Масштаб личности Высоцкого настолько велик, а оставленное им наследие так многогранно, что вокруг поэта просто не могут не ломаться копья. И это нормально. Главное, чтобы в оценках не договориться до абсурда.

Вскоре после смерти Владимира Семеновича Валентин Гафт разродился стихотворением-посвящением, в котором были такие строки:

И пусть по радио твердят, что умер Джо Дассен,

И пусть молчат, что умер наш Высоцкий.

Что нам Дассен? О чем он пел, не знаем мы совсем —

Высоцкий пел о жизни нашей скотской.

Валентин Иосифович, конечно же, замечательный и уважаемый артист, однако в данном случае он не прав. По двум причинам. Во-первых, никакой скотской та жизнь не была. А во-вторых, Высоцкий пел совсем не об этом. Марину Влади упорно спрашивают, почему она не увезла мужа к себе во Францию на ПМЖ. Да потому, отвечает актриса, что он очень любил свою страну. Именно из этого необходимо всегда исходить, говоря о Высоцком.

Порой бывает досадно, когда иные люди начинают трактовать наследие Высоцкого с абсолютно нелепых позиций. Оперируя в отношении артиста высокопарными терминами и определениями, называя его честью, совестью и болью нации, многие, сами того не замечая (а некоторые и вполне осознанно), скатываются к ложным обобщениям. Дескать, раз пел правду о жизни — значит, боролся с режимом. Жил, что называется, на разрыв аорты — стало быть, настоящий национальный герой. Не боялся подтрунивать над иными социальными язвами нашего общества — не иначе как был антисоветчиком.

Это полнейшая чушь. Не надо забывать, что, несмотря на пресловутые «запрещали» и «не пускали», Высоцкий был весьма обласкан этим самым режимом. Да, его пластинки при жизни официально почти не издавали, главных киноролей у него было раз-два и обчелся, сборников поэтических произведений, от которых сейчас ломятся стеллажи любого книжного магазина, он так и не дождался. Но при этом Владимир Семенович был одним из богатейших людей своего времени, обладателем чуть ли не единственного в Москве «Мерседеса», свободно выезжал за границу и в целом ни в чем себе не отказывал.

Напяливать на Высоцкого маску мученика и объявлять его персоной нон-грата в родной стране, по меньшей мере, бессовестно. Почему в нашем обществе сложилось такое сомнительное убеждение, что, мол, если человек поет и говорит, как дышит и чувствует, то он обязательно при этом должен находиться в непримиримой оппозиции и ломать устои? Не было ничего этого. Высоцкий ни с кем не боролся, ни к чему не призывал и ни на что не жаловался. Он вообще ни на какую мельницу воду не лил — просто говорил, что называется, во весь голос — во весь свой могучий, надтреснутый и бесконечно мужественный голос. И кому надо — те слышали. Оказалось, что нужно это было всей огромной стране. Другое дело, что одно и то же люди порой воспринимают по-разному. И отвергающим сегодня все советское (как правило, это те, кто выучился в СССР и сделал успешную карьеру, но почему-то предпочитает об этом не вспоминать), видимо, просто очень хочется записать Высоцкого в «свои». Им импонирует бредовая мысль, что Высоцкий ненавидел социалистический уклад и всю жизнь отчаянно против него восставал. А он про этот уклад ни слова не говорил.

«А люди все роптали и роптали, а люди справедливости хотят: мы в очереди первыe стояли, а те, кто сзади нас, уже едят». Ну и что тут антисоветского, антирежимного, а главное — уникального и применимого только к нашему обществу? У Высоцкого много таких ироничных, но абсолютно беззлобных песен. И тем, кому приятно видеть в них остросоциальные выпады, неплохо бы напомнить, что Высоцкого помнят и любят все равно не за это.

Феномен Высоцкого — несколько парадоксального свойства. Все любят слушать его песни, но, как правило, исключительно в оригинальном исполнении. К перепеванию их мы подходим с изрядной долей подозрения и заведомо не принимаем. Творчество Высоцкого — своего рода священная корова. Ни к какому другому отечественному артисту мы не относимся с таким трепетом и даже ревностью. У каждого из нас для Высоцкого припасен отдельный, сугубо личный уголок, и доступа туда никому другому нет.

25 января по Первому каналу покажут концерт, организованный к юбилею Высоцкого в «Крокус Сити Холле». Песни Высоцкого исполняли Григорий Лепс, Михаил Ефремов, Дмитрий Харатьян, Сергей Безруков, Дмитрий Дюжев, Александр Маршал, группы «Пелагея», «Серьга», «Сурганова и Оркестр» и другие известные музыканты и актеры. В любви всех вышеупомянутых к Высоцкому сомнений нет. Однако подобные мероприятия всегда проходят по одному сценарию: исполнители либо стараются петь «под Высоцкого», либо придумывать его песням нестандартные аранжировки. А и то, и другое — неблагодарные занятия.

У Григория Лепса, безусловно, сильный голос, но его нарочитая демонстрация в таких песнях, как «Купола» и «Парус», на пользу делу не идет. Сергей Галанин довольно невнятно исполнил «Лирическую» (ситуацию не спасли ни гитарное соло, ни струнный квартет) и еще зачем-то выдал малоубедительный опус собственного сочинения на стихи Высоцкого. «Сурганова и Оркестр» и группа Casual снабдили «Скалолазку» и «Песню правого инсайда» увесистыми рок-аранжировками. Одну из красивейших вещей Владимира Семеновича, «Балладу о любви» Дмитрий Дюжев спел под совершенно неуместный «около-хип-хоповый» аккомпанемент. В общем, каждый мастерился, как мог. В глубине души, думаю, осознавая, что канонические шедевры в новом прочтении не нуждаются. Самым удачным оказалось выступление Александра Маршала, который постарался исполнить «Як-истребитель» и «07» максимально близко к оригиналу, при этом, не форсируя почем зря голосовые связки.

Конечно, надменно фыркать и брызгать слюной в отношении подобных памятных акций не хотелось бы — приличная заполненность зала говорила о том, что людям такие вечера нужны. Однако самые внушительные аплодисменты следовали тогда, когда на экране демонстрировались кадры из документальной хроники с участием самого Высоцкого. И это лишний раз свидетельствовало: люди, купившие билеты, постарались убедить себя в том, что пришли не на вечер памяти, а на самого Высоцкого.

Мой ВЫСОЦКИЙ

Светлана СУРГАНОВА, музыкант, поэт, композитор, лидер группы «Сурганова и Оркестр»:

— Такое чувство, что я родилась с именем Высоцкого. Помню себя с трех лет — столько же времени в моей жизни есть его песни. Человек-глыба, человек-нерв, который заполняет тебя целиком. Честность в каждом слове и искренность в каждой ноте — вот, что покоряет сразу. Лет пятнадцать назад, когда только начинала петь, со мной произошла такая история. Мы с друзьями ехали из Питера в Пушкин в электричке. Я исполняла свои песни под гитару. На соседней скамейке сидел угрюмый мужчина, который искоса на меня поглядывал, а потом подошел и сказал: «Ты же Высоцкий в юбке!» Это был мега-комплимент и огромный аванс.

Александр МАРШАЛ, певец, гитарист, заслуженный артист России:

— С творчеством Высоцкого я познакомился еще в 70-е годы, когда учился в школе. Вспоминаю, как с друзьями переписывали его песни с магнитофона на магнитофон. Качество записи, конечно, было ужасное, голос звучал неестественно низко. Но мы, мальчишки, все равно знали все песни Владимира Семеновича наизусть. Интерес подогревало еще то, что Высоцкий был чуть ли не запрещен. Я всегда мечтал познакомиться с ним, но, увы, не успел.

Гарик СУКАЧЕВ, певец, поэт, композитор, режиссер, актер:

— Песни Владимира Семеновича я впервые услышал, когда еще был резвым карапузом. Как ребенок — запомнил детский цикл «В желтой, жаркой Африке, в центральной ее части». Потом, когда повзрослел, стал думать, что Высоцкий — мой старший товарищ. Казалось, он ходит где-то рядом по нашим улицам, просто мы не встречаемся. Наверное, так думали многие, ведь в его песнях отразилась история огромной страны, которая называлась Советский Союз — от первых послевоенных лет до 1980-го — года смерти Высоцкого. Интерес к творчеству Владимира Семеновича не ослабевает до сих пор. Наверное, поэтому в 1997 году Никита Высоцкий придумал премию «Своя колея», и вручает ежегодно накануне дня рождения отца. И я всегда с удовольствием в этом участвую.

Владислав МИСЕВИЧ, участник группы «Белорусские песняры», саксофонист, флейтист:

— Мы с Высоцким были хорошо знакомы, с Леонидом Борткевичем несколько раз ходили на его спектакли. Порой он, лукаво прищурившись, спрашивал: «Ну что, Мулявин не хочет мне помочь?» А у «Песняров» действительно были с Володей определенные совместные планы. Он ведь хотел профессионально записать песни, но это было проблематично. Чтобы помочь Высоцкому поработать на фирме звукозаписи, нужно было придумать какой-то хитрый ход. Вениамин Баснер написал цикл песен, и сама собой возникла мысль некоего уникального альянса: Володя поет песни официального композитора на собственные стихи под сопровождение государственного ансамбля — «Песняров». Эта любопытная комбинация вполне могла бы сработать, но пока мы думали, как бы все это провернуть, проблема решилась сама собой: Марина отвезла Высоцкого в Париж, и там он сделал пластинку. Его жажда записаться в профессиональной студии на некоторое время была утолена.

Игорь РАСТЕРЯЕВ, поэт, певец, композитор, актер:

— Владимир Семенович Высоцкий почти единолично царил в моей комнате вплоть до 15-летнего возраста. У меня был катушечный магнитофон «Астра» с набором бобин, из которых 90 процентов записей составляли произведения Высоцкого. Слушал их сам и приучал соседей. Потом родители купили кассетник, и я стал слушать все подряд. Но к тому моменту уже успел разучить почти всего Высоцкого. Когда был маленький, мне просто нравилось его творчество на уровне энергетики, смысла и голоса. А сейчас, чем старше становлюсь, тем больше понимаю уровень ответственности перед словом.

Георгий ГРЕЧКО, космонавт, дважды Герой Советского Союза:

— В 1978 году мы с Юрием Романенко побили рекорд американцев по длительности космического полета. Если бы с нами тогда не было песен Высоцкого, еще большой вопрос, смогли бы мы этого добиться или нет. В зависимости от возникавших ситуаций, мы слушали разные его вещи: героические, лирические, шуточные. А в самых экстремальных случаях заводили «Еще не вечер». Высоцкий словно был третьим членом экипажа.   

Расспрашивали Денис БОЧАРОВ и Феликс ГРОЗДАНОВ