Мария Гулегина: «Однажды влетела в ресторан на велосипеде, разбила лицо»

Елена ФЕДОРЕНКО

11.02.2014

?литен-опера» и выступившей в главных партиях в 17 постановках «Ла Скала». Для кремлевского концерта певица приготовила специальную программу, составленную из любимых арий.

культура: Вы живете на Западе, появлялись в Москве нечасто, из российских городов предпочитали Петербург. Однако нынешний сезон, похоже, складывается по-новому: сольный концерт в Московской консерватории осенью прошлого года — тогда Вы тоже давали интервью нашей газете, затем участие в премьере оперы «Дон Карлос» в Большом театре, теперь — концерт в Кремле. Чем это вызвано?
Гулегина: Творческим интересом, и только. Когда мне предлагают интересный концерт или постановку, я с готовностью принимаю предложение. В Россию меня вернули приглашения моего друга и гениального дирижера Валерия Гергиева — горжусь творческой дружбой с Мариинкой и художественными свершениями этого театра.

культура: Представьте, пожалуйста, программу кремлевского концерта.
Гулегина: Я вновь стояла перед непростым выбором. Трудно решать, без чего нельзя обойтись. Набралось с десяток сложнейших арий. Будет мой любимый Чайковский, конечно, а также Верди, Пуччини, Россини, Каталани, Джордани.

культура: Ваши поклонники знают, сколь тщательно Вы выстраиваете драматургию каждого концерта и обязательно готовите что-то в подарок. Сюрпризы будут?
Гулегина: Решила спеть одну из самых любимых своих каватин. Моя любовь к опере началась, когда я впервые услышала ее в фильме «Приходите завтра».

культура: Из «Севильского цирюльника» Россини?
Гулегина: Да, каватина Розины. Розина — из числа самых дорогих для меня героинь и, можно сказать, моя единственная комическая роль. Рядом с Леди Макбет, Абигайль, Лизой, Орлеанской девой, а еще и Нормой, Маддаленой, Валли, Манон, Тоской… Розина воспринимается как лучик света в темном кровавом царстве. Почти всех героинь репертуара для драматического сопрано авторы обрекали на смерть.

культура: Почему партнерами станут ГАСО имени Светланова и «Мастера хорового пения» под руководством Льва Конторовича? Ваш выбор? Дирижер вечера — Фабио Мастранжело, маэстро чрезвычайно обаятельный, отлично говорящий по-русски, многие годы работающий в России — для Вас это важно?
Гулегина: Это известные и очень хорошие музыкальные коллективы. С ними можно идти и в бой, и в разведку. О Фабио скажу так: чрезвычайно важно, чтобы дирижер был единомышленником. Чтобы с ним было даже не как за каменной стеной, а на одной волне.

культура: Вас не настораживают сложные акустические условия Кремлевского дворца? Да и шесть тысяч зрителей — аудитория сложная для такого элитарного искусства, как опера.
Гулегина: Не так давно на репетиции юбилея программы Андрея Караулова «Момент истины» — вечер проходил в Кремлевском дворце — я спела без микрофонов и ощутила полное счастье. Но телевидение упросило меня этого не делать, объяснив, что запись без микрофона невозможна. На концерте если и будет подзвучка, то, скорее всего, минимальная. Зал этот совсем «глухой» и первоначально не предусматривался под оперные спектакли, хотя Большой театр и устраивал там свои премьеры. Кстати, лет восемь назад, когда я выступала на благотворительном концерте «Рождество в Кремле» с Хосе Каррерасом, у меня в середине арии отключился микрофон, но я продолжила петь.

культура: Вы не ответили — элитарна ли опера или это все-таки вполне демократический вид искусства?
Гулегина: Как и во всем, адрес определяется целью и уровнем подачи. Если опускаться до сокращений, искажений, то… Все зависит от певцов, постановок и тех смыслов, которыми наполнено конкретное исполнение. Опера говорит на языке музыки, то есть — на языке чувства.

культура: Вы участвовали в программе «Большая опера» на телеканале «Культура». Нужна ли она?
Гулегина: Очень нужна! Но следует категорически запретить судить и выставлять баллы своим собственным ученикам, и вообще надо исключить участие учеников членов жюри. Не мудрено, что результат предсказуем, когда это условие не соблюдено.

культура: Известно, что как член Международного паралимпийского комитета Вы помогаете развитию спорта. Да и на Олимпиаде в Ванкувере пели. Примете участие в церемониях Олимпийских игр в Сочи?
Гулегина: Счастлива, что буду участвовать в открытии Паралимпиады-2014. А вообще мой любимый вид спорта — художественная гимнастика.

культура: В спектаклях на сценах «Метрополитен-опера» и «Ла Скала» Вы пели с великими партнерами…
Гулегина: Было так много интересного! Лучано Паваротти стал моим самым первым тенором в «Ла Скала» в «Бале-маскараде» Верди. А Лео Нуччи спас мне жизнь, вытащив прямо на сцене из-под падающего железного занавеса.

культура: Вы откровеннее всех высказались о «бендеровском» продюсировании программы «Королевы оперы». Конфликт с «Винтур Групп Интернешнл» исчерпан? Вопрос не праздный, эти же продюсеры привозят в Москву Берлинский балет с Владимиром Малаховым. Столичный зритель ждет гастролей с нетерпением.
Гулегина: Не думаю, что что-то изменилось в стиле «работы» этого горе-продюсера. Пусть каждый сам решает, доверяться ему или нет. Я лично ему больше не доверяю, потому что то количество вранья, которое я слышала от него, невозможно забыть. (Примадонна оказалась права: вскоре после нашего интервью пришло известие о том, что гастроли не состоятся. — «Культура»).

культура: Вы человек независимый и знаете, что такое конфликт. На сцене он обязателен, а в жизни театра? Срывы концертов на программе «Королевы оперы», уход из Большого театра Василия Синайского, коллапс в «Новой опере»… Может быть, и нельзя без этого?
Гулегина: Я ненавижу конфликты. Всегда надо улаживать отношения и споры мирным путем. Конфликт — это уже изначально не норма. Можно спорить, но только с целью понять собеседника, можно и самой высказаться, но при этом сохранить уважение к оппоненту. Самое страшное в театре и жизни — предательство. Нельзя подводить людей, которые тебе доверяют.

культура: Не вспомните ли какую-нибудь историю из своего одесского детства?
Гулегина: Детство было такое загруженное: три школы, гастроли с детским хором, где я так мечтала петь соло, но увы… Каждый день был расписан по минутам. И вот, когда меня, наконец, выпускали на улицу, то случались тайфун и цунами в одном флаконе. Любимое занятие в дождь — разогнаться и прыгнуть в лужу, чтобы брызги разлетались на несколько метров вокруг! Лазила по деревьям, а домой почти всегда влезала через окно. Наш дом стоял у ресторана «Варна», где были лестницы с каменными перилами. Как я любила ходить по этим перилам летом, и когда вдруг зимой выпадал редкий снег, то с лестницы спускалась на санках — носом вниз. В тот же ресторан однажды влетела на велосипеде, до тормозов ногами не доставала, разбила лицо. До этого падения у меня был унаследованный от мамы ровненький носик, после получилось то, что я сейчас и «ношу»… В 5–6 лет, услышав словосочетание «советский цирк», точно поняла, что должна стать воздушной гимнасткой, и… если бы папа не вошел вовремя, то никогда бы не стала никем. Дело в том, что я решила залезть под потолок по змеевику, прямо на бак, а в те времена сливные баки были высоко под потолком… Но зато какой это был класс! Сама себе пела, носочки тянула, я уже начала заниматься ритмикой и уже окрылялась магией движения. Бедные мои родители!

культура: Когда из Большого театра ушел Василий Синайский, Вы сказали, что все участники грудью встали на защиту премьеры «Дон Карлоса». Так и было? И каково Ваше отношение к новому главному дирижеру Большого театра?
Гулегина: Когда за две недели до премьеры уходит дирижер, которого мы и видели-то всего пару раз, это очень усложняет работу. Рада, что Владимир Георгиевич Урин пригласил молодого дирижера Тугана Сохиева — талантливого музыканта, успевшего показать себя в Мариинском театре. Сегодня в музыкальном мире наши молодые дирижеры очень популярны.

культура: Все примадонны говорят о своем настороженном отношении к оперному авангарду, но он набирает обороты. Нужно ли с этим бороться? Как Вам последняя премьера — «Травиата» в «Ла Скала»? Это ведь для Вас особый театр: первая сцена, дебют в «Бале-маскараде».
Гулегина: Легче всего ставить абракадабру, не вдаваясь в тонкости, прикрываясь якобы авангардизмом. Но, увы и ах, все эти постановки — выброшенные на ветер деньги: такие спектакли моментально устаревают, и публика теряет к ним интерес. Первый показ удивляет, а второй раз смотреть уже неинтересно, потому что в таких постановках обычно все делается машинально и на автомате. Обсуждать то, что показали в «Ла Скала», не хочу, но обидно, что вот так, походя, разрушают культуру.

культура: Какая модель лучше — традиционный для России показ репертуара или зарубежная «stagione»?
Гулегина: Хорошо, когда есть время на репетиции, когда все мы не просто отдельные певцы, но актеры, в ансамбле создающие спектакль. Хорошо, чтобы в театре были и приглашенные певцы, но халтурные быстрые вводы в чужой спектакль, конечно, неприемлемы.

культура: Связываете ли Вы свои планы с Большим театром и другими российскими сценами?
Гулегина: Дай Бог сил, а любовь к нашей публике всегда была, есть и будет. Не надо забывать, что дома и стены помогают.