноябре того же года — пожар в доме престарелых в селе Велье-Никольское Тульской области, погибли 32 старика. Совсем недавнее: апрель 2013 года — дотла сгорел корпус психиатрической больницы в поселке Раменский Дмитровского района Московской области, погибли 38 пациентов. И вот — Новгородская область, деревня Луки, психиатрический интернат «Оксочи». 37 сгоревших, среди них санитарка Юлия Ануфриева, выводившая пациентов из огня.

На место трагедии, как сообщалось, оперативно прибыли МЧС, «скорая», губернатор, министр здравоохранения, следственная группа во главе с Бастрыкиным, в общей сложности 700 спасателей. Правда, спасать уже было некого. Кого успела, вынесла на себе санитарка, но хоть обгоревшие трупы нашли и опознали быстро. Среди них вроде бы находился и предполагаемый поджигатель, куривший в постели.

В области объявили траур. Губернатор Сергей Митин пообещал выплатить родственникам погибших по 300 000 рублей, семье Юлии Ануфриевой — миллион, а ее саму за проявленное мужество и героизм посмертно представить к государственной награде. Вроде бы, все по-человечески, как заведено. В Подмосковье нынешней весной тоже были и траур, и выплаты (500 тысяч семье погибшего), и традиционная уже версия, что виновником пожара стал больной на голову пациент, куривший в постели. Правда, следствие идет пятый месяц, фамилию поджигателя все никак не установят. А в Новгороде сразу перевели стрелки на кого надо.

Зачем нужны козлы отпущения — понятно. В обществе, в целом довольно равнодушном к тому, что происходит в «психушках» в обычное, «мирное» время, в трагические моменты не только проявляется сострадание к погибшим мученической смертью, но нарастают гнев и желание знать, по чьей вине это случилось. Кто — глава региона, начальник департамента здравоохранения, главврач — выйдет и скажет: виноват, не доглядел, недофинансировал, вообще не предполагал, что эти больные могут поджечь корпус именно сейчас, а не тогда, когда мы построим им новый, противопожарный, за несколько миллионов бюджетных рублей. Никто не выйдет, страшно. А тому, умственно отсталому, якобы чиркнувшему спичкой, уже все равно.

По большому счету, такая версия, верна она или нет, удобна всем, включая слетевшихся на трагедию в «Оксочи» представителей центральной власти. После каждого крупного пожара правительство РФ дает поручение проверить состояние всех психлечебниц в стране. Как оно выполняется, известно: фиксируются многочисленные нарушения противопожарной безопасности, неисправность электропроводки. А дальше что? В лучшем случае руководителя заведения оштрафуют и выпишут предписание. В Новгородской области так и поступили — оштрафовали главврача. Еще в минувшем марте здание интерната, построенного 150 лет назад, суд признал непригодным для проживания и подлежащим закрытию. Что интересно — к закрытию через год, когда региональные власти найдут деньги на постройку нового здания. До намеченного срока осталось всего ничего, но что-то не слышно, чтобы стройка затевалась. Денег на больных нет. На здоровых — тех, кто их лечит и обслуживает, — видимо, тоже. Как ни горько о этом говорить, но за подвигом санитарки Юлии, ночью в одиночку вытащившей на себе двадцать пациентов из горящего здания, остается много вопросов. Почему она была одна на весь корпус, где лежат 59 мужчин с весьма специфическим заболеванием? Почему на помощь не пришел медперсонал из соседних зданий, и был ли он там вообще? Не было… В «Оксочах» страшная нехватка кадров, люди не идут на мизерную зарплату, вряд ли кого-то прельстит даже губернаторский миллион рублей посмертно. Эти бы деньги да пораньше…