Либеральные грабли

Вадим БОНДАРЬ, публицист

12.03.2015

13 марта 1881 года от взрыва самодельной бомбы, которую кинул народоволец Игнатий Гриневицкий, погиб император Александр  II — самодержец в народе очень популярный, отменивший, в частности, крепостное право и в последующей историографии прозванный Освободителем.

Его смерть стала ключевым событием для последующей истории страны. Кто знает, какой дорогой пошла бы Россия, останься он жив. Далеко не все согласны с позитивной оценкой Александра  II. Читая высказывания консервативных деятелей того времени, можно прийти к выводу, что, как ни жестко прозвучит, эта смерть спасла страну от развала тогда, но его правление во многом заложило основы для развала страны в будущем — вплоть до нынешнего времени.

Дело в том, что Александр, желая ускоренными темпами сделать Россию более прогрессивной, помимо отмены крепостного права, санкционировал массу других фундаментальных реформ. Однако привели они в итоге совсем не к тем результатам, о которых он мечтал. Так, освобождение крестьян без предоставления земли способствовало их массовому оттоку в города, где они пополняли растущие ряды пролетариата. Политика небывалого расцвета демократии и «открытых дверей» в отношении идей западного либерализма привела к распуханию рядов отечественной интеллигенции и радикализации ее взглядов. Таким образом, за 20 лет реформ Александр  II, сам того не желая, создал и выдвинул на историческую арену двух основных могильщиков — как своих лично, так и вообще императорской России. Через несколько дней после покушения генеральша Богданович в своем дневнике напишет: «Говорят, произведено в городе до 70 арестов, и все более из интеллигентного класса». То есть уже тогда в стране вполне сформировалась «пятая колонна», которая, как показали события последующих лет, всегда являлась выразителем прозападных чаяний.

Практически весь блок александровских реформ представлял собой в той или иной степени копию с иностранных образчиков, внедрявшихся на русских просторах одной только монаршей волей, вне зависимости от того, нужно ли это России, подходит ли русскому народу. Государь находился под сильным впечатлением от поражения в Крымской войне, вот и решил внедрить в России ростки от цивилизации победителей — англичан и французов. Но на русских ландшафтах заимствованные реформы дали неожиданные и опасные всходы. Помимо разрушения традиционного уклада жизни десятков миллионов людей и роста их недовольства, увеличивалось количество «просвещенных» граждан, одержимых идеей полного переустройства России по западному образцу. После убийства Александра  II новый министр внутренних дел граф Игнатьев докладывал Александру  III: «Всякий честный голос русской земли усердно заглушается… криками, твердящими о том, что нужно слушать только «интеллигентный» класс и что русские требования следует оставить как отсталые и непросвещенные». Ничего не напоминает? А ведь прошло больше ста лет.

Кстати, политический террор и революционность, жертвами которых пали и сам царь-реформатор, и впоследствии империя в целом, тоже пришли к нам извне. К примеру, главной идеологической опорой народовольцев был бланкизм — левое революционное течение, отдающее приоритет заговорщической деятельности и террору против властей, названное по имени своего идейного отца, социалиста-утописта Луи Огюста Бланки. «Мстительный дух отрицания и разрушения, захвативший нашу беззащитную молодежь, явился с Запада, — писал лидер славянофилов Аксаков. — Жестокость подпольных заговоров, подстрекательств и политических убийств не имеет корней в русской душе». Это подтверждал даже известный террорист Кравчинский (известный также как писатель Степняк-Кравчинский), убивший в 1878 году шефа жандармов Мезенцева и успевший скрыться за границей. «Мы, русские, — писал он оттуда, — вначале были более какой-либо другой нации склонны воздержаться от политической борьбы и еще более от всяких кровавых мер, к которым не могли нас приучить ни наша предшествующая история, ни наше воспитание». Два последних русских самодержца — Александр  III и Николай  II — попытались закрыть этот ящик Пандоры, но было уже поздно.

Каждая страна, каждый народ стремится гармонично и поступательно развиваться, совершенствуя собственные культурно-исторические, политические, социальные и прочие институты. Исходя из собственных потребностей, перенимая и адаптируя знания и опыт других стран. При этом любая страна, любой народ так или иначе сопротивляются резкой и глубокой трансформации — будь то иноземное завоевание или собственный горе-реформатор. С последними России «везло», как никому. Какую отечественную партию реформаторов ни возьми — все иностранной ориентации. И каждая пыталась сделать из нашей страны непременно «Голландию» — по принципу: «чтобы было как там». Без оглядки на народ, его чаяния и потребности.

Под кого только Россию не пытались переделать. От варягов и византийцев до французов и англичан. В итоге в течение второй половины XIX — начале XX века в стране сформировались два антироссийских по сути центра силы — прогерманских социалистов и проанглийской либеральной интеллигенции. Они-то и стали гнездами радикально настроенной к власти оппозиции, которая под лозунгами необходимости изменений к лучшему прятала западнический реформаторский зуд. Несколько десятилетий империю расшатывали, и, несмотря на сопротивление значительной части представителей власти и неприятие перемен большей частью населения, она пала. Похожий сценарий пережил и СССР.

Сегодня борьба Запада против России ведется тем же испытанным способом. Во главе нашей страны хотят видеть очередного реформатора, который в очередной раз будет делать из России удобный и совместимый с Западным проектом продукт. А мы упираемся. Отсюда и санкции, всевозможное давление и антироссийская пропаганда. Но третий раз на одни и те же грабли нам наступать никак нельзя.


Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции