Джон Андерсон: «Никогда не говорил «нет» ансамблю под названием «Да»

Денис БОЧАРОВ

09.12.2015

Мировой музыкальный радар засек появление весьма любопытного проекта — APB. За аббревиатурой скрываются блистательный певец Джон Андерсон, чей тенор на протяжении тридцати с лишним лет украшал записи одного из лучших рок-коллективов Yes, а также французский скрипач-виртуоз Жан-Люк Понти. Недавно Anderson Ponty Band выпустил дебютный альбом. Пластинка, получившая название «Better Late Than Never», включает свежие джаз-роковые обработки хитов из бэк-каталога Yes и Понти. Получилось весьма убедительно. На связи с «Культурой» — один из участников проекта.

культура: Вы знаменитый вокалист прогрессив-рока. Жан-Люк Понти — выдающийся джазовый скрипач. Многообещающий альянс, но при этом не самый логичный. Как возник ваш творческий союз, что послужило отправной точкой? 
Андерсон: Жан-Люк действительно великий мастер. На его счету более тридцати сольных альбомов. На протяжении карьеры он сотрудничал с настоящими грандами: Фрэнком Заппа, Стефаном Граппелли, Стэнли Кларком, Mahavishnu Orchestra. Я всегда с огромным уважением относился к творчеству Понти и давно вынашивал идею сотрудничества. 

Однажды отправил ему по интернету несколько файлов с моими вокальными импровизациями, наложенными поверх сочиненных им композиций. Жан-Люку понравилось, и как-то сама собой идея создания совместного проекта начала приобретать четкие контуры. Поработав более плотно, мы почувствовали, что являемся «музыкальными братьями». 

культура: Ваш альбом называется «Лучше поздно, чем никогда». Несет ли заглавие некий скрытый смысл? 
Андерсон: Оно имеет непосредственное отношение к нашему альянсу — здорово, что мы наконец-то сделали нечто, смею надеяться, достойное вместе. Ведь Жан-Люк, как выяснилось, тоже давно присматривался к моему творчеству, будь то в рамках Yes или на сольных пластинках. Порой как бывает: вы встречаетесь с кем-то, общаетесь и походя бросаете: «Хорошо бы нам...», «Может, в один прекрасный день...», «Вот было бы круто, если...» Но, как правило, дальше прожектов дело не идет. Замечательно, что в нашем случае ситуация вышла за пределы вежливых разговоров. 

культура: Недавно вы завершили турне, в ходе которого дали семнадцать концертов в городах Северной Америки. А в Россию заглянуть не собираетесь? И вообще, насколько жизнеспособным Вам представляется Anderson Ponty Band? Это серьезный проект с далеко идущими планами или очередная одноразовая акция новорожденной супергруппы? 
Андерсон: Успех релиза показал — нам стоит продолжать как можно дольше. Теплый прием, сопутствовавший выступлениям, лишь убедил, что мы на верном пути. Что же касается концертов в России...С удовольствием к вам приедем. Ждем предложений от организаторов. Надеемся, что, ознакомившись с записями APB, профессиональные промоутеры заинтересуются и свяжутся с нами. 

культура: Отличается ли сет-лист ваших концертов от программы, представленной на диске? 
Андерсон: О да, и весьма заметно. Продолжительность альбома составляет ровно час, а наши шоу длятся более двух, так что можете себе представить. Что вполне объяснимо: отправляться в тур, не располагая обширным материалом, по меньшей мере наивно. Помимо обработок вещей Yes и Жан-Люка Понти, не звучащих на «Better Late Than Never», мы также представляем отдельный блок, посвященный памяти Криса (Крис Скуайр — бас-гитарист, совместно с Джоном Андерсоном основавший Yes в 1968-м, скончался в июне этого года. — «Культура»)...

культура: Кстати, раз уж зашла речь об этом замечательном музыканте. Когда несколько лет назад Вы покинули Yes, многие поклонники решили, что это означает конец группы. Однако коллектив не распался и даже выпустил пару студийных альбомов. А полгода назад не стало Криса. Смогут ли Ваши бывшие коллеги продолжить как ни в чем не бывало без двух отцов-основателей? 
Андерсон: Не знаю планов группы, но одно могу сказать с полной определенностью: музыка Yes будет жить долго. Не будучи сегодня номинальным участником коллектива, с удовольствием продолжаю исполнять композиции, созданные в рамках проекта. И в этом смысле остаюсь голосом группы: на эмоциональном, духовном уровне я никогда не говорил «нет» ансамблю под названием «Да». 

Записи, выпущенные Yes после моего ухода, производят в целом приятное впечатление, но они не соответствуют моему представлению о том, как группа должна звучать. Впрочем, данное обстоятельство не расшатывает мой внутренний мир, поскольку предпочитаю жить сегодняшним днем, осмеливаясь при этом заглядывать в завтра. 

В памяти стараюсь оставлять лишь приятные эпизоды биографии. Хотя, конечно же, с потерей Криса примириться сложно, он был прекрасным музыкантом и милейшим человеком. Но нельзя сказать, что я по нему скучаю. Знаете, почему? Он всегда со мной, я постоянно ощущаю его присутствие: переслушивая старые композиции, исполняя произведения Yes, вспоминая волшебные моменты, пережитые за несколько десятилетий дружеского общения...

культура: В следующем году исполняется 45 лет одной из краеугольных записей в истории прогрессив-рока — я, разумеется, говорю о «Fragile», альбоме, который многие считают наивысшим пиком в истории Yes. Во-первых, согласны ли Вы с такой точкой зрения? А во-вторых, планируете ли как-нибудь отмечать круглую дату? 
Андерсон: Видите ли, всеми этими проектами занимаются звукозаписывающие лейблы, и что у них на уме в отношении «Fragile», не знаю. Мое дело — сочинять музыку, а не строить бизнес-проекты. Зарабатывать на достижениях прошлого не стремлюсь. Если ребята в пиджаках из шоубиз-офисов решат переиздать наш альбом, возражать не стану. Кстати, не считаю его лучшим. Думаю, «Magnification», последний диск, записанный мною в составе Yes, ничем не уступает предшественникам. На мой взгляд, в каждой нашей пластинке есть нечто особенное. В целом я принадлежу к тем артистам, которые полагают: лучшая музыка — та, что еще не создана. 

Да и к прог-рокерам себя не отношу. Действительно, Yes создавали нетривиальные звуковые полотна, но такова и была основная задача. Когда начинали, мы, как и большинство групп конца 60-х, разумеется, не могли не испытывать влияния The Beatles и иже с ними. Но в собственном творчестве нам хотелось создать нечто среднее между поп-мелодиями и опусами Стравинского, Рахманинова, Скрябина. Возможно, поэтому и правомочно говорить о том, что прогрессив возник не без нашего непосредственного участия. Но сегодня меня все эти градации, термины и определения мало волнуют. Я абсолютно всеядный, интересующийся и увлекающийся музыкант. 

культура: Вы неоднократно посещали нашу страну. Что запомнилось больше всего?
Андерсон: Замечательные люди. Когда я приехал в Россию впервые, конечно, испытывал определенное волнение. Стереотипы, вколачиваемые на протяжении десятилетий западными СМИ, не могли пройти бесследно. Но клишированные предубеждения насчет медведей на улицах и прочей ерунды мгновенно испарились, как только я увидел русских людей. Обнаружил: они ничем не отличаются от испанцев, итальянцев, немцев, французов. Простой человек — понятие не географическое, повсюду люди живут одними и теми же надеждами, мечтами, устремлениями и волнениями.

Мы все искренне переживали по поводу недавней ужасной авиакатастрофы над Синаем. Уверен, вы тоже не остаетесь равнодушными, когда нечто трагичное происходит в какой бы то ни было точке земного шара. 

Политикой не интересуюсь, но могу сказать одно: не стоит слушать всякие «бла-бла-бла», что вытряхивает на нас телевидение и сетевое пространство. За всей этой информационной мишурой нельзя забывать о главном: есть сердце, душа и разум. И это нас объединяет. Все очень просто.