Мариинский театр представил в Москве бессмертный вердиевский «Реквием», о котором Бернард Шоу говорил, что эта музыка, вероятно, будет жить дольше, чем любая из опер композитора. Однако исполнение самой популярной в мире оратории под руководством маэстро Гергиева в этот раз оказалось далеким от идеала.

Единственное крупное не оперное сочинение великого Верди — его «Реквием» — лишь по форме является поминальной заупокойной мессой, по сути же — это грандиозная операморфная оратория, стилистически близкая к его вершинным театральным сочинениям, прежде всего к «Аиде», но также и к «Дону Карлосу» и «Силе судьбы». По мнению современника Верди и тонкого ценителя его таланта Бернарда Шоу, «это музыка, которая проникает в сердце и потрясает душу: вполне вероятно, что она будет жить дольше, чем любая из его опер».

С самого рождения и на протяжении вот уже почти полутора столетий «Реквиему» сопутствует грандиозный успех. Начиная с миланской премьеры 1874 года он победно шествует по миру, являясь одним из самых исполняемых сочинений в истории музыки. Величайшие дирижеры и певцы интерпретировали это сочинение, ставшее со временем достоянием не только концертных залов, но и театров: сценические, театрализованные версии стали особенно популярны в последние десятилетия. Любое памятное событие (чаще траурного, мемориального характера) становится сегодня удобным поводом для исполнения именно этого сочинения Верди — яркого, мощного, уникального по силе эмоционального воздействия, одновременно несущего великий гуманистический посыл и живописующего апокалиптические ужасы глобальных трагедий человечества.

Московская традиция исполнений этого сочинения невероятно богата. Всего через два года после миланской премьеры оно уже звучит в императорском Большом театре под управлением маэстро Энрико Бевиньяни. В столичных концертных залах и оперных театрах оно исполнялось после этого регулярно, включая советские атеистические десятилетия.

Самые яркие впечатления москвичи получили, конечно же, во время гастролей миланского «Ла Скала»: великий итальянский оперный театр привозил к нам «Реквием» Верди шесть раз, в том числе в рамках больших гастролей, состоявших из представительного набора спектаклей (как то было в советские годы — 1964-м, 1974-м и 1989-м). Уровень солистов этих гастролей был задан самым первым визитом 1964 года, когда под управлением легендарного Герберта фон Караяна в советской столице пели не менее легендарные Леонтина Прайс, Фьоренца Коссотто, Карло Бергонци и Николай Гяуров.

В 1989 году Риккардо Мути впервые пригласил в интернациональный гастрольный состав солистов русскую певицу. Выступление сопрано Любови Казарновской, до этого певшей в Зальцбурге под управлением маэстро Мути «Реквием» памяти Караяна, положило начало традиции. Так, в 2001-м под управлением того же Мути в Москве в составе квартета солистов «Ла Скала» пела меццо Лариса Дядькова, в 2011-м под палочку Даниэля Баренбойма — меццо Екатерина Губанова и бас Михаил Петренко, в 2016-м с маэстро Риккардо Шайи — бас Дмитрий Белосельский.

Из самых свежих привозных, немосковских исполнений «Реквиема» стоит вспомнить позапрошлогодний визит Теодора Курентзиса и его коллективов «Музика этерна» (тогда еще официально базировавшихся в Перми). Ожидаемо подача греческого маэстро была необычной и по форме, и по содержанию, а предложенный состав вокалистов (Зарина Абаева, Вардуи Абрамян, Рене Барбера и Тарек Назми), как минимум, интересным.

Валерий Гергиев наведывался с «Реквиемом» в Москву десять лет назад — в рамках Пасхального фестиваля 2011 года. Тогда его прочтение в целом порадовало: звучание оркестра и хора Мариинки было по-караяновски стихийным и экспрессивным, грандиозные тутти, полные апокалиптических красок, сочетались с нежнейшими, проникновенными пиано и осмысленной фразировкой. Поздний Верди весьма родственен музыке, например, Вагнера или Пуччини, а не секрет, что поздний романтизм — наиболее удачный для Гергиева стилистический пласт. В квартете солистов тогда лидировали международные звезды мариинского «выпуска» — меццо Ольга Бородина и бас Ильдар Абдразаков.

Но десять лет спустя, 26 января в зале «Зарядье» гармонии было значительно меньше. Мощная стихийность и яркие, жирные краски были на месте, равно как и превосходные сами по себе саунды и оркестра, и хора Мариинки. Но вот точности, филигранности, слаженности явно не хватало: не раз возникало ощущение чтения нот с листа и игры и пения, что называется, на живую нитку. Понятно, что музыканты такого уровня, как мариинские, могут любую партитуру исполнять без репетиций и с закрытыми глазами, тем более что к «Реквиему» они обращаются регулярно (только что, уже в новом году, в Петербурге состоялось исполнение памяти маэстро Мариса Янсонса), однако полифоничность задач столь сложного опуса оказывается непростой даже для них. Валерию Гергиеву не раз приходилось выполнять функцию не то пожарного, не то регулировщика, что не добавляло интерпретации ни целостности, ни глубины.

Из квартета солистов вновь низкие голоса были лучшими. Вулканическое, страстное пение меццо Екатерины Семенчук радовало весь вечер — ее необыкновенно красивый тембр и в меру аффектированная манера полностью соответствуют характеру музыки, что дал ее голосу композитор. Ильдар Абдразаков и спустя десятилетие звучит весомо, величественно, но одновременно и мягко, и деликатно: рафинированность итальянской манеры у него гармонично сочетается с присущей нашей школе задушевностью. Высокие голоса скорее вызвали недоумение. Тенор Сергей Скороходов по самому тембру голоса и манере звуковедения не очень вписывался в «итальянизированный» ансамбль коллег: проскальзывало что-то вагнеровское, не вполне уместное в данной музыке. А прославленная сопрано Татьяна Сержан была явно не в форме. Высокие ноты ей не очень давались (одну на пиано она так и вовсе сорвала, не дотянув позиционно), и эмиссия в целом отличалась крайней нестабильностью. Словом, ее красивое драматическое сопрано переживает сегодня не лучшие времена.

Фото: Александр Шапунов