В Новой Третьяковке — большая ретроспектива Роберта Фалька. Правда, пока без публики.

Путь выставки к зрителям оказался длинным и извилистым: изначально ее планировали открыть осенью 2020-го. Однако из-за ограничений московские музеи закрылись, и открытие провели 23 декабря в онлайн-формате. Теперь столичные музеи со дня на день собираются распахнуть двери, хотя точная дата неизвестна — пока ограничения в Москве продлили до 21 января.

Между тем ретроспектива к 135-летию художника получилась масштабной: почти 200 работ. Роберт Фальк — изменчивый, ускользающий от определения художник, один из основателей авангардного «Бубнового валета», отдавший дань импрессионизму и даже старым мастерам. Ни одна из его ипостасей не была востребована в Советском Союзе, и художник ушел во внутреннее затворничество. Как постоянно меняться и при этом оставаться самим собой, когда вокруг бушуют волны истории, — об этом расскажет выставка.

«Культура» побеседовала с куратором Татьяной Левиной.

— Как выстроена экспозиция?

— По хронологическому принципу. Правда, в самом начале мы поместили скандально известную «Обнаженную» (1922-1923), на которую на выставке «30 лет МОСХ» в Манеже ругался Хрущев. Это полотно — своеобразная заставка выставки. Напротив расположен монитор, на котором можно увидеть кадры посещения Хрущевым Манежа.

— Были какие-то работы, которые не удалось получить на выставку, хотя очень хотелось?

— Да. Мы не смогли найти большой двойной портрет родителей. Это довольно гротескное произведение — примитивистского периода творчества Фалька. Еще 10 лет назад я видела его в одном частном собрании. Но с тех пор местопребывание изменилось, и нам не удалось его установить.

Большая, интересная работа «Девочка в кресле» есть в Екатеринбургском музее изобразительных искусств. Она должна была приехать в Москву, мы опубликовали ее в каталоге выставки. Но из-за пандемии сдвинулись выставочные планы по всему миру, и картина не успела вернуться с выставки, на которой экспонируется.

Еще есть ранняя импрессионистическая вещь «Лиза на солнце», она сейчас на выставке русского импрессионизма в Потсдаме. Вот этих трех работ нам особенно жаль, хотелось бы видеть их в Москве.

— Правда ли, что вдова Фалька, Ангелина Щекин-Кротова, рассредоточила картины мужа по музеям Советского Союза?

— Ангелина Васильевна хотела, чтобы люди по всей стране могли увидеть живопись Фалька. Она обдуманно распределяла работы: нередко они оставались там, где проходили его выставки. Скажем, в Армении была выставка Фалька, и там довольно много его вещей. Нам удалось получить две важные работы из Национальной картинной галереи Армении. Всего в выставке участвуют 19 музеев, и в условиях эпидемии собрать картины было непросто. Например, героическим образом привезли картину из Владивостока. Когда наш хранитель прибыла в Приморский край, из-за непогоды отключили электричество. При заселении в гостиницу ей выдали свечку. В общем, работа над выставкой шла тяжело и напряженно.

— Правда ли, что в экспозиции есть картина с автографом режиссера Микеланджело Антониони?

— Да, из Пензенской областной картинной галереи. Это «Крымский пейзаж. Коктебель», написанный в 1914-м: Фальк в те годы много работал в Крыму. В 1975-м вдову художника навестил Микеланджело Антониони, приехавший в Москву на Международный кинофестиваль. Ангелина Васильевна показала ему произведения мужа. Антониони понравились картины, и на подрамнике одной из работ он оставил автограф, отобрав эту вещь для покупки. Но Ангелина Васильевна не хотела ничего продавать за границу, хотя переводчица ее уговаривала — мол, это же король кино. В утешение вдова художника подарила Антониони два рисунка Фалька. Режиссер хотел заплатить, однако Ангелина Васильевна отказалась: «Вы — король, а я — королева, ведь мой муж был королем живописи». Так на подрамнике остался автограф Антониони.

— Как можно определить место Фалька в «Бубновом валете»? Известно, что он не был радикальным художником — в своих экспериментах не пошел дальше кубизма.

— Кубизм у него был достаточно умеренный. В целом Фальк действительно менее радикален по сравнению с другими художниками «Бубнового валета». Он очень станковый — в этом его особенность. У Фалька нет стремления к авангардной экспансии, выходу за пределы станковой картины. 

— С чем был связан его переход к реализму?

— Я не могу это назвать переходом к реализму. Поворот к старым мастерам в начале 20-х можно сопоставить с аналогичными тенденциями во французском искусстве того времени: например, в творчестве Пикассо. В случае Фалька это был закономерный шаг. Другое дело, что во второй половине 1920-х стремление создать «искусство музеев» в некоторой степени стало совпадать с той перестройкой искусства, которую проводило государство. Но это, к счастью, почти не затронуло Фалька. Ломка, происходившая при насаждении социалистического реализма, его не коснулась, потому что в 1928 году он уехал в Париж и пробыл там почти 10 лет. И вернулся уже в пейзаж после битвы. Его творчество в дальнейшем оставалось искусством частного человека. Поэтому, кстати, Фальк был так важен для художников второй половины 50-х, для возрождающегося искусства — ему удалось держаться в стороне от многих вещей.

— Жалел ли Фальк о возвращении из Парижа? Он ведь так и не вписался в советскую действительность.

— Высказываний его на этот счет нет, хотя, конечно, его спрашивали, почему он решил вернуться. Это чудо, что Фалька не посадили и не уничтожили. Вообще, он скучал по России и очень хотел домой, на родину.

— На выставке есть работа «Красная мебель» — необычная и притягательная. О чем она?

— Визуальный язык Фалька нельзя однозначно перевести. Он говорил ученикам: когда вы работаете над натюрмортом, это должна быть не жизнь вещей, а ваша усилившаяся внутренняя жизнь. В «Красной мебели» это видно: натюрморт расширился, захватил окружающее пространство, стал интерьером. Картина основана на красном цветовом фундаменте; кусок чистых белил в живописи скатерти кажется незакрашенным белым грунтом. Я не хочу однозначно трактовать работу. Это живопись.

— Справедливо ли представление о том, что поздние вещи Фалька порой лучше ранних и что в зрелом творчестве он вышел на новый уровень?

— Я бы так не сказала. Для меня, возможно, интереснее его парижские вещи. Особенность Фалька в том, что он сохранял уровень работ на протяжении всей жизни. В отличие от многих советских художников, которые ярко начинали, но потом оказались сломлены.

— Когда началось признание Фалька?

— В 1958-м, в год его смерти, была организована персональная выставка. Потом, в 66-м, была выставка на Беговой — на нее стояли огромные очереди. Однако нельзя сказать, что это было официальное признание. В целом музеи начали покупать его работы в 60-е. Но Третьяковская галерея в основном приобретала вещи Фалька уже в 1980-е (в собрании ГТГ более полутора сотен произведений Фалька. — «Культура»). 

— Какие картины на выставке для вас самые важные?

— Я люблю «Пейзаж со свиньями» — это хорошая работа. «Портрет Киры Константиновны Алексеевой» — дочери Станиславского и второй жены Фалька. «Автопортрет в желтой кофте» из Русского музея. Портрет Соломона Михоэлса и натюрморт «Голубка и роза»: на выставке эти картины висят рядом. Фальк дружил с Михоэлсом и хотел написать его портрет. Но тот не мог позировать, все время был занят: Еврейский антифашистский комитет, режиссура... В итоге Фальк сделал наброски, по которым написал этот портрет. В 1948-м Михоэлс был убит по приказу Сталина. Фальк выполнил несколько зарисовок режиссера на смертном одре. Во время похорон он взял из гроба бумажную розу. Потом поместил ее в чашку, рядом поставил голубую глиняную голубку, купленную на рынке, и написал натюрморт. И сказал жене, что это реквием по Михоэлсу. 

Из поздних произведений хочу отметить «Картошку» — важную работу для художников группы «Девятка»: Андронова, Никонова, Вейсберга. Картина была показана на посмертной выставке Фалька в 1958 году и стала предметом обсуждения среди художников. Совсем простой мотив — картошка в корзинке — и при этом сложная насыщенная живопись. Некоторые мастера впоследствии написали свои варианты «Картошки» — например, Никонов и Вейсберг.

На фото: Р.Р. Фальк. Солнце. Крым. Козы. 1916; Золотой пустырь. Самарканд. 1943. Фотографии предоставлены  пресс-службой галереи.