Проверено временем: выставка «Франция и Россия. 10 веков вместе»

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

15.10.2021

Проверено временем: выставка «Франция и Россия. 10 веков вместе»

В Музеях Московского Кремля исследуют феномен галломании.

Кажется, немногие страны оказали такое же влияние на Россию, как Франция. Благодаря урокам литературы мы помним страницы заграничного текста в «Войне и мире» — свидетельство «французолюбия» русских дворян. Впрочем, мода на все французское возникла далеко не сразу: отношения наших стран на протяжении веков складывались не безоблачно. Рассказам об этих «взлетах и падениях», а также о взаимном влиянии культур посвящена масштабная выставка, организованная в перекрестный Год межрегионального сотрудничества России и Франции.

В условиях пандемии и закрытых границ Музеям Московского Кремля удалось сделать невозможное. На выставку приехали не просто заграничные экспонаты, но совершенно уникальные вещи. Своеобразная точка отсчета — грамота французского короля Филиппа I с автографом его матери, королевы Анны. На пожелтевшем пергаменте XI века видна выцветшая надпись, сделанная кириллицей: «ANA PЪHNA». То есть «Королева Анна» — дочь Ярослава Мудрого была замужем за королем Генрихом I.

Не менее уникальный экспонат — знаменитое Реймсское Евангелие, состоящее из двух частей: первая написана на древнерусском изводе церковнославянского языка кириллицей (XI век). Вторая — на хорватском изводе церковнославянского языка глаголицей (1395). По одной из легенд, рукопись попала во Францию благодаря Анне Ярославне — правда, доказательств этой версии нет.

Впрочем, несмотря на «русский след», в Средние века отношений между нашими странами не существовало. Об этом свидетельствует грамота короля Генриха IV (1595), отправленная царю Федору Иоанновичу. Имя русского монарха, правившего к тому времени целое десятилетие, вероятно, еще не было известно во Франции — поэтому в документе оно попросту не упоминается.

Первые регулярные дипломатические контакты были установлены лишь в XVII веке. А уже в 1717-м русский император Петр I пожаловал с визитом во Францию — в рамках большого европейского турне. К этому же времени относятся многочисленные прецеденты французской культурной экспансии: в нашу страну стали заглядывать заграничные архитекторы, живописцы, шпалерные мастера. На выставке можно увидеть примеры взаимного влияния. В частности, шпалера «Портрет Петра I», отсылающая к живописной работе Жан-Марка Натье, была выткана на Петербургской императорской шпалерной мануфактуре.

Дело Петра I продолжили следующие поколения русских монархов. Во времена царствования Елизаветы Петровны началась полноценная галломания. Примерно в то же время Франция по-настоящему заинтересовалась северным соседом. В частности, на выставке можно увидеть книгу Вольтера «История Российской империи при Петре Великом», написанную по заказу русской императрицы.

В эпоху Екатерины II, культивировавшей образ просвещенного монарха и переписывавшейся с Дидро, контакты с Францией вышли на новый уровень. Императрица приглашала в Россию французских художников, архитекторов, философов. Учредила Академию художеств — причем в рамках обучения будущих мастеров отправляли на три года в Париж. И, конечно, заказывала французским мастерам изящные вещицы. В частности, в экспозиции есть предметы из знаменитого Орловского сервиза, подаренного фавориту императрицы Григорию Орлову. Сервиз, изначально состоявший из более чем трех тысяч предметов, был изготовлен в придворной мастерской серебряников Ретье — ее рекомендовал Екатерине II знаменитый скульптор Фальконе.

Еще один уникальный экспонат — набор пуговиц, принадлежавший князю Николаю Юсупову, долгое время жившему за границей. На пуговицах изображен король Людовик XVI и деятели времен начала Великой Французской революции. Эти застежки вовсе не были элементом декора: они демонстрировали взгляды владельца — сегодня подобную роль выполняют надписи на одежде. Как известно, Людовик XVI отказался от абсолютизма и стал конституционным монархом. Однако в России того времени идея ограничения власти не приветствовалась.

— Скорее всего, Николай Борисович не просто так попросил прислать ему сет пуговиц, — объяснила журналистам один из кураторов выставки Светлана Амелёхина. — Конечно, использовать его на родине он не мог, но этот политический курьез хранился в его коллекции. Аналогичный сет — чуть меньший по размеру — находится в собрании Музея Виктории и Альберта. Еще несколько подобных пуговиц есть в частной коллекции. Другие примеры нам неизвестны. Кстати, в Музее Виктории и Альберта вскрыли пуговицы и таким образом выяснили, что это печать на шелке. Как сделаны пуговицы, показанные на нашей выставке, мы не знаем. К сожалению, не можем сказать, в какой мастерской они изготовлены. Видимо, их делали недолго — пока изображенные на них деятели интересовали публику.

Политические отношения России и Франции носили волнообразный характер: сближения — например, при Павле I — сменялись взаимным отторжением. Однако культурные связи в течение многих десятилетий оставались незыблемыми. Об этом свидетельствует гостиная Людовика XVI в апартаментах Николая II и Александры Федоровны в Зимнем дворце. Что именно хранилось в гостиной, толком неизвестно, но само название, вероятно, отсылает к воспоминаниям о визите в Париж в 1896-м, когда монаршая чета присутствовала при закладке моста императора Александра III. На выставке можно увидеть один из подтвержденных предметов интерьера гостиной — рукоять для трости из мургабского нефрита. Кто преподнес ее венценосным супругам, установить не удалось. Аналогичным образом, неизвестны и первые владельцы изящного французского кружева, хранившегося у Александры Федоровны. Однако эти тонкие нити — как и те, что протянуты между нашими странами — уцелели, несмотря на все ужасы и потрясения последних ста лет.

Фотографии: Сергей Киселев / АГН «Москва».