Людмила БУТУЗОВА, Жостово

27.08.2013

Как отличить по-настоящему талантливую вещь от кустарной? Критерий нематериальный, на уровне ощущений — греет душу или нет. Знаменитые жостовские подносы с буйными красками, бархатными цветами и сочной зеленью греют русскую душу почти два века. В каком состоянии пребывает сейчас старинный промысел, узнала, побывав в Жостово, специальный корреспондент «Культуры».

Начало промыслу положил смекалистый крепостной графа Шереметева Филипп Никитич Вишняков. Работая в Федоскино возчиком при местной «лакерной» мануфактуре, он подсмотрел весь процесс изготовления разной мелочевки из папье-маше и открыл в родном селе Жостово такую же мастерскую. Товар продавал в Москве. Лучше всего раскупали входившие тогда в моду подносы, несмотря на то, что они были хрупкими и недолговечными.

В принципе, идея с подносами удачно совпала с благоприятной экономической ситуацией, сложившейся в Российской империи на рубеже XVIII–XIX веков: подъем промышленности, расцвет торговли, возрастание активной роли купечества, появление трактиров и популярность заморского напитка — чая.

В Жостово просто вовремя углядели, что для роскошных чаепитий купцам только нарядного подноса и не хватает. Их делали в неимоверных количествах, потому что мещане и крестьяне тоже захотели подавать на стол по-новомодному. А богатые люди — те без подноса и шагу не делали, всюду брали его с собой, в том числе на природу. Для этих целей выпускались специальные «подносы для пикника» — одна такая штуковина громадного размера висит в фабричном музее. В Меншиковском дворце подносы использовали как столешницы, встраивая их в обеденные столы. Изготовлялись еще и маленькие подносики — для одного стакана, для подношения писем и визиток и даже для щипчиков, снимающих нагар со свечки.

Вот так заведение Вишнякова стало набирать силу. А развернулось во всю мощь в 1825 году, когда сын Филиппа Никитича Осип отодвинул батюшку в сторону и открыл производство металлических подносов, фактически слямзив приемы у мастеров из Нижнего Тагила. За такое коварство подмосковного предпринимателя крепко побили, а когда не помогло, усадили играть в карты, и он проигрался уральцам в пух и прах. Но как-то выплыл из этой передряги…

Жостовский промысел стал известен в Европе и, назло Уралу, собрал кучу наград на всевозможных торгово?промышленных выставках. Соперники конкурировали друг с другом лет сто. Теперь все в прошлом — знаменитое производство в Нижнем Тагиле давно завяло, а на жостовских подносах по-прежнему цветут розы. Хотя в новейшей истории подмосковного промысла тоже был момент, когда звезды сложились не в его пользу, и знаменитая фабрика пошла ко дну.

Презент для Лоры Буш

—?Во многом мы сами виноваты, — говорит художница Галина, двадцать лет расписывавшая подносы в цехе, а теперь открывшая мастерскую на дому.?— Государство разбаловало: тому награды, этому — звания, подносам всюду зеленый свет, конкуренции никакой. Люди расслабились, новых идей не стало, а это — застой.

Теперь, по ее словам, «приходится рыть землю», но зато обстановка творческая. Однако многие не прочь вернуть застойные семидесятые, которые, как считается, были для фабрики временем расцвета. Государство покровительствовало народному искусству и щедро его финансировало. Художникам построили огромное здание в несколько этажей, на росписи работало 250 человек. Был план, но не слишком напряженный, о сбыте вообще не думали, все уходило на ура — соотечественники обожали жостовские подносы. Во времена СССР они стоили от двух до пяти рублей, и почти каждая советская семья могла позволить себе эту радость. Подносы ставили на видное место в квартирах, вешали на стены вместо картин.

Жостово в те годы жило не бедно. По воспоминаниям старожилов, на 150 домов в деревне приходилось штук 30 автомобилей, знатные мастера ходили в дубленках и по вечерам употребляли коньяк, а не яблочную «червивку» за рубль десять. А потом пришла перестройка и испортила всю малину. Государственная опека промыслов прекратилась, финансирование иссякло, новой России было не до того. К тому же, к ужасу мастеров, страну заполонили китайские подделки, и как-то очень быстро былые поклонники Жостово отвернулись от любимых подносов. Фабрика декоративной росписи пала к середине 90?х и лежала бездыханно до тех пор, пока не появились новый хозяин и новый менеджмент.

—?Когда мы пришли, здесь зарплату не платили по полгода,?— рассказывает гендиректор предприятия Наталия Логвинова.?— Люди врывались в кабинет с криками: «Где деньги?!» Всюду лежали горы подносов, как живое наследие планового социалистического хозяйства, и далеко не все из них можно было продать.

Пришлось провести чистку. Кому-то из авторов неконкурентоспособной продукции вместо творческой работы предложили другую. Многие сами ушли в свободное плавание. От 250 художников на фабрике осталось 25.

—?Это наши звезды,?— аттестует их Логвинова.?— Лучшие люди, благодаря которым сохраняются традиции.

Похвала, конечно, приятна, но на фабрике каждый понимает, что и среди ушедших есть звезды такой величины, что до них не каждый дотянется. Полдеревни — Антиповы, Беляевы, Гогины, Леонтьевы, Савельевы — потомки известных с середины ХIХ века живописцев, копнуть поглубже — найдутся даже родичи Вишняковых. Талант и мастерство у них, что называется, в крови. Почему ушли с фабрики?

—?А разве народный промысел — только то, что сделано в фабричном цеху? — в свою очередь спросил меня один знатный и родовитый мастер.?— В нашем деле у каждого своя дорога: одни самовыражаются на производстве, другие — в собственной мастерской. Но поле-то одно, жостовское. Вот и добавляй ему по цветочку, себе — по копеечке.

Насчет копеечек, между прочим, актуально. На фабрике художники сидят на сдельщине, пашут как папы Карлы и получают от двадцати до сорока тысяч рублей в месяц. Сколько имеют вольные мастера за свои авторские работы — неизвестно. Воображение рисует умопомрачительные суммы, хотя продать произведение искусства не так-то просто, нужны настоящие ценители. Но если они нашлись, на их именах пиарится все Жостово. Каждому покупателю расскажут, что подносами интересуются кинорежиссер Никита Михалков и тренер по художественной гимнастике Ирина Винер, актриса Елена Проклова вообще увешала ими всю стену в загородном доме. А вот попытка увлечь русским народным искусством иностранку Лору Буш не увенчалась успехом. Однажды на саммите ей подарили симпатичный жостовский подносик. Вместо того, чтобы похвастаться перед мировым сообществом, неблагодарная леди засунула презент в сумку. Потом уже, в телехронике, разглядели, что поднос оказался в цвет ее костюма. «Это ж надо было так угадать!» — дивятся покупатели и просят точь-в?точь такой же, «как у Лоры».

«Аврора» в розарии

Изготовление подносов всегда считалось прибыльным делом. Крестьяне Троицкой волости (нынешний Мытищинский район) весь XIX век наступали Вишняковым на пятки, и к 1876 году здесь уже насчитывалось 22 кустарные мастерские. Открыть дело было несложно: требовались кузнец, шпатлевщик и живописец. Такие специалисты имелись в каждой семье, ведь рядом была федоскинская мануфактура, а кузнечным делом в этих местах промышляли испокон веку. Из инструментов требовались ножницы, деревянный молоток и кисти с красками. Трудно поверить, но и сейчас в частных мастерских подносы производят теми же — семейными — силами и с таким же инструментарием. Подойди к любому жостовскому двору, обязательно услышишь характерный стук деревянного молотка по чугунной плите — так из нарезанного железа выбивают форму и размер будущего подноса.

На фабрике процесс механизирован: сначала из железного листа вырубается заготовка нужного размера, затем прессом ей придают одну из 33 форм — овальную, круглую, восьмиугольную, «гитарную» и т.?д. Шпатлевщик подхватывает фигуру, несколько раз покрывает ее лаком, убирает крупинки, волосочки и сажает в сушильную печку с температурой до ста градусов. Самый главный секрет Жостова — это лак. Его не разгадали до сих пор, просто есть предположение, что в масляные растительные лаки добавляли копал — природную смолу африканского происхождения, и он после печи «как зеркало становился». Какие нанотехнологии используются сейчас, в век полимеров и синтетики,?— тоже секрет, но поднос, готовый для передачи живописцу, блестит как зеркало.

И вот тут-то художники делают из него настоящего красавца. Не сразу, в несколько этапов. Каждый звучит как песня — замалевка, тенежка, прокладка, бликовка, чертежка, привязка… «Макияж» долгий. Сначала на черной поверхности набрасываются и собираются в букеты силуэты цветов, потом накладываются тени, блики, прописываются светлые места, тоненьким кончиком беличьей кисточки очерчивают лепестки и листья, тычинки и пестики, даже усики и крошечные семена в чашечках цветов. Никаких трафаретов нет, сюжеты из головы, а сочные краски как будто не из тюбика, а с клумбы под окном или из лугового разнотравья, если оно, конечно, еще осталось в Мытищинском районе. Именитая художница Нина Гончарова, проработавшая на росписи всю жизнь и ни разу, даже в мелочах, не повторившаяся в рисунке, вешала на окно «для вдохновения» павлово?посадский платок — иначе, говорила, нападает такая тоска, что цветы вянут еще на кисточке.

Любимый и самый узнаваемый цветок Жостово еще со времен Осипа Вишнякова — роза. Их собирают в пышные букеты, разбрасывают по углам, связывают в венки, переплетают с цветочками помельче — ландышами, фиалками, незабудками — насколько у кого фантазии хватит. Похожих картин нет и быть не может при таких-то эмоциях. Но есть и еще одна, чисто жостовская традиция или, если хотите,?— правило, отточенное поколениями деревенских художников. Во время работы рисовальщик сидит на стуле и держит поднос на коленях. Постепенно, накладывая мазок за мазком, поднос вращают, что помогает осмотреть роспись с разных сторон, «оживить» композицию веточкой, каплей росы, только что взлетевшей пчелкой или просто брошенной случайным листком тенью. Вот и получается: роза вроде та же, а жизнь у нее другая.

После Октябрьской революции новая власть заставляла кустарей вместо розовых букетов писать на подносах красные звезды, крейсер «Аврору» и прочую революционную атрибутику. Но как мастера ни старались соответствовать духу времени, из-под кистей все равно лезли эти мещанские цветы. Вы представляете «Аврору» в розарии? А ведь было такое — и это стоило мастеру серьезных неприятностей. В коллективизацию жостовские артели практически прикрыли, а живописцев подпрягли пахать и сеять на благо родины, но получалось плохо. В конце концов, художников вернули на место. И с 30?х годов прошлого века букеты на подносах цветут всеми красками радуги.