Наталья МАКАРОВА

18.02.2015

В Москве появился новый музей. Он открылся при Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил России, известном на весь мир элитном учебном заведении, где проходят подготовку высшие офицеры российской армии и иностранных войск. Его сотрудникам удалось собрать немало уникальных артефактов, связанных с жизнью постигавших здесь науку «студентов» — впоследствии крупных военачальников. Корреспондент «Культуры» одной из первых побывала в новом музее и приоткрыла пару сундучков с военными тайнами.

Среди ценнейших экспонатов — личное дело самого Чапаева. Талантливого командира и отважного рубаку, получившего еще в германскую три солдатских Георгия и Георгиевскую медаль 4-й степени, а в Гражданскую — громившего генерала Каледина и белочехов, руководство Красной Армии оторвало от сражений и послало набираться фундаментальной военной грамоты. 

«Василий Иванович попал в самый первый набор слушателей Академии генштаба РККА. Действовавшая до Гражданской войны Николаевская военная академия Генерального штаба, основанная еще в 1832 году, по сути, раскололась на две части», — рассказывает старший преподаватель Академии Лев Прудников. Большинство преподавателей и слушателей перешли на сторону белых и эвакуировались на восток. Академия Генерального штаба РККА создавалась уже как новое высшее военно-учебное заведение.

Вот она, папка с личным делом легендарного комдива, под стеклом. На ней лаконичная надпись: «Зачислен слушателем Академии Генерального штаба РККА в 1918 году. Отчислен от академии как отсутствующий по неизвестным причинам в 1919 году (приказ № 166)». Будто о прогульщике каком-то...

«В штаб 4-й армии, как и в штабы других армий, поступила разнарядка выбрать из числа лучших командиров и комиссаров кандидатов для направления их на ускоренный курс Академии Генерального штаба РККА, — рассказал «Культуре» военный историк Владимир Дайнес. — В связи с этим 4 ноября 1918 года реввоенсовет армии принял решение в числе других послать в Москву на учебу и Чапаева. В приказе по академии № 44 от 6 декабря 1918 года перечисляются первые слушатели — «как удовлетворяющие всем условиям поступления». Под номером 100 значится и «Чепаев Василий Иванович». Однако не тот это человек, чтобы в войну по академиям рассиживать. 24 декабря он направляет рапорт председателю реввоенсовета 4-й армии Гавриилу Линдову.

«Прошу Вас покорно отозвать меня в штаб 4 Армии на какую-нибудь должность командиром или комисаром, в любой полк, так что преподаванье в Академии мне не приносит никакой пользы, что преподают я ето прошол на практеки, вы знаети, что я нуждаюсь в общеобразовательном цензе, которого здесь я не получаю, — пишет Чапай (орфография сохранена). — И томится понапрасно в стенах я не согласин, ето мне кажится тюрмой и прошу ещё покорно не морить меня в такой неволи... Так будети любезны выведети меня из етих каменых стен. Уважающий вас Чепаев».

Этот документ также представлен на музейном стенде. Больше в Академию его автор не вернется. В конце декабря, получив отпуск, он выехал в Николаевск. А 14 января 1919-го послал телеграмму о том, что болен и не может ехать в Москву. И 14 мая его отчислили, «как не прибывшего из отпуска по неизвестным причинам». Узнал ли об этом сам герой, в то время «впереди, на белом коне» рубившийся с колчаковцами, истории неизвестно.

От легендарного комдива перенесемся более чем на двадцать лет вперед. В музее хранится документ, настолько секретный, что печатать его не доверили даже имевшим особый допуск машинисткам. Это «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза в случае войны с Германией и ее союзниками», датированное 15 мая 1941 года. Написан от руки, в единственном экземпляре. Автор докладывал Сталину о том, что Германия уже развернула «около 230 пехотных, 22 танковых, 20 моторизованных, 8 воздушных и 4 кавалерийских дивизии, а всего около 284 дивизий. Из них на границах Советского Союза, по состоянию на 15.5.41 г., сосредоточено до 86 пехотных, 13 танковых, 12 моторизованных и 1 кавалерийской дивизий, а всего до 112 дивизий». Не исключалось нанесение вермахтом внезапного удара по Красной Армии. 

«Чтобы предотвратить это (далее зачеркнуто: «и разгромить немецкую армию». — «Культура»), считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск». На документе нет подписи, но специалисты узнают автора по красивому бисерному почерку — такой был у в то время еще генерал-майора Александра Василевского, заместителя начальника оперативного управления Генерального штаба, впоследствии маршала. Нет на донесении и резолюции Сталина. 

— Так до сих пор и неизвестно, что сказал Сталин по поводу этих «Соображений» — распоряжение могло быть отдано устно, — комментирует Прудников. — Впрочем, нет и абсолютной уверенности, видел ли вождь вообще этот документ. Но в любом случае, он, безусловно, представляет огромную историческую ценность.

Еще один предмет гордости музея — мундир видного прусского военачальника, начальника генерального штаба сначала Пруссии, а затем — объединенного германского государства генерал-фельдмаршала Хельмута фон Мольтке. Он был крупным военным теоретиком, его подходы к военному делу были во многом использованы преподавателями Николаевской академии Генерального штаба.

Отмечая его заслуги, император Александр II наградил иноземца орденом Святого Георгия II степени. А в 1872-м он был назначен шефом 69-го пехотного Рязанского полка. К своим новым обязанностям Мольтке относился по-немецки педантично: аккуратно отчислял деньги в полковую казну, приезжал на военные праздники. В 1876-м его избрали почетным членом Академии. Кстати, сегодня среди здешних почетных членов иностранцев нет. 

Еще одним интересным артефактом является «Учебник тактики» Драгомирова, изданный в 1879 году. 

— Уникальная книга, — не скрывает восхищения Прудников. — На протяжении двадцати лет была основным пособием для подготовки офицеров российской армии.

Невероятным образом в музее сохранилось расписание вступительных экзаменов в Академию 1912 года. Диву даешься, насколько разносторонне развитыми должны были быть поступающие. Экзамен по математике, географии, политической истории, физике, русскому языку. Кстати, огромное внимание уделялось умению написать эссе. А еще нужно было сдать тест на знание английского, французского и немецкого языков, продемонстрировать знакомство с уставами — пехотным, артиллерийским, полевой службы. Наконец, показать искусство верховой езды. 

Сотни артефактов — документы, фотографии, военная форма и другие вещи, принадлежавшие знаменитым выпускникам. И это только начало задуманного большого историко-музейного комплекса Академии. В 2016 году будут созданы именные залы и аудитории выдающихся ученых и выпускников академии, историко-мемориальный плац для проведения воинских ритуалов и мемориальные дворики, стилизованные под различные эпохи военной истории России.