Петр НЕНАШЕВ

14.09.2018

Россия в сто пятый раз отметила День трезвости. Начиная с 1913 года 11 сентября (29 августа по старому стилю) проходит под лозунгом полного отказа от алкоголя. Данные последних лет свидетельствуют: пить в стране стали значительно меньше. С чем связана эта тенденция и что ей угрожает?

Пить стали меньше

Буквально за последнее десятилетие коренным образом изменилась ситуация с потреблением алкоголя — оно снизилось почти в два раза и сегодня находится на уровне 10–12 литров спирта на человека в год. Согласно статистике Минздрава, число больных алкоголизмом за последние 12 лет уменьшилось на 55 процентов, а количество тех, кому поставлен диагноз «алкогольный делирий» («белая горячка»), упало на 74 процента.

Уверенность в завтрашнем дне, стабильность — именно эти факторы стали определяющими, утверждают специалисты. Второй немаловажный аспект — востребованность в профессии, в целом по стране увеличивается число рабочих мест в реальном секторе (особенно в сельском хозяйстве). Пить с горя нет никакого резона, наоборот, нужно трезветь и выходить зарабатывать деньги. Что люди и делают.

Отдельного внимания заслуживает и пропаганда здорового образа жизни, и рост цен на алкоголь, и борьба полиции с контрафактом – все это повлияло на положительную динамику. Популярно и избавление от порока. Спрос на услуги «кодирования» сейчас стабильно растет, многие хотят «зашиться» — пьяниц нигде не жалуют, даже тех, кто умеренно выпивает.

Рынок медицинских услуг уже отреагировал на «трезвый спрос» — расценки выросли. Минимальный курс избавления от зависимости обойдется в 10 тысяч рублей, у хорошего проверенного специалиста «с рекомендациями» придется отдать 20–30 тысяч и больше. Впрочем, подход достаточно дифференцированный, за одну и ту же услугу с простого работяги, не обремененного лишними деньгами, могут взять восемь тысяч, а с богатого алкоголика — под сотню. Однако многие обходятся без медикаментозных методов, которые далеко не бесспорны. Главное — сила воли.

По усам текло

«Не было в допетровские времена употребления алкоголя, как и возможности его производства. Лишь по праздникам в старину варили пиво, в котором содержалось очень мало «оборотов», чуть больше, чем в квасе. Пили его не более раза-другого в год», — объясняет Григорий Тарханов, первый заместитель председателя «Союза борьбы за народную трезвость» (СБНТ, основан в 1988 году).

Отсутствие доступного сырья для массового производства спиртного — этот факт никем никогда не оспаривался. Не растут у нас на каждом углу сладкие фрукты, которые можно сбраживать, с ягодами тоже проблема. А зерно является наиболее неудобным и дорогим с точки зрения себестоимости продуктом для получения алкоголя.

Деревянная соха, урожай — в лучшем случае «сам-два, сам-три», — так русская деревня жила до конца XIX века, а кое-где и до времен коллективизации. Пить было нечего, да и не на что. Иностранцы, посещавшие Московию, о том не раз писали.

Так, австрийский дипломат Сигизмунд фон Герберштейн упоминает лишь о том, что богатые русские бояре любили угощать хмельным послов как дорогих уважаемых гостей. Но ни о каком повальном пьянстве простого народа в его «Записках» не сказано. Французский наемник Жак Маржерет, служивший на Руси при Борисе Годунове, в своей книге «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского» тоже не упоминает о каком-либо бражничестве наших предков. Да и в знаменитых былинах, где воины пируют при дворе того же князя Владимира, нет ни слова об упившихся персонажах. И напротив, в европейских эпосах подобных сцен предостаточно.

Стоит отметить, что в наших дохристианских религиозных традициях также нет никаких подтверждений народного пьянства.

Шальные деньги

В эпоху Ивана IV потребление алкоголя не росло, так что теория о том, что именно грозный царь начал «спаивать народ водкой», реальных подтверждений не находит.

«С подачи иностранцев в Московию из Европы стал проникать крепкий алкоголь — напитки на основе разбавленного спирта. Их пагубность была моментально оценена современниками, и распространение ограничили, оставив для торговли опасной новинкой лишь немногочисленные казенные заведения. Иными словами, государство взяло управление процессом в свои руки», — объясняет доктор исторических наук Игорь Фроянов.

Алкоголизма не было до времен Петра Первого, которого его друзья и наставники — Франц Лефорт и Патрик Гордон — активно спаивали. Чего стоит один только «Всепьянейший собор», который в народе расценивали как святотатство и нарушение вековых традиций. Но молодой царь, приученный к крепким напиткам, требовал того же от своих подчиненных. И винопитие стало расползаться по стране, сдерживала его лишь нищета большей части населения. Впрочем, после смерти реформатора ситуация постепенно стала стабилизироваться.

Рост пьянства во второй половине XIX века был связан с несколькими факторами. Во-первых, после реформ 1861 года многие крестьяне так и не нашли своего места: деревня люмпенизировалась. Проблема нашла отражение в поэме Николая Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»: 

Усадьбы переводятся,
Взамен их распложаются
Питейные дома!..

Обычный праздник поэт описывал так: 

Помимо складу винного,
Харчевни, ресторации,
Десятка штофных лавочек,
Трех постоялых двориков,
Да «ренскового погреба»,
Да пары кабаков.
Одиннадцать кабачников
Для праздника поставили
Палатки на селе. 

В свою очередь у Антона Чехова находим свидетельства того, что пагубной привычке все чаще подвергались и мещане, и мелкие чиновники.

Второй удар по трезвости был нанесен в 1895 году. Принятый с подачи Сергея Витте так называемый «пьяный бюджет» стали наполнять за счет массовой торговли водкой. К началу Первой мировой войны более 30 процентов поступлений госбюджета составляли «пьяные деньги», а потребление алкоголя подскочило почти до пяти литров на душу населения.

Ты меня сгубила

Эти тенденции тревожили общество. В 80–90-е годы позапрошлого века несколько раз предпринимались попытки создания организаций борьбы против пьянства. Одной из них стало Александро-Невское общество трезвости, которое было основано 30 августа 1898 года при храме Воскресения Христова, у Варшавского вокзала в Санкт-Петербурге, священником Александром Рождественским. Главной целью организация полагала просвещение рабочих крупных промышленных предприятий столицы. Инициатива нашла сторонников: через некоторое время печатных материалов о вреде алкоголя стало так много, что обществу пришлось завести собственную типографию.

Логичным продолжением тренда стал День трезвости, который был объявлен церковью 11 сентября, в честь православного праздника Усекновения главы Иоанна Предтечи (стоит вспомнить, что Ирод приказал казнить пророка во время пиршества — то есть царь был пьян). Строгий пост, крестные ходы, просветительская работа священников — все это должно было помочь борьбе с «зеленым змием».

Государство объявило «сухой закон» лишь в 1914-м (причина понятна — война). Позже борьбу с пьянством продолжила Советская власть, спиртное оставалось под запретом до 1925 года. Конечно, пить не перестали, но 0,2 литра в год — это почти как во времена Древней Руси. Да и потом, когда разрешили, никто не ринулся за алкоголем. К началу Великой Отечественной потребление было на уровне около двух литров спирта в год.

Несмотря на «наркомовские» 100 грамм на фронте, страна пить больше не стала, а после Победы интерес к спиртному продолжал снижаться. «К празднику — только легкие вина!» — подобные плакаты висели в магазинах, и дело шло на лад. К 1953-му достигли уровня 1,7–1,8 литра в год, но вскоре начались перемены. Новая власть не только прекратила антиалкогольную кампанию, но и пошла по пути Витте. К концу правления Никиты Хрущева пили уже более четырех литров в год.

Эпатажного первого секретаря отправили на пенсию, но те деятели, которые планировали экономику СССР, остались. В итоге доля бюджетных поступлений от торговли водкой продолжила расти. Страна спивалась, в начале 1980-х потребление достигло почти 11 литров чистого спирта в год. Многие расценивали это как катастрофу, не подозревая, что худшее еще впереди.

Активнее всех бил тревогу академик Федор Углов, знаменитый хирург, впоследствии основавший СБНТ, по собственной инициативе писал и публиковал материалы о вреде алкоголя.

«Нет ни одного научного труда, в котором бы не было доказано, что алкоголь — это наркотик. Между тем до сих пор находятся так называемые «ученые», которые упорно доказывают всем, что алкоголь — это пищевой продукт. Вместо того чтобы поставить вопрос об исключении алкоголя из графы «пищевые продукты», поскольку это дезориентирует людей, приучая их легкомысленно относиться к наркотическому яду, эти «ученые» упорно и бездоказательно настаивают на своей ошибочной и вредной установке. Как мы видим, ложь начинается с определения... Наука говорит нам правду: алкоголь — это наркотический яд, разрушающий здоровье человека», — писал Федор Углов в своей брошюре «Правда и ложь об алкоголе».

Михаил Горбачев загнал пьянство в подполье, вместо водки стали глушить различные опасные суррогаты. На бумаге потребление сильно упало, но фактически оно только выросло: страна в отсутствие легального спиртного массово переключалась на его заменители. Число смертей от пищевых отравлений подскочило в разы, стремительно прогрессировали токсикомания и наркомания.

К моменту развала СССР каждый гражданин в год усваивал уже 14–15 литров чистого спирта, и эта цифра продолжала расти. Начало 2000-х ознаменовалось ее ростом до 18, хотя многие тогда поговаривали, что реально — не менее 25.

Война продолжается

Несмотря на победы последних лет, проблема алкоголизма крайне остра, 10 литров в год — это очень много. И не стоит при этом оглядываться на Запад. Да, там пьют. В Германии — свыше 12 литров спирта на человека в год, во Франции — более 13, в Великобритании — 14, в Эстонии — 17 литров.

«Европейцы пусть решают свои проблемы сами, у нас тоже все не так хорошо. Дело застопорилось, а «алкогольная мафия» вновь переходит в наступление. Готовится ряд поправок к законодательству, которые отменяют отлично сработавшие меры по ограничению рынка спиртного, принятые в 2006–2009 годах. Иными словами, идет война, и мы, общества борьбы за трезвость, ее проигрываем. Ведь за нами нет тех неисчислимых ресурсов, которые имеются у производителей, а господдержки пока не наблюдается», — считает Григорий Тарханов.

«Говорить о том, что есть безопасные доли алкоголя, не приходится в принципе. Этанол — токсическое вещество, продукты его распада крайне вредны», — подчеркнул директор Московского научно-практического центра наркологии Евгений Брюн. Около 500–700 тысяч человек — столько ежегодно Россия теряет как от прямого, так и от косвенного воздействия спиртного. Страшную цифру подсчитал ведущий российский эксперт в области проблем алкогольной смертности и алкогольной политики, доктор медицинских наук, руководитель отдела информатики и системных исследований Московского научно-исследовательского Института психиатрии Минздрава РФ Александр Немцов. Для сравнения: от наркотиков погибают 100–150 тысяч.

«Нам сегодня стоило бы вспомнить опыт Ивана Грозного, когда государство строго контролировало распространение опасного «зелья», и более древние традиции. Те же пиры князя Владимира являлись общественным институтом того времени — аналогом парламента. Там принимали важные решения, люди собирались вовсе не для того, чтобы покушать да упиться. Легкое спиртное присутствовало, но лишь как обрядовый, ритуальный атрибут. За чрезмерное употребление алкоголя презирали», — отметил Игорь Фроянов.

Но пока что в планах — лишь новые запретительные меры, действенность которых многие специалисты ставят под сомнение. Так, есть идея разрисовать бутылки страшными картинками. «Любая информация о вреде алкоголя пойдет на пользу, в том числе и такая, — считает Евгений Брюн. — Маловероятно, что она подействует на взрослых, а вот на детей, скорее всего, окажет влияние».

С сигаретами, правда, не получилось: изображения на пачках лишь вызвали взрывной рост продаж портсигаров, а сам эффект снижения потребления табака оценивается в лучшем случае в два процента. Впрочем, даже эта цифра — на уровне статистической погрешности.

Более действенной мерой, по мнению Евгения Брюна, может стать запрет на продажу спиртного в спальных районах.

«Запреты, бесспорно, в чем-то помогут, но общий настрой нужно менять иным образом, — убежден Григорий Тарханов. — И именно просветительской деятельностью, причем массовой, с подключением федеральных СМИ. Например, срочно развенчивать злой миф о том, что Русь всегда пила. Увы, об этом пока можно лишь только мечтать». О «пивной проблеме» вообще предпочитают молчать, напиток активно рекламируется как чуть ли не полезный.

«Большая часть продаваемого в России пива фактически является «ершом». По ускоренной технологии пивоварения брожение останавливают именно спиртом, — объясняет Евгений Брюн. — При этом «пивным алкоголизмом» охвачены миллионы. Они не буйные, наоборот, тихие пьяницы. Постоянно поддерживают в своей крови определенный уровень алкоголя и неуклонно теряют человеческий облик».

Сейчас ситуация замерла в шатком равновесии. С одной стороны, власти понимают необходимость борьбы с пьянством. С другой — нет новых экономических рычагов воздействия, а запреты точно не помогут. Нужно искать резервы. К тому же у нас демократическое государство, просто так, по приказу, производство не перестроить. И алкогольную индустрию ограничить очень сложно: там ведь тоже люди, рабочие места, налоги.

Остается надеяться, что экономика не подведет, и потребление алкоголя продолжит снижаться самым естественным образом, без истерики и кампанейщины.