Куда ходит детство

Тамара ЦЕРЕТЕЛИ

22.03.2013

150 лет назад в России появился первый детский сад. «Культура» решила отметить это историческое событие и на денек впасть в детство — снова отправиться в садик.

Ну, для кого «снова», а для кого и в первый раз. Мой поход стал дебютом — маленькой меня никуда не «сдавали», и сидела я дома. Детский сад с копошащимися во дворе карапузами видела исключительно сквозь ограду. Разменяв четвертый десяток, по ту сторону решетки наконец оказалась я сама.

«Не забудьте паспорт», — предупредила по телефону заведующая. Наверное, я единственная, кто пойдет в детский сад с удостоверением личности... С перепугу захватила и редакционную корочку, и даже загранпаспорт, вспомнив советский шлягер «Куда уходит детство, в какие города...» Подсознание шептало, что предстоит пересечь границу.

В садик меня определили по месту работы. Встать требовалось в семь утра. Соскоблив себя с подушки и проклиная все дошкольные учреждения мира, а также их юбилеи, иду сдаваться. Одна. Без мамы.

Мой садик — № 74. Находится не то чтобы в самом центре Москвы, но в приличном районе — на Новослободской. Опрятный, уютный, от архитектуры не веет госучреждением — построен в 2009-м.

Сегодняшний день я проведу среди бесконечных игрушек, детских рисунков, аппликаций, тарелок с кашей и прогулок во дворе. Может, даже стану самой крутой в песочнице.

Подойдя в девять к заветному строению, обнаруживаю у входа нагромождение «беспризорных» детских колясок. В тесном предбаннике родители надевают бахилы и ведут детей дальше. Никто не плачет — ни старшие, ни младшие. Стараясь не толкаться, следую их примеру (натягиваю бахилы, то есть), но мне в другую сторону — к охраннице, вопрошающе глядящей на меня из окошка. Пока разбирались с паспортом и редакционным удостоверением, педантично переносили мои данные в журнал, ждали сопровождающего (одну меня пока не пускают), начались занятия. Завтрак я не застала — там кормили пшенной кашей. Говорят, вкусно. А еще хлеб с маслом давали. И какао. Но я не очень расстроилась. Главное, чтобы днем уложили спать. Остальное — суета.

Ну, что ж, здравствуй, детский сад! Прими блудное дитя! Вот ты какой: с выкрашенными в разные цвета перилами, с горшками на подоконниках и полу — отчего-то совсем не казенными, аппликациями и рисунками на стенах, от которых не веет тоской и безысходностью, как в поликлиниках и санаториях. Или просто я выросла — вот и не веет.

Для начала меня определили в среднюю группу — трезво оценив интеллектуальные способности. Что ж, могло быть и хуже. В небольшой комнате за деревянными столиками дети мастерят скворечник — бумажный. Образец у них тут же — на миниатюрной доске. «Что нужно сказать?» — обращается к подопечным воспитательница, когда я пытаюсь протиснуться в комнату незамеченной. Получается у меня, конечно, плохо. Чувствую себя, как Венди перед Питером Пэном — мне очень неловко, что я выросла. «Здравствуйте!» — орут дети. Потом еще долго оборачиваются, разглядывают, то и дело повторяя: «Здрасьте, здрасьте, здрасьте».

«Клей не будем жалеть!» — деловито кричит начинающий мастер. Окружающие одобрительно кивают. Очевидно, этот возглас они слышат не в первый раз. Результаты скорбных трудов почти не отличаются от образца.

Младшая группа тем временем клеит бумажные цветы. Работают сосредоточенно, от усердия открыв рот — не то что старшие, трудящиеся между делом, с разговорчиками. «Помогите, мне, пожалуйста!» — хнычет девочка, поворачиваясь к воспитательнице. «Она неправильно делает цветочек», — ябедничает мальчик на соседку. «Ну, почему же, у нее такое видение», — объясняют ему творческий метод.

В яслях никакой работы — сплошные развлечения. В группу вводят новенькую — меня, то есть. «Покажите Тамаре игрушки», — просят «стареньких». Те послушно тащат книжки, машинки, мотоциклы, краны, тракторы, лото. Что приятно, особую активность проявляют мальчики. «Вот еще!» — кричит подрастающий джентльмен, несясь с трофеем и спотыкаясь. У моих ног оказывается трактор.

Наступает время второго завтрака. Все идут мыть руки. Возвращаются — их ждут нарезанные бананы. Я тоже сажусь за стол. Вот только на стуле не умещаюсь, приходится разместиться прямо на полу. «А моя мама придет из работы?» — вдруг спрашивает девочка с огромными скорбными очами. На меня накатывает волна ужаса — в детстве я тоже до дрожи в коленях боялась, что меня бросят... «Обязательно!» — обещаю страдалице. «А моя? А моя?!» — раздается рядом. «А за мной придут?» — обращаюсь к соседке. «Да, — кивает она. — Не плачь!»

Из яслей меня переводят в подготовительную группу — самую взрослую. Здесь рисуют гуашью. Сначала делают фон. «Не радугу делаем, Ангелина, а фон — там все размыто должно быть». Но у девочки упорно получается радуга. «А это что такое?» — разглядывает воспитательница очередное творение. «Каляка!» — честно признается автор. «Я же тебя фон просила нарисовать, а не каляку!» — негодует педагог.

Дети из старшей группы занимаются физкультурой. Носятся по залу в одинаковых белых маечках и черных шортиках. Визгу на весь этаж. Рядом со мной падает мальчик. Встав и немного подумав, утыкается в юбку воспитательницы — и давай реветь. «С утра не в настроении», — смущается та.

Кратковременная группа — сплошные карапузы, почти не говорят. Здесь большие игрушечные машины. И огромные — как блюдца — детские глаза. Мальчик Саша все время подходит к двери. «Мама нет, мама нет», — констатирует он. Дима сидит в своей машине и не произносит ни слова. Только смотрит удивленными безразмерными очами. И кивает. Или, немного подумав, отрицательно мотает головой.

В начале двенадцатого все идут гулять. У каждой группы своя «территория». Старшая строит из снега корабль — получается образцово-показательное судно. Не то что у средней группы — все разваливается, дети на борту не умещаются. «Покиньте корабль, он сейчас сломается и утонет», — доносится бодрый голос педагога. Экипаж нехотя сходит на берег.

«Подготовишки» играют в морскую фигуру. Никита изображает зверя, которого никто не может отгадать. Даже воспитательницы сдаются. Наконец он выпаливает: «Образец!» Все переглядываются. «Это из мультфильма», — объясняет Никита. «Бедные дети, что они смотрят!» — причитают взрослые.

Наконец, мы все идем обедать. Кормят сегодня овощным супом. На второе — рыба с картошкой. На третье — компот. Сытно. И, не поверите, даже вкусно. Правда, без трагедий не обошлось. У Димы хлеб упал в компот — поднялся рев. Успокоился, только когда дали второй кусок. Просто мальчик любит поесть. И я его понимаю.

Наступает самое интересное — время сна. Сколько бы я отдала, чтобы завалиться на два часа под одеяло, но кроватки все малы. Разочарованию нет предела — ведь с семи часов на ногах! Ну, или на карачках — смотря в какой группе нахожусь.

Алиса моей страсти ко сну не разделяет, пытается показать, как танцует. «Я — балерина», — объясняет она. Но только задирает ногу, очевидно, изображая гран батман, как ее зовут спать. Приходится повиноваться. Я с завистью смотрю на детей в постельках — делящих подушки, корчащих рожицы и весело кричащих: «А почитать?»

Хорошо, в редакции есть просторный диван... Выждав два с половиной часа, возвращаюсь в сад. Встречают бодрые, громкие, выспавшиеся дети. Какой-то неравноценный отдых у нас получился.

На полдник — котлеты с тушеной свеклой. Популярностью последняя не пользуется. Причем у всех групп населения. Возрастных, то есть. «Не люблю свеклу!» — делится вкусовыми пристрастиями мальчик. Зато кунжутные булочки идут на ура.

Наступает игровой час. Все занимаются кто во что горазд. Ксюша ведет со мной светскую беседу. «Мне русалка сейчас приснилась. Она яблоки чистила для салата». Потом, чуть подумав, добавляет: «Моего папу зовут Костя». «Моего тоже», — признаюсь я. Полный восторг.

«Как я смог родить таких детей!» — воздевает руки к небу Арсений, очевидно, воспроизводя чьи-то мысли. Это он на товарищей ругается, с которыми в войну играет. Правда, кто у них плохой-хороший-злой, не разобрать — сплошная пальба. «Потому что ты ко мне лез первый, а не я к тебе. И машина у меня лучше», — слышатся мальчишечьи разборки. Рядом стоит Максим и смотрит на Ксюшу, что сама себя развлекает. «Я с девочками не дружу, только помогаю», — объясняет он мне. «А тебе кто-то из них нравится?» — бестактно спрашиваю я. «София», — отвечает Максим и отворачивается.

Последний аккорд дня — прогулка. Правда, полноценной она уже не получается — не то что утром. За детьми то и дело приходят родители.

А вот меня никто не забрал. Ни одна душа. Хотя редакция в пяти минутах ходьбы от садика...