19.04.2013

23 февраля 1991 года на Манежную площадь в городе Москве пришло по самым скромным оценкам 800 тысяч человек. Это, кто не математик, без 200 тысяч миллион. Почти три населения Исландии — страны, где в последнее время любят помитинговать за свои права: к примеру, целуются с полицейскими — хотят они того или нет. Двадцать пять Лихтенштейнов — где над старыми горами стоит густая, как сырная масса, тишина.

Это рекордное количество митинговавших на просторах нашей родимой сторонушки за всю ее историю. Сколько там у нас предполагают в «гайд-парке» Сокольников принять? Сто человек? Хм...

Вряд ли кто-нибудь из нас теперь вспомнит, зачем собрались мы тогда на площади. Во-первых, иных уж нет, попали прямиком в ежегодную восьмисоттысячную убыль, стали удобрением живучей, как чертополох, отечественной демографической тенденции. Во-вторых, кой-кто еще и не родился, а ныне ему двадцать два. В-третьих, очень быстро летит времечко, сильно спрессовано — и те, кто жив, забывают себя прежних. Быстро забывают.

По крайней мере ни один из мною опрошенных не вспомнил главного лозунга того митинга. Да я и сам удивился: «За сохранение Советского Союза». Хотя мог бы догадаться, ведь митинг проходил в официальный праздник. А на его организованность указывает сплошь красный цвет знамен и лозунгов. Видимо, кумач из старых райкомовских запасов. Тем не менее участники имели все основания добиваться заявленной цели. 76 процентов населения на референдуме так и сказали: хотим СССР сохранить. Привыкли к стране, Гагарина запустили, в застой освоили присказку «Тащи с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость». Пусть еще поживет.

И что? А ничего. Нету страны: как мы знаем, ни референдум не помог, ни рекордный митинг. Что интересно, за месяц до того в Москве прошел другой митинг, почти такой же численности. И прямо противоположной направленности. Занятно сравнивать фотографии с этих митингов. И там и там — вязаные шапки с помпонами. Береты дамские. Шарфы клетчатые. Пальто драповые. Лица безукоризненно советские. Очки тяжелые. Воротники искусственного меха. Я, как ветеран тех общественно-политических коллизий, могу робко предположить, что некоторые приняли участие в обоих, потому что ходить по морозцу на митинги — это тогда было ну очень свежо. Это бодрило, особенно после того, как поутру не обнаружишь в ближайшем универсаме ни кефира, ни молока — «разобрали». Даже это чудесное слово сегодня забылось — что уж говорить про митинговые лозунги. А у партократов — не только кефир имеется, а и балык, привилегии, распределители, и вообще несправедливость достала.

У январского митинга лозунги, к слову, были нанесены на белые холстины, и какая больница осталась без простыней вплоть до прихода путинской стабильности, надо спрашивать у кураторов из «Межрегиональной депутатской группы Верховного Совета». Или «Демплатформы в КПСС». Или у «Московского объединения избирателей». Но где все те, чьи названия тоже сильно подзабылись? Тю-тю.

Особенно трогательно выглядят береты, очки и шапки под белоснежным транспарантом «Сегодня Литва — завтра Россия! Не допустим!». И что? А результат тот же: допустили, еще как допустили, по всей форме допустили. Причем именно лидер, за которого шапки так трогательно вписались и шагали рядами по морозцу, и устроил расчудесную Литву прямо у «Белого дома». Подогнал танки — да и расстрелял политических оппонентов. И шапки с очками опять собрались, всё еще кефиру не евши, но с большими надеждами, и на руках, аки гроб, несли на себе длиннющий и широченный российский триколор, под которым их и видно не было. Символизируя свою подлинную роль в революционных преобразованиях родимой сторонушки.

К чему это я? Ах, да. Вчера ходил наблюдателем на митинг в защиту видного оппозиционера, которого хотят осудить за воровство и жульничество. Причем осудить даже вперед воров и жуликов, которых жульничающий оппозиционер с бесстыдным задором и йельским бэкграундом молодого манагера выводил на чистую воду. Битва эта мне не больно симпатична. По многим причинам. Но я не об этом сейчас. Народу пришло количество не рекордное, но пушкинский скверик заполнили. И знаете, что характерно: на подавляющем числе лиц этого «гайд-парка» был явственен здоровый и полноценный завтрак. Кефир и булка как минимум. С высокой долей вероятности — хлопья, а то и сосиски. Рядом в «Макдоналдс» ни малейшей очереди, кому надо — поняли. Очки легкие, беретов вязаных — ни у кого, может, потому что весна. На футболках остроумные надписи, под футболками разновозрастные прелести. Однако настрой борцов с привилегиями я ощутил тот же, правда, на качественно новом витке марксовой спирали: мы тут в Москве живем, а партократы-то в Майами. Хотя одна пенсионерка чего-то говорила про кефир. Или мне послышалось? Вырос, короче, уровень требований митингующих. «Но чего они в итоге добьются?» — подумал я и пошел домой — вспоминать, пересматривать фотографии.

Страны нет, кефир есть.

И вот еще что: лозунги теперь написаны на разноцветных, а то и радужных кусках веселой и легкой ткани. Ткани, из которой в ту зиму 1991-го мечтой было платьице летнее сшить.