Нескромное обаяние порока: выставка к 200-летию Бодлера

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

15.11.2021

Нескромное обаяние порока: выставка к 200-летию Бодлера

Как «Цветы зла» проросли на русской и зарубежной почве.

Фонд Андрея Чеглакова презентовал свое выставочное пространство на Пречистенке совсем недавно — весной этого года. Казалось бы, время выбрано турбулентное: даже бизнесу, более прибыльному, чем показы выставок, приходится несладко. Впрочем, сам фонд существует с 2008 года, известен сотрудничеством с ведущими музеями — ГМИИ, ММОМА, Музеем архитектуры. Был ли шаг для знакомства с публикой верным и актуальным — покажет время. А пока новая выставка «В диалоге с Бодлером: Матисс, Роден, Руо…», приуроченная к 200-летию со дня рождения французского поэта, выглядит серьезной заявкой на участие в культурной жизни Москвы.

Прежде всего, это совершенно эстетский проект — под стать самой лирике «проклятого поэта». Изящно и со вкусом «смиксованы» русские и зарубежные художники и фотографы — от Матисса и Картье-Брессона до Виктора Пивоварова. Причем некоторые — как известный фотограф Владимир Клавихо-Телепнев — сделали работы специально для выставки. В названии экспозиции не случайно заявлен «диалог»: именитые авторы не пытались слепо скопировать сюжеты Бодлера. Тот же Одилон Редон, чьи литографии включены в проект, заявлял: «Я никогда не использовал ущербное слово «иллюстрация». Художники вдохновлялись Бодлером, желали понять его или даже спорили — в общем, взаимодействовали: каждый на свой лад.

Вот, например, рисунки Сергея Чепика — неоконченная серия, посвященная «Цветам зла»: публике ее показывают впервые. Чепик — блестящий ученик Андрея Мыльникова (у которого в наставниках был сам Петров-Водкин) — не смог найти свое место в советской России. Вариант рисовать в стол казался ему убийственным. Единственным выходом была эмиграция, но и заграница поначалу встретила сурово: на рубеже 1980—1990-х современное искусство имело четкие рамки, и Чепик — с его поставленной рукой и тяготением к фигуративу — в них не вписывался. Тем не менее он добился признания: вершиной его карьеры стали четыре монументальных полотна, созданные для собора Святого Павла в Лондоне. Именно через христианскую оптику художник исследовал стихотворения Бодлера — сложного, метущегося, раздираемого страстями. Один из лучших специалистов по французской литературе Георгий Косиков говорил о двуполюсности мироощущения Бодлера, его внутренней раздвоенности — между духовным и животным началом, Богом и сатаной. В графике Чепика чаша весов склоняется в сторону сакрального — и в скорчившейся в муках фигуре проступает образ Божественного.

Еще радикальнее выглядят работы Жоржа Руо — самого религиозного представителя авангарда. Его творчество стоит особняком: художник всерьез увлекался византийскими мозаиками и готическими витражами и воспроизводил их приемы в своих работах. При этом сюжеты Руо не всегда были религиозны: он с удовольствием изображал обитателей городского дна — клоунов и проституток. Но, конечно, его интересовали и светлые, возвышенные стороны жизни. Вот и в цикле, посвященном «Цветам зла», можно увидеть не только скелеты и страшные лица с пустыми глазницами, но и образ Христа. Правда, у самого Бодлера, как утверждал Косиков, добро не абсолютно — это не христианская любовь к Богу или к людям: «…бодлеровский сатана оказывается не ангелом, отпавшим от Бога, но, скорее, земной ипостасью Бога и «приемным отцом» человечества, а Бог — всего лишь сублимированным сатаною. Две «бездны», стремящиеся к слиянию, притягивают и отталкивают Бодлера одновременно, и его метания заканчиваются тем, что он застывает между ними в состоянии завороженности и ужаса».

Неудивительно, что неконвенциональные «Цветы зла» сразу после выхода вызвали скандал: публика середины XIX столетия не была готова к откровенному «любованию» злом. Хотя, по сути, это было лишь эффектной позой поэта, звонкой пощечиной общественному вкусу. Через две недели после выхода книги начался судебный процесс: Бодлера обвинили в богохульстве. В итоге он отделался штрафом в 300 франков, а также запретом на публикацию шести наиболее «непристойных» стихотворений — самые вызывающие из них сегодня кажутся легкой эротикой.

Скандальный флер характерен и для фотографий японского классика XX века Эйко Хосоэ, который делал снимки без привязки к стихотворениям Бодлера, но позже отобрал некоторые из них для издания «Цветов зла», вышедшего в 2006-м. На выставке можно увидеть хрестоматийный кадр — портрет японского анфан террибль, писателя Юкио Мисимы. На первый взгляд, он был полной противоположностью Бодлера — сильный духом и телом, усиленно занимавшийся спортом и с удовольствием позировавший полуобнаженным для обложки книги. Как известно, Мисима поднял промонархический мятеж и после неудачи совершил сэппуку. В активе у Бодлера было неудавшееся самоубийство, после которого он еще двадцать лет занимался саморазрушением. И все же есть что-то общее в эстетской позиции двух авторов. К тому же оба не боялись заглянуть в тайники человеческой души: «Исповедь маски» Мисимы в свое время шокировала благонравное японское общество.

В «Цветах зла» одной из главных тем является женский вопрос, причем отношение к дамам сердца у Бодлера было неровным: он то обожествлял их, то втаптывал в грязь. Чего стоит знаменитое стихотворение «Падаль», где лирический герой со сладострастием рассказывает красавице, как будет разлагаться ее труп. Свое толкование женской темы представила художница Леонор Фини — яркая, талантливая, сумасбродная и тоже скандальная, но отчего-то почти забытая: видимо, оказавшаяся в тени друзей-сюрреалистов. Фини «специализировалась» на женских образах, которые обычно решала в эротическом ключе. Она и сама меняла любовников как перчатки, причем среди них были и знаменитости — вроде художника Макса Эрнста. По слухам, в число ее кавалеров попал Анри Картье-Брессон, сфотографировавший обнаженную Леонор в бассейне во время путешествия в Италию. Это фото в 2007 году стало самым дорогим снимком мастера, проданным на тот момент на аукционе: его купили за 307 тысяч долларов. Между прочим, знаменитый кадр можно увидеть на выставке — он был опубликован в одном из изданий «Цветов зла». Здесь нет лица Фини — только идеальное тело, разрезающее водную гладь — и как контрастирует это с работами самой художницы, где женское лицо становится центром, «магнитом» произведения, а героини напряженно смотрят то ли на зрителя, то ли внутрь себя. И без этих странных сюрреалистических образов палитра «Цветов зла» сегодня уже кажется неполной.

Фотографии предоставлены пресс-службой фонда МосАрт.  Автор фотографий - Глеб Анфилов.