Как фотограф собрал коллекцию из 20 тысяч наличников и стал знаменитым

Дарья ЕФРЕМОВА

24.04.2020




Фиксировать исчезающую красоту фотограф Иван Хафизов начал десять лет назад. Хобби превратилось в процветающий социальный проект.

Сегодня в коллекции первого Виртуального музея наличников порядка 20 тысяч «окошек» — оцифрованных видов русской домовой резьбы самой обширной географии — от Егорьевска и Гороховца до Тюмени и Нерчинска.

— Мам, расскажи!

— Чего?

— Ну как ты на скорой ездила!

— Так чего, я уж не помню теперь...

Маленькая бабушка виновато улыбается, разводит руками, но дочка не сдается.

— Ну как у тебя парень через забор лез...

— А, это... Ну лез... Перелезал он через железную эту, ограду... пропорол себе... Крюк у него вошел и вышел... Торопился, видно, очень куда-то... Перелазил через забор. Ну забор такой, это был завод, агрегатный завод.

— И чего, снимали вы его с крюка?

— Нет, спиливали, вместе со штырем его везли. Я диагноз поставила сразу... У меня было сто процентов всегда... А если бы я сказала: «Ребята, пойдите, помогите, давайте стащим его», ну я бы что, выдернула со всем на свете, он бы не выжил, а так спасли парня, проникающее ранение просто...

Они — настоящие

Запись этой беседы (а у героической сельской фельдшерицы «веселых» медицинских баек великое множество) сопровождает галерею наличников из Ельца: резные белые с навершием-фронтоном на фоне лазорево-голубой стены. В Хвалынске, а там резьба сложная, кружевная, судья из «графьев Разумовских» и «масонское древо» на кладбище. Таких зарисовок у Хафизова сотни. Записи соседствуют с профессиональными фото. Наличники — это дома. Дома — это люди. Люди — это их истории.

Иван водружает на шаткий столик сетевой московской кофейни роскошно изданный четырехсотстраничный трехкилограммовый фотоальбом — «Наличники. Центральная Россия». Результат десятилетних поездок по стране и неутомимого штурма краудфандинговых платформ. Если кто не охвачен этим явлением, это такие ресурсы, на которых пользователи поддерживают начинающих предпринимателей небольшими пожертвованиями, если, конечно, проект нравится.

— До сих пор не верится, — собеседник раскрывает свой «талмуд», — хочется прямо как в рекламе спросить: «А они настоящие?» А кто бы мог подумать, что две с лишним тысячи книг по три килограмма будут весить шесть тонн? Никто!
Сейчас идет допечатка тиража. Первая партия, несмотря на довольно ощутимую цену в четыре тысячи рублей, полностью раскуплена. В планах — издание альбомов по Русскому Северу, Уралу, Поволжью, Сибири и Дальнему Востоку. Потому что самые красивые наличники — со сложной глухой резьбой, выпуклой, объемной и рельефной, — в Нижегородской области. Там издавна жили резчики, которые украшали корму кораблей. А еще невероятны Томск, Новосибирск и Иркутск — туда приезжали мастера из Санкт-Петербурга, имитировавшие в дереве городскую каменную архитектуру и ее большие стили — барокко, ампир, классицизм.

— До 2007-го слова «наличник» я не знал, — начинает свою историю Иван, — работал в IT-компании, ездил по командировкам — у фирмы были проекты по судам, по железным дорогам — внедрял программы. И вот как-то раз занесло меня в Энгельс, тихий, скучный пригород Саратова, там, кроме музея Льва Кассиля, вообще ничего нет, да и тот, оказалось, закрыт. Бродил по улицам от скуки, фотографировал окошки, прикольные такие, тут зеленые на синем фоне, тут коричневые на красном. Потом, дней через десять, отправили меня в Навашино, там завод, судоверфь. В свободное время снова отправился снимать окошки, показал коллегам из местных. Они говорят: «Слушай, тебе надо в Дедово, есть тут у нас такая старинная деревня, там этого добра навалом». И отвезли меня туда. Смотрю, а дедовские наличники очень отличаются от того, что я видел прежде. Решил съездить еще куда-нибудь. Посмотрел карту, рядом Муром. Обрадовался. Одно дело какое-то Навашино, которое никто не знает, другое — город из былин. Целый день гулял: Ока, понтонный мост, храмы в отличном состоянии, роскошные наличники. Вошел во вкус. Думаю: а не рвануть ли в Суздаль, все-таки древний город, легендарный? Приехал, пофоткал. Жемчужина Золотого кольца, но наличников мало; возвращаюсь часов в восемь вечера, автобусы уже не ходят, пришлось назад идти пешком — прошел из Владимирской области в Нижегородскую. А еще получилось так, что в промежутке между Энгельсом и Навашино мы с друзьями ездили на велосипедах по Ярославской области. В общем, летом 2007-го для меня открылся прекрасный новый мир.

Когда в Сенегале дожди, а матрешки всем надоели

Постепенно у Хафизова накопился богатый материал — сотни, тысячи фотоснимков, которые, как это обычно бывает с любительскими материалами, просто валялись дома, на бесчисленных флешках.

Случайно на глаза попался коллаж «Тосканские двери», кто-то разместил его в своем ЖЖ. Решил сделать нечто похожее, но из наших «окошек».

— Нарисовал, загрузил в фотобанки. И ни-че-го. Загрузил и загрузил, — продолжает собеседник. — Потом мне объяснили: есть такой посткроссинг, сервисы по обмену открытками со всего мира. Регистрируешься, тебе дают пять адресов фотолюбителей. Присылаешь им свои картинки, они тебе свои. Это очень здорово — получать открытки со всех концов света, узнавать, чем люди живут. Вот, например, от мальчика из Сенегала: «Здравствуйте, сегодня у нас трудный день, был шторм, и мы с папой не вышли в море»... Монетизацией и не пахло, скорее, возможности для пиара. Благодаря посткроссингу на меня вышла девушка из Cancer Research Institute и предложила сделать календари, которые, как потом выяснилось, вручали нобелевским лауреатам. Некоторые иностранцы покупали мои «окошки» для фотообоев, видимо, это были поклонники стиля a la russe, а может, выходцы из России. Растиражированные матрешки всем надоели...

Завтрак с олигархом

К тому времени Иван успел покинуть IT-компанию, открыл сайт Nalichniki.com, который особого дохода не приносил. Приходилось зарабатывать фотосъемкой на свадьбах и юбилеях.

На жизнь хватало, но проект требовал дополнительных вложений, и предприниматель решил зарегистрироваться на нескольких краудфандинговых платформах. Написал пост про свой Виртуальный музей, выложил фотографии, бросил клич: «Помогите собрать на фотосъемку домового зодчества в 150 городах!» Красота ведь. Наличники! План не сработал. Хочешь фотографировать, езжай и фотографируй, я тут при чем, — рассуждали потенциальные инвесторы.

— А потом случилась интересная встреча, — вспоминает Иван, — пригласили меня снимать коттеджный поселок где-то на юге Москвы, который только что отгрохал какой-то олигарх. На вид очень радушный дядька, пригласил завтракать. Сидим, пьем кофе, едим яичницу. Заходит разговор о наличниках. Он спрашивает: «Ну, сколько стоит твой проект?» Я чуть не подавился, как понять «сколько стоит»? Олигарх говорит: «Вот посчитай, сколько ты потратил на билеты и гостиницы, стоимость техники сюда включи и ее амортизацию, подумай, сколько бы мог заработать, сидя в офисе. И добавь — сколько ты еще хочешь этим заниматься». Получилось около миллиона. Я назвал цифру. А он вдруг говорит: «Мало. Вот если бы ты сказал десять миллионов, я бы за пять купил». Странный вышел разговор, но я запомнил раз и навсегда: бизнесмен должен знать стоимость своего проекта.

Монетизируй это

Вскоре родилась идея альбома.

— Людям бессмысленно говорить: поеду, сниму и выложу на сайт, а вы посмотрите. Им нужен осязаемый результат — книга, календарь, которые можно получить за участие в крауд-кампании, — делится опытом предприниматель. — На выпуск альбома удалось собрать миллион. А еще интернет-пользователи помогли напечатать календари. Они стали ежегодной краудфандинговой традицией. В этом году я немного с ними задержался из-за подготовки книги, так ребята из издательства «Планета» жаловались, что им всю почту завалили вопросами. Это очень приятно, ведь чем больше людей увидят этот календарь, тем больше наличников удастся спасти.

Из заметок Ивана (диалог в Московской области):

—Что это у вас? Ах, календарь! Как мило! С наличниками на обложке! Ах, вы знаете, я очень люблю наличники!

Пожилая дама в бордовом бархатном платье и небольшой, слегка припыленной шляпке с перьями в восхищении открывает календарь.

— Так это что же, — листает она страницы, и восхищение быстро сменяется недоумением, — и в феврале наличники? И в марте? — уже бегло пролистывает она остальные страницы, — у вас напропалую одни наличники?! Нет, это решительно невозможно, это так скучно...

— Но позвольте, а что же там должно быть? Ведь это календарь музея наличников.

— Да я все понимаю... Вы молодцы. Эта выставка... И такие прекрасные вещи я здесь встретила. Это что-то с чем-то... но одни наличники целый год? Вот вы знаете, — перебивает она сама себя, — ведь можно же творчески подойти. В январе, например, наличники, а в феврале... ну я не знаю, скажем, свинки... ведь год мы встречаем Свиньи, это должно найти отражение... а не вот так вот, в лоб, знаете.

Не лошадка, а лилия Бурбонов

Сейчас на портал Nalichniki.com подписаны 80 тысяч человек, налажен выпуск открыток, одежды с принтами, постеров. Такие нетипичные русские сувениры пользуются спросом по всему миру.

— Футболки и пазлы — это тоже для популяризации, — немного оправдывается Иван. — Наличники — явление уникальное, недооцененное и стремительно исчезающее. Как-то знакомые отправились по одному из моих маршрутов, в Рязанскую область, хотели вживую посмотреть на то, что видели на фотографиях. Вернувшись, рассказали, что из 36 наличников, которые я снимал, осталось только 17. Это и понятно: что-то сгорело, что-то сняли сами хозяева — делали ремонт, обнесли дом сайдингом, и ни к чему им эта старорежимная роскошь...

Заказываем по третьему капучино. Иван рассказывает о видах резьбы, глухой, сквозной и рельефной, показывает ламбрекены, кисти и свески.

— А вот это, наверное, лошадка, — пытаюсь блеснуть эрудицией, припоминая типологию домовой резьбы Рыбакова: солярные знаки, стилизованные женские фигуры, лошадки — годовой круг, культ плодородия, солнцеворот.

— Эта лошадка для меня как лакмусовая бумажка, — вздыхает Хафизов, — сотни статей написаны, что наличники — это обереги, что фольклорные фигуры носят сакральный характер, а этого там как раз и нет. В моей коллекции 20 тысяч наличников, лошадки есть на трех, гораздо больше солнышек и людей, но не факт, что, когда изображалась женская фигура, имелась в виду берегиня, может, и Венера Милосская.

Искусство наличника — позднее. Оно пришло в Россию в XVIII веке из Италии (тамошний аналог каменный — портики, колонки, подоконники), у нас из камня в деревнях не строили. Поэтому деревянные наличники стали возможны с появлением массового производства стекла.

Наокóнник, обвóдка, обли´пы, обличкóвка, обнали´чка, обнóска, обокóнка, обши´вник, окóнная облóжка, олóбок, очéлье, панéль, плéнтус, пли´нтус, подзóр, подокóнник, поясни´к, прогóн и хорóмцы... Всеми этими словами в разных местах и в разное время называли оконные наличники. Они вошли в народный обиход, когда не у дел остались резчики по дереву, которые до середины позапрошлого века занимались корабельной резьбой. Произошла промышленная революция, и если в 50-е годы XIX века деревянных судов было семь с половиной тысяч, то к началу 1880-х их осталось три сотни. В те же годы начинается всплеск интереса к русской культуре — резьбой начинают украшать купеческие усадьбы и зажиточные крестьянские дома.

На вид наличников скорее влияла городская архитектура, чем народный фольклор. Купцы Центральной России отправляли резчиков учиться в Италию, Францию, сибиряки заказывали мастеров из Москвы и Санкт-Петербурга.

— Только по Центральной России я насчитал 390 типов наличников, — делится собеседник, — стилистически на них влиял скорее модерн или барокко, чем русский фольклор. Так что, если мы видим флористический орнамент, не факт, что это наш росток, могли изобразить французскую лилию или османский тюльпан. Огромную роль сыграл модерн, его архитектура и декор. Совершенно потрясающие образцы с криволинейными проемами, заостренными башенками, орнаментом из вьющихся водорослей и женских головок мы можем видеть в Кимрах Тверской области и Гороховце Владимирской области.

Львы, орлы, русалочка и мужик с берданкой

— Как вас встречают? — этот вопрос вертелся на языке на протяжении всей нашей беседы.

Популяризация народного искусства, дело, понятно, благородное. Но все же наличники — не в одних лишь музеях хранятся. Частный сектор, глухомань, могут ведь и не так понять.

— Кто на чай зовет, кто с берданкой выходит, — философично замечает Иван. — Помню, окраина Твери, вечер, выходит чувак, весь такой загадочный, разговаривает проникновенно, а потом — раз! — и пистолет из кармана достает. Подумал, я частный детектив, нанятый его тещей. Другая, по-настоящему драматичная история произошла в Нижегородской области. Фотографирую дом, а там невероятные наличники с русалочкой, орлом, львом. Выбегает тетушка, кричит: «Фотографировать нельзя!» Пытаюсь объяснить, она ни в какую, ну ладно, ушел. А потом в соседней деревне рассказали, что у них неподалеку тоже был дом с красивыми наличниками. Там даже клеймо стояло: «Иван Колпаков. 1882 год» — он известный, его работы в Русском музее хранятся. Пришли журналисты из местной газеты, сфотографировали, вышла статья.

Ночью, бабушка слышит, кто-то спиливает ее наличник, она выглянула, ей пригрозили: «Убьем тебя, бабка, только пикни!»

Старушка вылезла через черный ход, огородом к соседке, а у нее мужик был, снял со стены ружье. Пришли, воров отогнали, те умчались, а у бабушки сердечный приступ, не пережила. А наличники следующей ночью все-таки сняли... Эти колпаковские наличники по 70–100 тысяч оцениваются, огромные деньги для глубинки...

Он замолкает, достает из сумки телефон. Находит письмо, датированное сегодняшним днем: «Здравствуйте, Иван, меня зовут Мария! Спасибо вам за наличники, за красоту, которой вы не даете пропасть. Это дом моего деда. И наличники, фронтон, ворота — все делал сам... Владимирская область, Юрьев-Польский».

— Раньше мне приходилось за ними охотиться, а теперь они сами меня находят. Разве это не удача? — заключает Иван.

Материал был опубликован в №2 газеты «Культура» от 27 февраля 2020 года.