Легенда номер один

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

24.10.2019

Государственная Третьяковская галерея отметила столетие Музея живописной культуры — почти мифической институции, учрежденной в первые годы существования советского государства. Далеко не все знают: богатая коллекция русского авангарда попала в Третьяковку из фондов ликвидированного МЖК. В национальное хранилище передали лучшие работы — входившие в так называемый «Список № 1», это и дало название нынешней выставке. Чтобы воссоздать облик и дух легендарного учреждения, задействовали не только ресурсы ГТГ: к участию привлекли 15 российских, 5 зарубежных музеев, а также 4 частные коллекции.

Проект «Авангард. Список №1», конечно, не дотошная реконструкция. Тем более, за короткую жизнь, с 1919-го по 1929-й, музей сменил несколько адресов. Третьяковка обращается к 1925–1927 годам, когда экспозиция находилась на Рождественке, 11. Появление подобного учреждения было совершенной авантюрой, возможной только в послереволюционное время, когда левые художники получили карт-бланш. Они мечтали создать музей нового типа. Существовавшие казались Кандинскому и Малевичу, идеологам МЖК, неповоротливыми мастодонтами. Фонды решили комплектовать работами современников. Отказались от сплошной — «шпалерной» — развески: сегодня она считается моветоном, однако в те годы другой практически не знали. На черно-белых фотографиях, представленных в Новой Третьяковке, между картинами много воздуха. Хотя, конечно, интерьеры куда скромнее пространств, спроектированных для нынешней экспозиции — с эффектным алым «предбанником» и красным же коридором на выходе. В МЖК был «Аналитический кабинет», его также попытались воссоздать. Художники, например Соломон Никритин, не только показывали новое искусство, но и изучали его математическими методами. Надо ли говорить, что теперь подобные исследовательские центры есть у любого уважающего себя музея, особенно занимающегося XX–XXI веком, — например, у того же Центра Помпиду.

Создатели МЖК словно чувствовали: музей будет меняться, приобретать новые функции. И не ошиблись: теперь это не просто хранилище искусства — скорее, место, где можно и учиться, и отдыхать, и даже социализироваться. Конечно, всех преобразований Кандинский со товарищи не предусмотрели. В правилах Музея живописной культуры строго указывалось: «Запрещается срисовывать и фотографировать художественные произведения». В наши дни без селфи на фоне картин никуда, в некоторых учреждениях даже устанавливают специальные стенды с гигантскими репродукциями. О подобных вещах сто лет назад не задумывались. Зато другие требования вполне актуальны: посетителям МЖК не разрешалось грызть орехи, а также предлагалось сдавать зонты на хранение в камеру.

Но главное — все-таки содержание. Среди попавших в музей были и слабые авторы, однако доминировали, конечно, нынешние классики: Петр Кончаловский, Наталия Гончарова, Михаил Ларионов, Василий Кандинский, Казимир Малевич, Павел Кузнецов, Ольга Розанова, Любовь Попова, Александра Экстер... В Третьяковке работы сгруппировали по залам, обозначили помещения буквами от A от F. Каждая комната — пример особых отношений предмета и изобразительных средств. Художников объединял интерес к форме: живопись достигла предела, не могла соревноваться с фотографией в передаче реальности и срочно искала новые задачи.

Отдельный зал — вполне традиционное фигуративное искусство: в МЖК этот раздел появился только в 1927-м, когда в фонды поступили работы остовцев. Выделяется зловещее полотно Юрия Пименова «Инвалиды войны» (1926) из Русского музея, выполненное в ключе немецкого экспрессионизма и вполне антивоенное по духу.

Картины из МЖК попали не только в Третьяковку, но и в региональные музеи. Некоторые вещи чуть было не уничтожили — часть из них, чудом сохранившиеся, представлены в отдельном зале: например, произведения Александра Древина, Льва Бруни, Василия Чекрыгина, а также Кончаловского, Розановой... Ряд творений оказались за границей. Огромная удача нынешней выставки — показ двух картин Малевича, «обосновавшихся» на Западе. Из лондонской Тейт приехал «Динамический супрематизм № 57». Его списали с баланса ГТГ в 1975 году — вероятно, в обмен на архивные документы, предложенные частным лицом советскому правительству. А из кёльнского Музея Людвига прибыл «Динамический супрематизм № 38». В 1972-м его получил американский бизнесмен Арманд Хаммер, прадед голливудского актера Арми Хаммера, отдавший взамен творение Франсиско Гойи. Третьяковка впервые демонстрирует документы, связанные с передачей работ Малевича. Теперь произведения снова в Москве: как подтверждение, что мечты и старания художников, совершивших музейную революцию, были не зря.




Фото на анонсе: Софья Сандурская/mskagency.ru