Вызывает «Таймыр»

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

16.11.2016

Центр фотографии имени братьев Люмьер представил полную ретроспективу Якова Халипа. Галерея не в первый раз обращается к некогда звездным, но теперь почти забытым именам, открывая для публики Наума Грановского или Николая Хорунжия. Герой нынешней экспозиции — классик, творчеством которого последние три десятка лет интересовались незаслуженно мало. Выставка «Покорение. Наследник авангарда Яков Халип» призвана восполнить пробел. Она показывает эволюцию мастера: от дерзких, с лихими ракурсами ранних кадров до ностальгических снимков 1970-х.

Карьера будущего фотографа началась на советской фабрике грез: с 1927 года он работал ассистентом оператора на нескольких киностудиях. Организаторы подготовили маленькую сенсацию — впервые атрибутированные кадры, сделанные Халипом на съемках фильмов «Железная бригада», «Каторга», «Простые сердца». В тот же период состоялось знакомство с Родченко, оказавшим на юношу огромное влияние. Недаром ранние фото Халипа — насквозь конструктивистские, с форсированной перспективой и тягой к лаконичности. Считается, что его наставник вместе с женой Варварой Степановой даже делали раскадровку будущих снимков. Так, по крайней мере, произошло при работе над альбомом «20 лет РККА»: Родченко с супругой занимались оформлением, а Халип готовил серию фотографий. Художникам требовалась своеобразная кульминация — ясный и выразительный кадр. Так получился снимок «В дозоре» (1936), где бинокль одетого в белоснежный китель капитана рифмуется с грозным дулом орудия: идеальная, тщательно выверенная геометрия.

Следование заветам Родченко не означало слепого копирования. Халип рано нащупал свой путь: увлекся, как не без предубеждения говорил мэтр, «красивостью». Впрочем, Александр Михайлович тут же признавал: «...Халип сумел показать фотографическими средствами действительно красивую жизнь в стране социализма». Эта цитата из журнала «Советское фото» (1936) — отсылка к работам, сделанным для крупнейшего туристического агентства СССР «Интурист». Невский проспект предстает здесь заманчивым и таинственным, здание отеля переливается огнями, а иностранцы в щегольских костюмах и шляпах выглядят довольными увиденной советской жизнью. При всей изысканности — ни грамма слащавости: вкус Халипа не подводил. 

Не изменил он фотографу и в послевоенное время, когда снимки заметно потеплели, стали более человечными. Веселые лица студентов МГУ — красивые, открытые, с горящими глазами. Романтичный и в то же время буржуазный кадр, запечатлевший обед в ресторане «Седьмое небо» на Останкинской телебашне. Заграничные картинки: Рим со знаменитой «Вставной челюстью» — монументом в честь короля Виктора Эммануила II. Или Стокгольм с ровненькими, аккуратными — словно спроектированными в IKEA — пешеходными переходами. А также причудливый, испещренный игрой теней базар в Марокко: будь фото сделано в цвете, можно было бы говорить о Халипе как предшественнике знаменитого колориста Георгия Пинхасова.

Однако самые пронзительные кадры — те, где автор окунается в чистый репортаж. Например, спасение папанинцев: ради этой съемки он в 1938 году отправился на Северный полюс. По счастливому стечению обстоятельств, мастер оказался на «Таймыре» — одном из двух ледоколов, которые первыми настигли дрейфующую станцию. В итоге удалось запечатлеть последние часы знаменитого лагеря на льдине.

Другой мощный эпизод — фронтовые съемки. Во время Великой Отечественной Халип подружился с Константином Симоновым, уважавшим фотографа за то, что в работе тот не отступал ни перед какими трудностями: «А большего, между прочим, на войне и не требуется». Правда, Симонов вспоминал и о разногласиях, возникших по поводу душераздирающего снимка «Горе» (1941): изображения родителей с двумя маленькими детьми, бредущих по грязи и толкающих повозку с нехитрым скарбом. В позах людей было столько надрыва и отчаяния, что нацеленная камера показалась Константину Михайловичу неуместной. Халип же остался иного мнения. «Мы были оба по-своему правы», — резюмирует Константин Симонов. Еще один пронзительный кадр, демонстрирующий умение передавать экзистенциальные моменты, — бойцы на костылях, разглядывающие огромную пушку. 

Выставка не зря называется «Наследник авангарда»: сформировавшийся в поздние 20-е, Халип так и не смог расстаться с конструктивистской оптикой. Впрочем, наложенная на авторский взгляд — репортажный, острый, цепкий — она дала поразительный результат.