07.02.2018

Сторонники политкорректности часто обиженно жалуются на то, что их деятельность высмеивается. Мы, дескать, за все хорошее, выдвигаем исключительно разумные, адекватные требования, а замшелые реакционеры в бессильной ярости скалят зубы.

Однако каждая новая глава в хронике разрушения социальных устоев нелепее и абсурднее предыдущих: по аналогии с «Домостроем» эту ущербную систему можно назвать «Домодестроем». И шутить, честное слово, не хочется.

Свежая страница, написанная не так давно, связана с «Формулой‑1». Компания Liberty media, с некоторых пор владеющая легендарными гонками, объявила о предстоящем отказе от девушек из группы поддержки, участвующих в представлении гонщиков на старте, а затем награждении победителей на финише. Мотивировка — ​профессия «не соответствует новым общественным нормам», читай — ​способствует гендерному неравенству и так называемой «объективации». Феминистки давно вели эту борьбу и ожидаемо победили.

Интересно, что произошедшее негативно оценили не только многие известные пилоты «Ф‑1», но и большинство самих барышень, совершенно не желающих, чтобы за их права боролись путем лишения работы.

Толерантность, ставшая новой мировой идеологией после распада СССР, не знает границ, ей постоянно нужно расширяться: нельзя остановиться на каком-то разумном пределе. Защитили и отстояли женщин и детей — ​перешли к угнетенным классам. От классов — ​к расовым и этническим группам. От них — ​к сексуальным меньшинствам и трансгендерам. Недавно, осмысляя смерть основателя IKEA Ингвара Кампрада, один чрезвычайно либеральный россиянин написал: «Икея» — ​она ведь не про доступную мебель…она про демократию, социальную ответственность, про гендерное и межвозрастное равенство, про гражданина-женщину и гражданина-ребенка (и в будущем — ​про гражданина-собаку)». Гражданин Опарыш, видимо, тоже не за горами.

Удивительно, но сегодняшний либерализм со всеми его политкорректно-правозащитными ответвлениями чрезвычайно напоминает ранний большевизм. Можно бесконечно перечислять все эмансипационные прелести, существовавшие на заре Советской власти, вроде теории «стакана воды», «двенадцати половых заповедей революционного пролетариата», общества пропаганды нудизма «Долой стыд», права на расторжение брака по заявлению лишь одного из супругов. Важнее глубинные сходства, а именно: радикализм, желание до основания разрушить мир, фундаментально изменить не только социальный, но отчасти и биологический облик человека. СССР такого рода хворью в ее тяжелой форме переболел по историческим меркам довольно быстро. Западный мир, подхватив через какой-то период времени эту же болезнь, страдает ею дольше, страшнее и с более пагубными последствиями.

Нужно отметить, что с увеличением степени западной тоталитарной толерантности растет и количество здравомыслящих жителей Европы и США, понимающих, что происходит и куда все катится. Даже сами «защищаемые» группы уже просят восстанавливать их права менее рьяно. Протест говорит уже голосом не только газетных заявлений, но и бюллетеней, свидетельство чему — ​успехи консервативных традиционалистских сил в Старом и Новом Свете.

Оппоненты политкорректности и толерантности становятся заметной самостоятельной величиной. И тут возникает вопрос — ​до какого рубежа они хотели бы откатить нынешнюю, безусловно, крайне уродливую и катастрофически нездоровую ситуацию? Да, борьба за права женщин уже привела к тому, что не сегодня завтра мужчин объявят существами второго сорта. Боролись против общественного и юридического преследования гомосексуалистов — ​в итоге, кажется, предосудительной стала гетеросексуальная ориентация. Отстаивание интересов детей выродилось в ювенальную юстицию со всеми ее последствиями, вроде возможности по щелчку отказаться от родителей или вообще упечь их за решетку.

Но можно ли, справившись с этой напастью, снова не качнуть маятник в противоположную сторону? Можно ли остановиться на «золотой середине» и существует ли она вообще? Не является ли она такой же, как и радикальная политкорректность, утопией? Нужно ли задаваться этими вопросами или следует воевать против либерализма без оглядки на последствия — ​«сначала победим главного врага — ​со всем остальным разберемся позже»?

И наконец, надо ли нам, России, как-то участвовать в этой борьбе или, приняв за аксиому, что у каждой цивилизации свой путь, облик и проблемы, а существование некоего единого человечества — ​лишь вредная иллюзия, отгородиться, сосредоточиться на сбережении нации?

Готовых ответов нет, но обсуждать решение задачи стоит. А то ведь завтра радикалы с гендерной теорией наперевес придут и по наши души.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции