Предыстория конфликтной ситуации такова. Существует ряд постановлений, направленных на то, чтобы работа федеральных государственных учреждений была более эффективной. Для этого в конце каждого года издается постановление правительства об использовании бюджетных ассигнований в году наступающем. А затем ведомства детализируют его применительно к своей отрасли. Появился такой документ и в Министерстве культуры — это приказ от 30 ноября 2012 г. № 1480 «Об утверждении критериев и целевых показателей эффективности деятельности…»

Для оценки эффективности деятельности подведомственных Минкульту НИИ разработано 19 критериев. В их числе выполнение государственного задания, количество изданных научных исследований, доля научных публикаций в изданиях, индексируемых в информационно-аналитической системе РИНЦ (Российский индекс научного цитирования) и базе данных «Сеть науки». Учитывается также доля докторов наук среди научных работников, количество участников научно-практических мероприятий, выполнение контрольных цифр приема аспирантов, наличие программ международного научного сотрудничества. Существенное значение имеют и финансово-экономическая деятельность учреждений, исполнительская дисциплина. Особое внимание уделяется выполнению поручения Президента РФ о повышении средней зарплаты педагогам и научным работникам. По сути, последний тезис о зарплате явно читается как вопрос: «Соответствует ли объем работы количеству сотрудников?»

Руководители подведомственных НИИ представили министерству концепции дальнейшего развития. Однако директор РИИИ кандидат искусствоведения Т.А. Клявина защищать свою концепцию (кстати, представленную с запозданием) на заседание в Минкультуры не приехала и никого вместо себя не прислала. Более того: когда комиссия министерства отправилась в Петербург, ни директор, ни замдиректора по науке на запланированную встречу не явились, а остальные сотрудники института заявили, что обсуждать концепцию развития не готовы. Это выглядит, по меньшей мере, странно. В СМИ промелькнуло пояснение: концепция еще «сырая». Но ведь распоряжение головного ведомства поступило еще в январе, так что время на подготовку было. Да и без всяких напоминаний институт должен иметь концепцию развития. А если требовалось время на доработку, почему бы заранее не договориться с министерством по этому поводу — не было бы ни удивления, ни раздражения.

При этом в прессе, очевидно, не без участия самого РИИИ, стала распространяться и активно обсуждаться информация о возможном превращении его в филиал находящегося в Москве Российского института культурологии (РИК). Высказывалось опасение, что если Зубовский институт станет филиалом московского, то для его закрытия будет достаточно распоряжения руководителя головного учреждения. Зачем закрывать? Есть ответ и на это: якобы Москва хочет захватить (в публикациях даже употребляется термин «рейдерство») здание, которое занимает сейчас РИИИ, в историческом центре «северной столицы», на площади Исаакиевского собора.

Сопровождалось это высокомерными замечаниями сотрудников РИИИ о том, что РИК является «малоизвестным московским институтом со штатом в шесть человек», что уровень и потенциал РИИИ намного выше, чем у РИК, и что, наконец, следовало бы самому Институту культурологии стать филиалом Зубовского института. При том, что никаких официальных документов о том, кто кому будет подчиняться, пока никто не видел, а директор РИК Кирилл Разлогов заявил: никого прибирать к рукам он не собирается, тем более насильно.

Что тут сказать… Во-первых, подобные высказывания не делают чести их авторам и тем, кто все это повторяет. Во-вторых, научный потенциал РИК выше — и значительно: у нас 42 доктора наук и 77 кандидатов, а в составе РИИИ — 17 и 44, соответственно. В-третьих, как ни сваливай на чьи-то «происки», факт остается фактом: кризис-то не преодолен. Проблема повышения зарплаты сотрудников не решается, внятных предложений по этому поводу, как я понимаю, не появилось. Что касается институтских традиций, то следует напомнить, что свой статус и название РИИИ менял неоднократно. С 1968 года это вообще был научно-исследовательский отдел Института театра, музыки и кинематографии, статус НИИ вернули ему только в 1992 году. Но это так, к слову, профессионализм его сотрудников, среди которых, в частности, был и знаменитый пушкиновед Юрий Тынянов, всегда оставался на высоком уровне.

Руководство РИИИ противоречит самому себе: направили президенту и правительству РФ письма и телеграммы, в которых сообщают, что будут стоять до конца, защищая честь и достоинство науки, но при этом уже сократили 11 сотрудников, а 30 перевели на работу по совместительству. Опасаются «поглощения» со стороны Института культурологии, но тут же говорят, что научные направления у институтов — разные. Так если направления, разрабатываемые РИИИ, нужные и никем не дублируются, то кто же будет его закрывать? Опасения нелогичны. По сути, идет эскалация кризиса, а не поиск позитивных и конструктивных решений, которые могут сохранить главное — науку.

А ведь пример успешного выхода из кризиса есть: сходный по профилю Институт искусствознания, нынешний директор которого Н.В. Сиповская представила на заседании в Министерстве культуры и решения, и концепцию развития, заинтересованно ответила на все вопросы и замечания. В декабре 2012 года там тоже начинали с противостояния Министерству культуры, тоже направляли письма президенту, но быстро перешли к конструктивному диалогу с ведомством, понимая, что оптимизация научной деятельности неизбежна, от оценки ее экономической эффективности не уйти. Кстати, Институт культурологии, которого почему-то так боятся наши питерские коллеги, уже имеет опыт оптимизации, уточнения планов, формирования концепции развития. Лучше видеть и понимать реальное положение дел, чем выдавать желаемое за действительное.

Понятно, что положение российской гуманитарной науки сегодня таково, что надо отстаивать ареал своей деятельности, доказывать и разъяснять значимость в первую очередь фундаментальных исследований, их особенность, длительность, необходимость затрат. Понятно также, что нынешнее положение складывалось в течение как минимум двадцати лет. Ситуация усугублялась все более скудным бюджетным финансированием деятельности подведомственных Министерству культуры НИИ, сокращением окладов, вынужденным поиском научными работниками заработка «на стороне», ослаблением связей руководства институтов с профильным министерством, забвением, по сути, результатов многолетних исследований и, наконец, потерей, как ни тяжело это признавать, научного потенциала.

Теперь о деньгах. Понятно, что ситуация, когда неквалифицированный работник, например дворник, получает сегодня значительно больше ученого, просто оскорбительна. Но тем и отличается российская наука, что продолжает держаться на энтузиастах. Вот и представители РИИИ заявляют, что согласны на крошечные зарплаты, лишь бы никого не сокращали. Но ведь это — полное безобразие! Сами себя не ценим. Более молодое поколение вряд ли может нас понять. Выходит, что научная работа ничего не стоит, раз мы согласны получать эти крохи и не хотим ничего менять. И кто же захочет прийти работать нам на смену, перенять наш опыт и зарплату?

Настоящая наука — занятие мучительное и кропотливое. На руководстве научного учреждения лежит ответственность за сохранение и поддержание творческой атмосферы, создание условий для ведения плодотворной научной работы, обмена мнениями, дискуссий, научной полемики.

С другой стороны, статус государственных (ведомственных) бюджетных учреждений определяет их экономическую зависимость от решений министерства, которое, в свою очередь, подчиняется решениям вышестоящих инстанций. Так что руководство институтов обязано предлагать министерству концепции, программы, планы научной работы, фундаментальные и прикладные исследования, соответствующие, а не идущие вразрез с запросами государства. И не просто предлагать, а разъяснять, доказывать актуальность, необходимость этой научной работы, обосновывая ее эффективность не только экономической или культурологической, но и социальной составляющей. При этом — добиваться финансовой поддержки исследований не только по линии госзаказа, но также за счет федеральных и отраслевых целевых программ (в том числе других министерств), научных фондов и т.д.

В последнее время все чаще употребляется понятие «дорожная карта», оно присутствует и в постановлении Правительства РФ от 28 декабря 2012 г. № 1454 об использовании бюджетных ассигнований в 2013 году, в том числе и Министерством культуры РФ. Уверена, что в подведомственных институтах вряд ли кто-нибудь из ученых заинтересовался этим документом. А ведь именно путем составления этой самой дорожной карты как варианта форсайт-проекта (в нашем случае — прогнозирования возможностей прикладного использования результатов фундаментального научного исследования) можно получить в сотрудничестве с министерством или при его посредничестве целевое финансирование. Для этого нужно составить дорожную карту таким образом, чтобы предполагаемому инвестору было понятно, что именно он финансирует и зачем ему это нужно. А такая постановка задачи — самая что ни на есть научная деятельность для культурологов, искусствоведов, филологов, историков, географов, экономистов, всех сотрудников подведомственных НИИ.

Еще одна задача — разработать самим критерии оценки эффективности научной деятельности в нашей уникальной отрасли. Пусть не кто-то со стороны, а мы сами будем квалифицированными экспертами, способными адекватно оценить особенность, например, научной работы современного искусствоведа и умеющими разъяснить и доказать верность своей экспертизы в министерстве.

Так что сотрудникам институтов, подведомственных Министерству культуры, тем, кто создает науку, кто составляет интеллектуальный потенциал, предстоит научиться разбираться не только в узкопрофессиональной области, но и в более широком культурном контексте существования бюджетного учреждения. Это неизбежно. Но тогда необходимо понимать, что одним из условий такого существования является регулярная аттестация сотрудников. Кстати, такая процедура была проведена в упоминавшемся уже Институте искусствознания. Регулярная аттестация является не только оценкой со стороны руководства, она заставляет и самого научного работника проводить самооценку, анализировать динамику своей работы, достижения и недостатки.

Нашу культуру, нашу науку надо защищать — по этому поводу нет сомнений. Но следует понимать и то, что никто не хочет разрушить «всё до основанья». Не стоит искать внешнего врага в лице министерства, мы все находимся в одной лодке. Издано множество нормативных документов различного уровня, направленных на то, чтобы повысить эффективность деятельности учреждений, получающих деньги из федерального бюджета.

В частности, это Указ Президента РФ от 7 мая 2012 года № 597 «О мероприятиях по реализации государственной социальной политики», где предложено оптимизировать деятельность федеральных государственных учреждений.

Кроме того, в уже упомянутом постановлении Правительства РФ № 1454, помимо дорожных карт, указана необходимость заключения с руководителями федеральных госучреждений дополнительного соглашения к трудовому договору. Там должна быть отражена их обязанность сделать так, чтобы в 2013 году средняя зарплата работников превышала среднюю по региону на 28%, а к 2018 году — в два раза! Ожидает нас и новая форма контракта с научным работником, где, помимо привычных должностных обязанностей, особых условий оплаты труда, мер социальной поддержки, будут содержаться критерии оценки эффективности деятельности сотрудника (их разработал Минтруд РФ именно для бюджетной сферы). Для ученых предполагается учитывать показатели выполняемых работ и научных публикаций, цитируемость статей и т.д. К этому тоже надо быть готовыми.

Директору по статусу дано право эффективно управлять учреждением и решать судьбу его сотрудников. И если возникла проблемная ситуация, то надо научиться вести конструктивный диалог с министерством, позволяющий принять решение, устраивающее обе стороны, сохраняющее направления, тематику исследований. И делать это надо на холодную голову, без лишних эмоций — они не помогут. Надеюсь, что всем институтам, подведомственным Министерству культуры РФ, в том числе и Российскому институту истории искусств, удастся это выполнить.